Глава одиннадцатая Эшворт сидел в темном и унылом домике Конни Мастерс, заставленном обветшалой мебелью из комиссионки. Все обветшалое. Было утро, но все равно пришлось включить торшер в углу. Ковру не помешала бы хорошая чистка. Джо с женой закупали мебель в «Икее» или в «Хэбитате», если хватало денег. Им нравилась мебель из бледного дерева, много света и пара ярких пятен. Его мысли все еще были заняты утренним брифингом. После обсуждения дела Элиаса Джонса они прошлись по отчету патологоанатома, составили список возможных подозреваемых в «Уиллоуз». Веру заинтересовал способ удушения. «Тонкая веревка. Умно. В плавках или купальнике орудие убийства особо не спрячешь, а веревку можно свернуть и зажать в кулаке, и никто не догадается, что она у тебя с собой. А это значит, что убийство было предумышленным, не так ли? И убийца наверняка знал, что Дженни всегда ходила в парилку после бассейна. Возможно, он ждал ее внутри». Затем она замолчала, хлопнув себя ладонью по лбу — один из ее театральных жестов, который заставил Джо задуматься, не рассматривала ли она эту возможность с самого начала, — и сказала: «А что насчет нейлоновой лески, на которой персонал носит на шее бейджики? Могли ее убить такой штукой? Можно нам достать такую для сравнения?» Теперь же, сидя в этом мрачном доме, Джо пытался забыть про брифинг и сосредоточиться на настоящем. Когда он приехал, Конни сидела в доме одна — дочь, видимо, была в дошкольной группе в деревне. — У меня всего полчаса, — сказала она, как только он представился. — Потом мне нужно будет идти забирать Элис. Она говорила, будто обороняясь, не желая впускать его в дом. Но все же впустила, и они сидели и пили кофе. Она выглядела уставшей, посеревшей. Эшворт заметил пару пустых бутылок от вина на скамейке в кухне и подумал, не пьет ли она. — Вы хотите сказать, что это совпадение? — спросил он. — Что вы случайно въехали в дом на той же улице, где жила миссис Листер? Обычно он избегал конфликтного тона на допросах. Это было не в его стиле, и к тому же он заметил, что спокойный и сопереживающий подход дает лучший результат. Но в этом деле он чувствовал, что теряет терпение: сначала с Дэнни, уборщиком, а теперь и с этой женщиной. Глядя на нее, он не мог избавиться от картины утопленного Элиаса Джонса, стоявшей у него перед глазами. Она не совершала это убийство, но позволила ему случиться. Она посмотрела на него, задетая его тоном. — Да, именно это я и хочу сказать. Я даже не знала, что она живет в этой деревне. — Вы проработали с ней шесть лет и не знали, где она живет? — В голосе зазвучало недоверие, вопрос вырвался жестко, пронзительно. — Слушайте, я городской человек. — Конни посмотрела на него поверх кофейной кружки, поставила ее на стол перед собой и продолжила: — Я выросла в Лондоне, поступила в Ньюкасл. Жила в квартире в Хитоне, потом, когда мы поженились, мы переехали в крошечный домик в Вест-Джесмонде. Я знала, что Дженни живет где-то в Нортумберленде, в какой-то глуши. В те редкие случаи, когда мы куда-то ходили вместе — командные ужины, в таком духе, — это было в городе. Откуда мне знать, что она живет в Барнард-Бридж? Вот вы знаете, где живет ваша начальница? Вопрос был риторическим, но Эшворт ответил на него про себя: «О да, я знаю. Сколько раз я подвозил ее туда, когда она была слишком раздражена, чтобы сесть за руль. Или вызывала меня в последний момент, чтобы поговорить о деле». — Вы же не считаете, что это я ее убила? Эшворт видел, что Конни поняла это только сейчас. Эта мысль пробудила ее от депрессии и похмелья. Ее взгляд прояснился, и она уставилась на него в ужасе. — Можно предположить, что у вас был мотив. Если бы не она, у вас бы по-прежнему была ваша работа. Вы бы не застряли здесь, живя на пособие под всеобщие насмешки. — Нет! — Конни встала, демонстрируя свою позицию. — Это моя вина. Если бы я следовала предписаниями, если бы хоть раз позвонила учительнице Элиаса, если бы потрудилась навестить его вечером, когда застала бы его с Морганом, я бы все еще работала и моя фотография не мелькала бы во всех газетах. Я не убивала Элиаса. Его убила его мать. И Дженни Листер не подставляла меня. Я сама разрушила свою карьеру. — Но она могла вас прикрыть, повернуть дело так, чтобы вытащить вас из беды. Конни улыбнулась, и он впервые подумал, что она привлекательна. — Ну, — ответила она, — этого бы ни за что не случилось. Не в стиле Дженни. — Где вы были вчера утром? Он начал ей верить, но не хотел этого показывать. — Во сколько? — Между восемью и половиной двенадцатого. — Я была здесь до девяти, потом отвела Элис в группу. Группа начинается в девять пятнадцать. Я подвезла ее, оставила там и поехала на час в Хексем. Побаловать себя. Поглазеть на витрины магазинов и выпить приличный кофе. Не то же самое, конечно, что Ньюкасл, но пока это все, что я могу себе позволить. Погода была хорошая, так что я вернулась на машине домой и пошла в деревню пешком, чтобы забрать Элис. Эшворт выглянул в окно и увидел, что дождь перестал идти. Небо, едва видневшееся сквозь мокрые деревья, прояснялось. — Где вы припарковались в Хексеме? — Рядом с большим супермаркетом, у вокзала. — Парковочный талон, наверное, не сохранился? — Не было у меня талона! Она начинала терять терпение, и ему больше нравилось видеть ее такой: разозленной, готовой постоять за себя, а не апатичной, будто из нее высосали все силы. — Там бесплатная парковка, но до города нужно немного пройти. Я экономлю на парковке и вместо этого покупаю себе кофе. Вот такими расчетами приходится заниматься, живя на пособие и жалкие алименты, которые мой муж платит дочери. — Вы не видели там никого из знакомых? — Я в этом захолустье никого не знаю. — Понимаете, — продолжал Эшворт, спокойно и рассудительно, — тело Дженни Листер нашли в фитнес-клубе «Уиллоуз». Это где-то на середине пути отсюда до Хексема. Недалеко. Вы проезжали его по дороге в город. Может, еще одно совпадение? — Да, сержант, — ответила она. — Еще одно совпадение. — Она помолчала. — Я ездила в «Уиллоуз» пару раз. Если ужинаешь в ресторане, можно воспользоваться бассейном. Это было в прежние времена, когда я еще была замужем, до того как у нас появилась Элис и летние поездки за город стали испытанием. Она встала, и Эшворт решил, что она хочет закончить разговор, но она пошла на кухню и принесла кофе, который стоял на подогреве в кофеварке. Конни молча долила кофе в его чашку. Он любил пить кофе с молоком и сахаром, но она не предлагала, и он не стал просить. — Расскажите мне о Дженни, — попросил он. — Какой она была? — Продуктивной, — ответила она. — Честной. Сдержанной. — Она вам нравилась? Конни задумалась. — Я ей восхищалась, — ответила она. — Она никого не подпускала слишком близко, поэтому определить, нравится она вам или нет, было сложно. По крайней мере, никого с работы. Думаю, это ее способ выживания. Некоторые соцработники действуют иначе: все их друзья — из числа коллег, они понимают наш стресс и фрустрацию. А Дженни всегда говорила, что хочет оставлять работу за дверью кабинета. Может, поэтому она решила поселиться так далеко. Она немного помолчала и продолжила: — Дженни всегда считала себя правой. Всегда. Она слушала доводы, но, если приняла решение насчет какой-либо ситуации, ничто не могло ее переубедить. Эшворт подумал, что у него тоже есть такие коллеги. И среди полицейских тоже много тех, кто не любил мешать работу и дом. Большинство его друзей — копы, и так проще, потому что они понимали его шутки, его напряжение. Но некоторые офицеры прекращали общение, как только заканчивалась смена. Это делало их несколько изолированными, аутсайдерами в команде. Интересно, Дженни тоже казалась такой — неприветливой, может, даже высокомерной? — Она совсем не говорила о семье? — Я знала, что у нее есть дочь, но только потому, что у Дженни на столе стояла фотография девочки и я про нее спросила. Когда ушел мой муж, Дженни сказала, что с ней произошло то же самое, когда ребенок был совсем маленьким. Это все. — Значит, вы не догадываетесь, кто мог захотеть ее убить? — О, я уверена, она получала угрозы, — спокойно ответила Конни. — За все-то годы. Все мы получали. — Что вы имеете в виду? Она посмотрела на него как на дурака: — По работе нам приходилось забирать детей из семей, обычно против воли. Конечно, некоторые люди нас ненавидели. Мы сомневались в их способности быть родителями, вламывались в дома, заставляли их выглядеть некомпетентными или жестокими перед соседями. Как вы думаете, какая была реакция? Мы часто сталкивались с агрессией. — На мгновение она замолчала. — Но мог ли кто-то из клиентов Дженни ее убить? Ни за что. Большинство из них живут в хаосе, в их жизни — бардак, поэтому их дети и подвергаются риску. Они бы не смогли спланировать такое убийство. Они бы даже не смогли добраться до «Уиллоуз», не то что пройти внутрь фитнес-клуба. Не знаю, кто убил Дженни Листер, но я сильно удивлюсь, если выяснится, что это связано с ее работой в соцслужбе. Она собрала чашки и унесла их на кухню, потом вернулась в крошечную гостиную, чтобы надеть уличную обувь. Эшворт пошел за ней на улицу. Наверное, жить в такой туманной низине рядом с водой не очень полезно для здоровья. Сад зарос. В углу разрастался ревень, в высокой траве виднелась пара кустиков чистотела. — Вы здесь задержитесь надолго? Он не мог себе этого представить. Как она и сказала, она больше была похожа на городского человека. — Боже, нет! — скривилась она. — Просто я отчаянно хотела сбежать от журналистов, а Фрэнк, мой бывший, знает хозяев этого дома. Не думаю, что смогла бы протянуть здесь целую зиму. Она подошла к небольшой ржавой калитке, позеленевшей от лишайника, и остановилась. — В деревню приходил незнакомец, — сказала она. — Вчера, сразу после обеда. Возможно, это неважно. Он искал не Дженни. — Все равно расскажите. Она посмотрела на часы, чтобы убедиться, что у нее есть еще пара минут. — Немного странно получилось. Мы вышли на улицу посидеть после обеда — это был первый по-настоящему солнечный весенний день, — и он был там. Элис заметила его на мосту. Он сказал, что приехал на автобусе. Он искал Веронику Элиот. Она живет в большом белом доме у перекрестка. Я сказала ему, что, когда я проходила мимо ее дома, ее не было. Я предложила ему подождать и выпить у нас чай. — Зачем вы это сделали? Эшворт никогда не одобрял рискованные поступки. А если женщина живет одна, то приглашать чужака в дом — тем более безумие. — Не знаю. Мне было одиноко. С тех пор как тут узнали об Элиасе, меня стали избегать. Я хотела пообщаться со взрослым человеком, и он показался нормальным. Но я не собиралась оставлять с ним Элис, поэтому позвала ее с собой в дом приготовить чай. А когда мы вернулись, он исчез. Странно, я же говорю. Но, может, он увидел на дороге машину Вероники. Или, может, не захотел сидеть тут с сумасшедшей отчаянной домохозяйкой и ее ребенком. Конни грустно улыбнулась и поспешила в деревню по грязной проселочной дороге. Глава двенадцатая