— Я не смогу задержаться надолго. Муж будет ждать свой чай, — сказала она, прервав его мысли. И почему он решил, что она в разводе? — Как давно вы работаете в «Уиллоуз»? Она состроила гримасу. — Два года. — Вам здесь не нравится? — Я же сказала, тут довольно скучно. Но ни на что другое у меня нет квалификации. Я думала, что проведу жизнь в роли содержанки. Может, нашла бы что-то, что требует раболепства перед начальством. Она замолчала, но он не стал вмешиваться. Было видно, что ей нравится публика и что она вот-вот продолжит говорить. И она продолжила: — Мой муж работает с недвижимостью. Он купил несколько дешевых квартир в Тайнсайде, перед экономическим подъемом, довел их до терпимого состояния и стал сдавать студентам. Но большая часть работы была проделана в кредит. Он всегда думал, что сможет продать их, если станет туго. Она снова замолчала, и на этот раз Эшворт вставил пару слов, просто чтобы показать, что он слушает: — Но когда стало туго, никто не захотел покупать… — Да. Вдруг у всех испарилась наличка. Система пережила шок. Не стало отпусков за границей, новых модных машин. Нам даже пришлось уволить уборщицу. Она ухмыльнулась, показывая, что смеется над собой, над всем этим безумным стилем жизни. Было видно, что она не привыкла жить при деньгах. Она продолжала, уже более серьезно: — То есть мы выжили, но было непросто. Потом Дэнни уехал учиться в университет, и нам пришлось платить за обучение. Он наш единственный сын, мы не хотели, чтобы он в чем-то нуждался. Джерри и так пахал как лошадь, так что единственное, что можно было сделать, это поднять мне задницу и устроиться на работу. Я ходила заниматься в фитнес-клуб «Уиллоуз», так что, когда увидела, что они ищут человека на ресепшен, подумала: «Для меня сойдет». И работа ничего. Но я не предполагала, что будет настолько скучно. Она уставилась в окно. Эшворт последовал ее примеру и увидел, что наконец приехал Китинг, патологоанатом. Его задержали на другом деле, и тело Дженни Листер все еще ожидало его в парилке. — Вы были знакомы с погибшей? — Я видела ее. Но имени не знаю. — Что вы о ней помните? — Она все время спешила и никогда долго не задерживалась. Вежливая. Всегда мне улыбалась и махала рукой, даже когда просто проходила мимо через турникет. Обращалась со мной как с человеком, а не с автоматом. Эшворт подошел к сложной части. Женщина ведь будет защищать своего сына, что бы он ни натворил. — Вы нашли здесь работу для Дэнни на каникулах? — Да. — Она сразу перешла в оборону, глядя на него так, будто говорила: «И что? Это что, кому-то навредило?» — И как ему? — Он молодой парень. Ему бы больше понравилось валяться в постели или гулять с приятелями. Но это была его идея. Он хочет поехать летом путешествовать и знает, что мы не сможем это оплатить. Так что он сам попросил. — Нам нужно будет с ним поговорить, — сказал Эшворт. — Он убирался в зоне бассейна. Возможно, что-то видел. — Для этого моего разрешения не требуется. Ему почти двадцать. Взрослый. Он, скорее всего, уже заступил на смену, если только его впустили в отель. Полицейский знал, что Дэнни впустили и что он сидит в кабинете Тейлора. Он был следующим в списке для допроса. — Что вам известно о кражах? Она осушила бокал, поставила его на стол и продолжила говорить спокойно: — Ну, такое ведь везде случается, нет? Ничего серьезного. Тут много кто работает. Не понимаю, какое это может иметь отношение к убийству. — Но наверняка это испортило атмосферу. Поползли слухи. Неприятно думать, что кто-то из твоих товарищей ворует у тебя. Она пожала плечами. — Я стараюсь не особенно вслушиваться в сплетни. — Она снова сгребла свою большую бесформенную сумку. — Если это все, то ванна и прохладное вино ждут меня дома. Одного бокала мне всегда недостаточно. Он остался на своем месте и смотрел в окно, пока она не вышла из отеля. Женщина с ресепшена достала из сумки мобильный, нажала на кнопку и приложила к уху. У машины она повернулась, и он увидел, что она хмурится и разъярена. Эшворт был готов поспорить на свою полицейскую пенсию, что она говорит с сыном. Глава седьмая В это время в доме Листер Вера пыталась убедить Ханну переехать к родителям Саймона, хотя бы на несколько дней, но девушка отказывалась. — Я хочу не спать всю ночь и плакать. Наверное, напьюсь. Все это я могу делать только в собственном доме. — Тогда мы можем подрядить офицера пожить с тобой. — Нет, — ответила Ханна. — Категорически нет. Я бы этого не вынесла. Она снова подошла к окну и уставилась на сад внизу, который теперь был покрыт тенью. — Вы останетесь с ней? — Вопрос Веры был адресован Саймону. Девушка не обращала на них внимания. — Конечно, — сказал Саймон. — Я сделаю все, что она захочет. Он подошел к Ханне и обнял ее со спины. Кажется, они не заметили, как Вера ушла. Выезжая из деревни, Вера увидела тот белый дом, о котором говорила Ханна, и, поддавшись импульсу, свернула на подъездную дорогу. Она по-прежнему видела в Саймоне и Ханне лишь детей, и ей бы хотелось, чтобы кто-то из взрослых позаботился о девушке или хотя бы был в курсе происходящего. Кроме того, возможно, мать Саймона и Дженни Листер дружили. Возможно, женщина владела какой-то полезной информацией. Как только Вера проехала мимо тисовой ограды, она сразу заметила, что сад безупречен. Нарциссы уже отцветали, но все равно все пестрило яркостью: темно-синие гиацинты, незабудки и пурпурные морозники. Лужайку уже даже подстригли — в первый раз за сезон. «Либо эта женщина — фанатик, либо платит садовнику». Вера терпеть не могла опрятные сады и больше интересовалась съедобными посадками, чем цветами. У нее в саду неровными клочками росли одуванчики, и она набирала их листья на салат в те редкие минуты, когда хотела поесть здоровой пищи. Ее соседи, стареющие хиппи, не любили приводить в порядок свой сад. Интересно, что бы они сказали об этом месте. Наверху скрипнуло окно. Шум машины привлек чье-то внимание. Вера задалась вопросом — разлетелись ли уже по деревне новости о смерти Дженни. Рассказал ли Саймон своей матери, что жертва — мать его девушки? Может, и нет. Он так быстро приехал к Ханне, что у него точно не было времени на разговор. Из дома никто не выходил. Мать Саймона, если это она была наверху, наверное, не захотела бы, чтобы о ней думали как о женщине, которая подглядывает из-за занавески. Или, может, она просто надеялась, что посетитель уедет? Вера позвонила в колокольчик, на лестнице послышались шаги, и дверь открылась. — Да? На пороге появилась высокая женщина за пятьдесят, возможно, возраста Веры, но такая же опрятная и ухоженная, как ее безупречный сад. Темные волосы локонами убраны назад, серые брюки, белая хлопковая рубашка и длинный серый кардиган. На губах помада. Она что, собиралась куда-то или носила макияж всегда? Вера стояла на крыльце и думала о том, какими странными бывают женщины. — Я могу вам помочь? Женщина начинала терять терпение. Инспектор видела, что она растеряна. Машина, на которой приехала Вера, была большой, новой и довольно дорогой. Один из бонусов ее ранга. Миссис Элиот наверняка подумала, что за рулем такой машины будет успешный мужчина. А Вера была крупной и неопрятной, без чулок и с пятнистой кожей. Она никогда не красилась и выглядела бедной. — Я из полиции Нортумберленда. Инспектор Стенхоуп. Где-то на дне сумки валялось ее удостоверение, но лучше туда не лезть, чтобы не наткнуться на кусок сэндвича с беконом, который остался со вчерашнего завтрака. — Неужели? — Женщина показалась озабоченной, но не испуганной, как часто бывает, когда полицейские неожиданно стучат в дверь. «Что я натворила? Произошел несчастный случай? Что-то случилось с мужем, с дочерью, с сыном?» Мать Саймона переварила информацию и выглядела почти возбужденной. Может, она все же слышала об убийстве соседки. Впрочем, ни горя, ни имитации горя не было. Она протянула руку. — Вероника Элиот. Вы тут насчет Конни Мастерс? Она сменила фамилию, но я ее сразу узнала. Так и думала, что однажды ей предъявят обвинения. Имя показалось Вере смутно знакомым, но она не хотела отвлекаться. — Я здесь насчет Дженни Листер. Женщина нахмурилась. Сбита с толку? Разочарована? — А что насчет Дженни? — Значит, сын вам не сказал? Женщина покачала головой. — Слушайте, дорогая, почему бы вам не впустить меня в дом? Вероника Элиот отошла в сторону и пригласила Веру в большой холл. На стене, напротив двери, была картина, привлекшая внимание инспектора. Акварель небольших каменных ворот, через которые проходила извилистая дорога, поросшая травой. Вера подумала, что эта дорога выглядит гостеприимной. Так и хотелось пройти по ней. Но на картине она как будто бы никуда не вела. На воротах были вырезаны головы птиц. Возможно, бакланы. Длинные шеи, длинные клювы. — Где это? — спросила Вера.