Брифинг закончился, и Вера сидела в своем кабинете. Ей хотелось привести в порядок мысли. Эшворта она отправила в Барнард-Бридж поговорить с Конни Мастерс, Холли и Чарли вернулись в «Уиллоуз» опрашивать сотрудников отеля, которых не было накануне. Вера смотрела вниз на улицу, где на еженедельной ярмарке уже собрались люди, и думала о том, что выбор фитнес-клуба в качестве места убийства имеет большое значение. Зачем убивать ее там? Ведь преступника могли застукать в любой момент. Есть же и другие места, где можно совершить преступление, и попроще. Наверное, убийца Дженни сам ходил в клуб или проследил за ней. Значит, преступление было преднамеренным, заранее спланированным. Либо, подумала Вера, мотив проще и банальнее — Дженни убили, потому что она что-то увидела во время посещения клуба. Без подготовки. Убийства часто совершаются по самым нелепым причинам, и это особенно трагично. Она набрала телефонный номер дома Дженни в Барнард-Бридж. Ответил Саймон Элиот. — Как там Ханна? — Мы мало спали, — ответил он. — Я подумал вызвать ей врача. Она всю ночь говорила, ей нужно отдохнуть. Может, он даст ей что-нибудь, чтобы она сегодня отключилась. — Он помолчал. — Она хочет видеть мать. «Не мать, а тело матери. Не одно и то же». — Это можно устроить. У меня времени нет, но я отправлю кого-нибудь за вами. Вера уже решила, что пошлет Холли. Может, Ханна будет разговорчивее с кем-то, кто ближе ей по возрасту. — Я не уверен, что я должен с ней ехать, — ответил Саймон. — Думаю, она хочет попрощаться наедине. Вера уловила в его голосе огорчение. — Конечно, и это хорошо, — сказала она. — Отдохнете немного. Незачем убиваться самому. — Она сделала паузу. — Я бы хотела поговорить с кем-нибудь из друзей Дженни. Кажется, на работе она ни с кем не сближалась, так что я предполагаю, что у нее должны быть друзья в деревне. Вы не поможете? — Энн Мейсон, — сказал он. — Она учительница в начальной школе, на севере долины, живет в доме недалеко от деревни. Они ходили в театр, ужинали. Вместе занимались фламенко. Наверное, сейчас она в отъезде, на пасхальных каникулах. У них с мужем есть дом в Бордо, и они уезжают туда всегда, когда есть возможность. Дженни иногда ездила с ними. — У вас, наверное, нет ее мобильного? — У меня нет, но, может, есть у Ханны. Я узнаю. На другом конце линии воцарилось молчание. — Я ничем не могу ей помочь, — с горечью сказал он наконец. — Сейчас никто ничем ей не поможет, дорогой. И Вера сообщила ему, что к ним приедет Холли и скажет, когда Ханне можно будет посетить морг. Вера договорилась встретиться с Крейгом, региональным менеджером Дженни, на обеде в Киммерстоне. Он все равно будет в городе в это время, и это единственное окно в его графике. Так он общался — модные словечки, отрывистые фразы. Будет встреча с партнерами, сказал он по телефону. Внутренние дела агентств. Такая вот у него работа, стратегии и политика. Он в жизни не встречался лично ни с одним подопечным. Вера подумала, что он был этим чертовски доволен. «Вот такой я должна быть — стратегии, политика. Этого от меня хочет начальство. Но, господи, как же это скучно». Он предложил встретиться в винном баре на Фронт-стрит. Она проходила мимо него пару раз, но не заходила внутрь. Вера точно знала, что это место собой представляет: цены завышены, пафос и куча красивых людей, которые будут на нее пялиться, думая, что она одна из тех бездомных, что продают всем журналы, и забрела сюда после ночи на мостовой. Она специально приехала в бар с небольшим опозданием, чтобы не ждать в одиночестве, и сразу узнала его — мужчина лет сорока, в костюме, с журналом «Инди». На полу — портфель. Вера в жизни не носила с собой портфель. В баре почти никого не было — обычно обед начинался чуть позже, так что их никто не услышит. Когда он увидел ее, на лице отразилось удивление и разочарование. Наверное, он ожидал кого-то в стиле Хелен Миррен. Сейчас люди считают, что женщины, занимающие старшие посты в полиции, должны выглядеть как героиня сериала «Главный подозреваемый». Он поднялся, чтобы пожать ей руку, и она заметила, что он очень высокий. Редко мужчина оказывался настолько выше ее. — Это ужасно, — сказал он. — Дженни Листер была лучшим сотрудником соцслужбы, что я встречал. Не знаю, как мы будем без нее. Ее команда в шоке. — Он холодно посмотрел на Веру. — Не знаю, как я буду без нее. На ней все держалось. Официально она была моей заместительницей, но на самом деле это она помогала мне оставаться на плаву. От этих слов Вера потеплела. За всем этим жаргоном и амбициями все же скрывался человек. Когда он заказал миску картошки к багету с копченым лососем, она прониклась к нему еще больше. — Значит, она хорошо справлялась с работой? — Преуменьшение года. — Он макнул картошку в майонез. — Если бы она хотела, то могла бы дойти до главы управления по социальному обслуживанию. Она была организованная, пугающе умная, отличный руководитель. — Так почему ее не повысили? Вера не верила в святых. Что было не так с Дженни, раз она осталась на «полевой» работе, вместо того чтобы пойти на повышение до руководителя? — Она этого не хотела, — сказал он. — Сказала, что ей не нужны ни деньги, ни скандалы. И что ей будет не хватать работы с подопечными, с приемными родителями. Что будет скучать по детям. — И вы ей поверили? Он посмотрел на нее с изумлением: — Конечно! Дженни Листер не врала. «Неправда, — подумала Вера. — Все мы врем. Иначе не выжить. Просто некоторые делают это лучше остальных. Наверное, Дженни Листер была великолепной лгуньей». Крейг продолжал: — Ей нравилось быть самой талантливой сотрудницей. Может, она понимала, что руководство — это не ее. Ей бы не хотелось оказаться на втором месте. — А ее семья? — спросила Вера. — Она местная? Он оторвался от еды. — Да, родилась и выросла в Нортумберленде. Поступила в университет на юге, но остальное время находилась здесь. — Родители еще живы? «Может, Дженни посвящала их в свои дела, если они рядом. Может, Ханна могла пожить у них». — Нет, — ответил он. — Она никогда об этом не говорила, но моя жена увлекается историей этих мест и наткнулась на рассказ о них в старом выпуске «Хексем Курант». Отец Дженни был адвокатом и, похоже, обманывал клиентов. Он покончил с собой прежде, чем дело дошло до суда. Мать протянула еще несколько лет, но сильно изменилась. Не вынесла стыда. Кажется, она жила в доме престарелых где-то на побережье. Умерла лет десять назад. Помню, Дженни ездила на похороны. «Еще одна женщина с придурком-отцом», — подумала Вера. Может, у них с Дженни все же было что-то общее. На обратном пути к вокзалу, продираясь через толпу людей, собравшихся на ярмарку на широких улицах, Вера услышала, как запищал телефон, сигнализируя об СМС. Она никогда не понимала этого. Почему не позвонить и не оставить сообщение на голосовой почте? Ей нужны были очки, но она была слишком неорганизованной и тщеславной, чтобы пойти к окулисту. На улице слишком много людей, можно даже не пытаться прочесть. Ее бы задавили пожилые фермеры и дамы, идущие навстречу. Добравшись до офиса, она сделала себе кофе, прежде чем посмотреть в телефон. Сообщение было от Саймона Элиота. Конечно, так ведь общается молодежь. «Подруга Дженни Энн только что вернулась из отпуска. Будет рада с вами поговорить». И номер телефона. Она как раз собиралась позвонить Энн Мейсон, когда раздался звонок по городскому телефону. Это Холли, она только что вернулась с Ханной из морга. Говорила каким-то драматичным шепотом: — Можно я с ней останусь, босс? Она в жутком состоянии. Она ведь еще ребенок. Это что, обвинение? Как будто Вера какое-то бессердечное животное, не смогла лучше позаботиться о девочке. — Конечно, если она хочет, чтобы ты осталась. — Она так подавлена, непонятно, чего она хочет, но она спросила, могу ли я побыть рядом. — Ну, отлично. Посмотри, может, удастся ее разговорить. Пока что все, что мы знаем о Дженни Листер, — это то, что она была чем-то средним между матерью Терезой и Ганди. И личной жизни как будто бы не больше, чем у них. — Да, — ответила Холли с энтузиазмом, радуясь заданию. — Муж ушел, когда Ханна была маленькой. Невозможно, чтобы с тех пор у нее не было мужчин. Ведь столько лет прошло. Похоже, Холли не поняла, что ее слова прозвучали немного жестоко, но Вера ничего не сказала. В ее жизни никогда не было мужчины. Что бы Холли подумала об этом? Энн Мейсон жила на склоне холма, с которого открывался вид на долину, где вдоль ручья расположилась деревня Барнард-Бридж, в доме, построенном в старом здании амбара. Вере не очень нравились такие преобразования — дом в итоге получался массивным, с высокой крышей и гулким эхом. Такая архитектура напоминала Вере церковь, да и где в таком доме хранить все барахло? Чердака-то нет. Вера увидела дом Энн, выехав на узкую улицу, ответвлявшуюся от главной дороги в паре миль за деревней. Улица какое-то время вела вдоль Тайна, и за деревьями ничего не было видно. Затем машина выехала на открытую местность, и Вера снова увидела дом. От окон, заменивших широкие двери амбара, отражалось белесоватое солнце. Энн Мейсон не была похожа на женщину, у которой собирается много барахла. Худощавая, приятная, с маленькими руками и аккуратной короткой стрижкой на седых волосах. На ней все еще были надеты хлопковые брюки и прогулочные сапоги, в которых она была в поездке. Они сели на стильные скандинавские кресла, и им открылся вид на долину. — Когда Саймон нам позвонил, мы ехали по трассе А1. Поверить не могу. Чтобы Дженни… На полированном деревянном полу рядом с дверью стоял рюкзак. Она периодически на него посматривала, и Вера поняла, что, несмотря на гибель подруги, ей было некомфортно от того, что она не могла сразу же заняться распаковкой. Она явно была из тех женщин, которые терпеть не могут неопрятность, незаконченность в делах. Вера вдруг вспомнила фразу из отчета по делу Элиаса Джонса: «Майкл ненавидит бардак». Значит, они с Дженни не были на одной волне. В ее доме царил уютный беспорядок, и она не стала бы волноваться, оставив в раковине пару грязных тарелок перед уходом на работу. — Где сейчас ваш муж? — спросила Вера. Если они ездили в отпуск втроем, возможно, он тоже может сказать что-то полезное. — Он поехал в питомник, забрать собаку. — Энн улыбнулась, как будто извиняясь. — У нас нет детей. Собака — наш ребенок. Нижний этаж дома — свободной планировки, без стен. С одного конца стояла большая печь, отапливаемая дровами, а с другого — кухня из черного гранита и стали. — Чем он зарабатывает на жизнь? «Это место явно куплено не на зарплату учительницы». — Он архитектор. Это был его проект. Она снова улыбнулась, ожидая комплимента. — Прелестно, — ответила Вера, не пытаясь сделать вид, что говорит искренне. — Итак, что вы можете рассказать мне о Дженни Листер? Я так поняла, вы были близкими подругами. — Очень близкими. Мы познакомились лет десять назад. Я преподавала в начальной школе Ханны — и все еще работаю там, на свою беду. Дженни вступила в родительский комитет. Мы вместе возвращались в деревню после встреч, стали по дороге заезжать в паб и обнаружили, что у нас много общих интересов: фильмы, театр, книги. Так мы и подружились. — Как часто вы встречались? — Как минимум раз в неделю. Среда — наш день. Мы обе были так заняты, что проще было выделить для встреч один свободный вечер. Иногда мы ходили куда-нибудь — например, мы всегда посещаем спектакли Королевской шекспировской труппы, когда они приезжают в Ньюкасл. Иногда нам нравилось что-нибудь в «Сейдже». Недавно мы пошли на шестинедельный курс фламенко для начинающих, очень весело, хотя у Дженни получалось намного лучше, чем у меня. Но обычно мы проводили время вместе в деревне. Ужинали у меня или у нее. Летом гуляли, если погода хорошая. Энн вдруг словно ошеломило. Вера чувствовала, что она подумала о том, что больше не будет этих совместных вечеров по средам. Нечего предвкушать, нечем разнообразить неделю. Затем она, конечно, почувствовала вину за такую эгоистичную мысль. Вере всегда казалось, что чувство вины переоценивают. — Она говорила с вами об убийстве Элиаса Джонса?