— Дженни Листер умерла, — сказала Вера. — Вы помните Дженни? Мэтти кивнула. Глаза округлились. — Она навещала меня в тюрьме. — По лицу покатилась слеза. — Что случилось? — Ее убили. — Зачем вы здесь? — Теперь Мэтти, казалось, окончательно проснулась и даже попыталась приподняться. — Я к этому не имею никакого отношения. — Вы были с ней знакомы, — сказала Вера. — Я общаюсь со всеми, кто ее знал. Вот и все. — Вы не можете обвинить меня, — ответила она истерично и так громко, что Вера испугалась, что их услышат на сестринском посту. — Я была за решеткой. Я не могла бы выбраться, даже если бы захотела. И Вера заметила, что она этого, может, и не захотела бы. В тюрьме она наверняка чувствовала себя в безопасности, возможно, ее держали отдельно, в крыле для уязвимых преступников, где ее утешали добрые офицеры вроде Сэл и где каждый день была еда и обучение. Кроме того, Мэтти, похоже, даже не знала, когда Дженни погибла. Это произошло, когда она была в больнице, а не за решеткой. — Никто вас не винит, — сказала Вера. — Мне нужна ваша помощь. Вот для чего я здесь. Мэтти выглядела сконфуженной. Сама мысль о том, что кто-то может нуждаться в ее помощи, была ей совершенно чужда. Это ей всегда требовалась поддержка. — Мне нравилась Дженни. Жалко, что она умерла. — Пауза, всхлип. Жалость к себе. — Я буду по ней скучать. Кто теперь будет меня навещать? — Когда вы видели ее в последний раз? — В прошлый четверг, — быстро ответила Мэтти. — Вы уверены? — Вера ожидала менее определенного ответа, что-то вроде «пару месяцев назад». — Она всегда приходила по четвергам. — Каждую неделю? Вера была поражена. Для такой занятой женщины это было явно далеко за гранью простого чувства долга. — По четвергам. После обеда. — О чем же вы говорили по четвергам после обеда, когда она приходила вас навестить? Вера подумала, что долгих разговоров они вести не могли. Что бы ни влекло Дженни в тюрьму Дарема каждую неделю, это явно были не искрометные беседы. Чувство вины? Может, соцработница винила себя в смерти мальчика и заключении Мэтти? — О чем обычно, — ответила Мэтти. — И о чем же это? Вера чувствовала, что ее терпение на исходе. Ей хотелось встряхнуть девчонку, заставить ее сосредоточиться, ведь ей нужно поймать убийцу. В следующий раз, подумала она, отправит на разговор с Мэтти Джонс Джо Эшворта. За все эти годы Вере удалось немного его закалить, но он все равно оставался сопливым негодяем. — Обо мне, — сказала Мэтти горделиво. — О моем детстве и об остальном. — Что-то вроде психотерапии? Вера не могла понять, в чем дело. Эта женщина находилась за решеткой. Она не планировала никого убивать в ближайшем будущем. Так почему Дженни Листер не приберегла свои навыки ковыряния в чужих мозгах для тех, кто в ней нуждался? Мэтти озадаченно на нее посмотрела. Представление о психотерапии было ей незнакомо. — Для ее книги, — ответила она. — Какой книги? — Миссис Листер писала обо мне книгу. — Мэтти улыбнулась, как ребенок, которому вдруг дали конфетку. — Там на обложке должна была быть моя фотография и все такое. В дверях появилась надзирательница. Вера издалека почувствовала запах табачного дыма. Она держала картонный стакан с кофе и банку колы. — У вас тут все в порядке? — беззаботно спросила она и поставила банку колы на тумбочку рядом с вентилятором. Еще одно проявление доброты, которой Вера поначалу не заметила. — Вы об этом знали? — О чем? — В голосе надзирательницы сразу зазвучала резкость, и Вера смягчила тон. — О том, что соцработница Мэтти планировала написать книгу о ней и о деле Элиаса Джонса? Надзирательница покачала головой. — Соцработница регулярно навещала Мэтти. Мы все считали, что это чертовски мило, потому что больше ни одна свинья к ней не приходила. Вера повернулась к пациентке, которая уже дотянулась до колы и отрывала металлический язычок. — Значит, Майкл к тебе ни разу не пришел? — спросила она. — Он никогда не навещал тебя в тюрьме? На мгновение Мэтти замерла, не успев донести колу до рта. Потом покачала головой. — Вы просили его прийти? Говорили с ним по телефону? Он работает там же? Вера сразу поняла, что задала слишком много вопросов. Мэтти не могла переварить их все. Вера собиралась начать заново, более медленно, но Мэтти стала отвечать, неловко ежась в кровати: — Он сказал мне, что у него другая подружка. У нее от него ребенок. Попросил его больше не беспокоить. — А вы говорили обо всем этом миссис Листер? Вера наклонилась вперед. Она могла быть тактичной и мягкой, если того требовала ситуация. А здесь появился потенциальный мотив. Если Майкл Морган собирался стать отцом, в ситуацию могли вмешаться соцслужбы. Возможно, они сочли, что ребенку может грозить опасность. — Я расстроилась, — ответила Мэтти. — Я потратила свою телефонную карту, чтобы позвонить ему, а он выдал все о ребенке. Он не любил моего мальчика и говорил, что не хочет иметь со мной детей, но завел ребенка с этой новой девушкой. Это несправедливо. В тот день приходила миссис Листер, я расплакалась и рассказала ей. — Когда это было? — спросила Вера. — Как давно это было, Мэтти? Мэтти покачала головой. — Не очень давно, — ответила она. — Это было во время последнего визита миссис Листер? Или в предпоследний? Но Мэтти не могла ответить. Она начала тихо плакать, но уже не по мертвой соцработнице, а по самой себе, брошенной мужчиной, в которого, как она воображала, была влюблена. Сэл неловко поерзала на стуле, сочувствуя молодой женщине, за которую была в ответе, но в то же время желая помочь. — Мэтти расстроилась примерно в период годовщины смерти Элиаса, — сказала она. — Тогда она снова связалась с Морганом. Думаю, кое-кто из девчонок увидел сюжет в местных новостях, и ее стали подтравливать. Вера ей улыбнулась. — Спасибо, милая. — Вера отвернулась от кровати и понизила голос: — Если Мэтти вспомнит что-нибудь о соцработнице, свяжитесь со мной. Я должна поймать ее убийцу. Вера выудила из холщовой продуктовой сумки, которую использовала вместо портфеля, визитку и нацарапала на обороте личный мобильный номер. — Дженни Листер была хорошей женщиной. Но, возвращаясь по широкому, залитому светом коридору новенькой больницы, она задумалась, правда ли это. Если Дженни Листер планировала издать книгу о деле Элиаса Джонса, значит, она злоупотребляла доверием клиента ради своей выгоды. Книги, посвященные реальным преступлениям и известным убийцам, продавались многотысячными тиражами, а книга, написанная соцработницей, вовлеченной в дело, привлекла бы огромное внимание общественности. Дженни Листер стала бы состоятельной женщиной. Все это настолько не соответствовало характеру человека, которого, как показалось Вере, она начала узнавать, что верилось в это с трудом. Но зачем Мэтти выдумывать такое? Вера неслась по трассе А1 и, свернув на Хексем, позвонила Холли. — Ты все еще в доме Листер? — Да. Всего по одному слову Вера почувствовала, что она не в духе. Наверняка Эшворт ей уже позвонил и сказал выезжать. — Как сегодня чувствует себя Ханна? — По-прежнему в шоке и напугана, но хотя бы поспала этой ночью. Доктор дал ей снотворное, и Саймон убедил его принять. — Он тоже все еще там? — Только что ушел, — ответила Холли. — Его отец вернулся из зарубежной командировки, и он отправился домой с ним повидаться. Мать приготовила семейный обед. Пропустить нельзя. — Она помолчала. — Слушайте, босс, я действительно считаю, что мне лучше быть здесь. Не стоит оставлять Ханну одну, а специалист по взаимодействию с родственниками сможет приехать только вечером. — Без проблем, — сказала Вера. — Мне в любом случае нужно с ней поболтать, так что собирайся и готовься к отъезду. Я буду на месте через полчаса. «Наверное, я очень плохой человек, — подумала Вера, обгоняя лесовоз, — раз этот обмен доставляет мне такое удовольствие». Когда Вера приехала, Ханна по-прежнему выглядела заторможенной. Она сидела в кресле-качалке у кухонного окна, уставившись на синиц, клевавших нить арахиса, свисавшую с кормушки. Холли обняла ее перед уходом, но Ханна не отреагировала. Вера подумала, что Холли это наверняка не понравилось. Она была доброй, но нуждалась в ответной реакции.