"Ты выглядишь как чертова курица, расслабься немного". Стелла смеется, а у меня сжимается челюсть, и мне хочется пробить кулаком стену. "Не просто двигай головой. Органично вливайся в движение, понимаешь? Немного разверни плечи, согни колени, покачайся из стороны в сторону. Я протягиваю руку: "Эй, притормози, это было десять разных вещей одновременно". Я засовываю пальцы в волосы и кричу: "Блядь. Это гребаная катастрофа". "Ладно, давай попробуем что-нибудь другое", — спокойно говорит она, делая руками оседающие движения, как будто я дикая лошадь, а она старается, чтобы меня не затоптали. Она меняет музыку на что-то более медленное, почти чувственное. "Иди сюда". Я подхожу к ней, моя грудь колотится, как будто я вступаю на вражескую территорию. "Положи руки мне на бедра". Я нерешительно протягиваю руки и легко выполняю ее просьбу, оставляя между нами одну ногу. Она быстро сокращает расстояние, обхватывает меня руками за плечи и притягивает к себе, пока наши тазы не оказываются прижатыми друг к другу. Я отпрыгиваю назад, как будто меня обожгло. "Господи, леди, я женат". "Мальчик, пожалуйста". Она поджимает губы. "Я люблю вас, лисы, но вы такие же сумасшедшие, как если бы кто-то дал группе малышей оружие вместо сна. Итак, ты хочешь научиться танцевать, как долбаный мужик, или как будто ты идешь на католические танцы в средней школе и оставляешь место для Иисуса?" Стелла — единственный человек вне семьи, который может поставить меня на место, не получив пулю. Это раздражает меня до чертиков, но я уважаю ее за это. И мне действительно нужна ее помощь, поэтому я проглатываю свою гребаную гордость и ворчу: "Как мужчина". Она снова кладет руки мне на плечи, и я хватаю ее за бедра. Она улыбается и говорит медленно, как будто пытается заставить ребенка сказать "спасибо". "Прости, Стелла, что я был козлом". Я смотрю на нее. "Не надо давить". Глава 16 Рокки Бальбоа Эффи Злодей собирается похитить принцессу… или, может быть, рыцарь собирается спасти ее от дракона или… Я понятия не имею, что произошло в последних трех главах, потому что пока я пыталась мирно читать в постели, как нормальный человек, Финн уже встал и боксировал. Я соскальзываю с кровати и агрессивно запихиваю ноги в тапочки. Я топаю вниз по лестнице и выхожу за дверь, обхватив себя руками от неожиданной прохлады. Это вполне разумная просьба, говорю я себе, направляясь к гаражу. Яркий прожектор направлен прямо на мешок, отбрасывая тени по углам гаража. Финн проворно обходит его, огибая воображаемого противника. Заметив меня, он останавливается, хватаясь за раскачивающийся мешок. "Привет, принцесса". Он слегка запыхался и поднимает рубашку, чтобы вытереть пот со лба. "Финн, уже почти десять вечера, тебе обязательно делать это сейчас?" Я смотрю на него в сторону. "Я не знал, что ты спишь", — говорит он, потягиваясь и разминая забинтованные пальцы. "Я и не спала, но…" "Еще десять минут?" Он смотрит на меня, как мне кажется, щенячьим взглядом, и хотя он не является очаровательным в традиционном смысле этого слова — скорее бельгийский малинуа, чем золотистый ретривер, — он все равно заставляет меня смеяться. "Хорошо, но ты должен научить меня. Если нам обоим придется бодрствовать, то я, возможно, получу от этого какую-то пользу", — отвечаю я, думая, что он предпочтет закончить день и пойти в дом, чем тренироваться со мной. Он оживляется. "Ты заключила сделку". Он оглядывает меня с ног до головы и пожимает плечами. "Это сработает, но ты можешь потерять тапочки". "Ты серьезно?" спросила я, чувствуя себя одновременно взволнованной и нервной. "Конечно. У тебя есть такая штука для волос?" Он машет рукой по кругу над головой. Это занимает секунду, но потом я смеюсь. "Ты имеешь в виду резинку для волос?" Я наматываю резинку на запястье. "Да, конечно. Подними волосы, и мы можем начинать". Пока я затягиваю волосы в хвост, он засыпает меня вопросами о моей подготовке, о том, что я уже знаю, и я быстро прихожу в себя. Выросшая среди убийц и бойцов, я должна понимать хотя бы половину того, о чем он спрашивает, но большинство вопросов — тарабарщина. "Господи, все, что я знаю, это то, что ударить тебя по лицу прямо сейчас звучит очень здорово". "Хорошо." Он уверенно усмехается. "Я всегда говорю: учись на практике. Давай, попробуй ударить меня". "Что? Ты не можешь быть серьезным", — возражаю я. "Как сердечный приступ". Он сцепляет руки за спиной и наклоняет голову вперед. "Тик-так, принцесса", — дразнится он. Боже, как он меня раздражает. Я делаю выпад, замахиваюсь рукой, а он уклоняется в сторону, руки по-прежнему за спиной. Я раздраженно хмыкаю и пытаюсь снова. И еще раз. И еще раз. Каждый раз он уворачивается или наклоняется, и мой кулак пролетает мимо его лица, ударяясь лишь о воздух. "Черт, ты же сказал, что я могу тебя ударить", — ворчу я, и его губа дергается от удовольствия. "Я сказал, попробуй ударить меня". Я вскидываю руки вверх. "Ну, я попыталась. Ты собираешься меня чему-то научить или просто указать на то, что я невероятно бесполезна в самозащите?" "Ты выдаешь себя, делай движения маленькими и разнообразными, чтобы я не мог увидеть твой удар за милю. Держи руки вот так". Он подносит кулаки к лицу в защитной стойке и динамично двигает ими, подпрыгивая на подошвах ног. Я стараюсь повторять его движения, а он кружит вокруг меня, подталкивая мои ноги, толкая плечом, чтобы я согнула колени, подтягивая локти. "Вот так." Он возвращается ко мне и кивает в знак согласия. "Теперь бей левой, быстро и стремительно, резкими и плотными движениями ног". Он делает это один раз, а затем я подражаю ему. "Хорошо, хорошо. Снова, и на этот раз добавь правую, удар через бедро". Его левый кулак разжимается и отводится назад, и тут же следует мощный, сильный поворот бедер и правой руки. Мы ходим туда-сюда, отрабатывая различные комбинации этих двух ударов. Я знаю, что есть и другие, но он заставляет меня отрабатывать только эти два базовых приема, подправляя форму и напоминая о необходимости повысить защиту. Уже через десять минут мое сердце бьется, и я чувствую себя воодушевленной. Он стоит позади меня. Я чувствую его дыхание на своем лице, его левая рука вытянута рядом с моей. "Твой удар — это не мощный удар, он больше похож на назойливого комара. Ты не пытаешься никого вырубить, так что выпусти его и сразу же верни обратно, хорошо?" Он демонстрирует, двигаясь так быстро, что если бы вы моргнули, то пропустили бы его. Я пытаюсь, а он повторяет быстрее после каждого удара. Его руки опускаются на мои бедра, и я стараюсь сохранить ровное дыхание. При следующем ударе он поворачивает мои бедра своим захватом и кричит: "Вправо". Когда он поворачивает мои бедра, я выбрасываю правую руку с большей силой и мощью, чем за всю ночь. "Вот оно!" Он хлопает и возвращается ко мне. "Отличная работа, принцесса". Он одаривает меня узкой улыбкой, и я съеживаюсь под его пристальным взглядом. Я пытаюсь отмахнуться от него и спрашиваю: "Завтра в то же время?" "Увидимся". Он с ухмылкой щелкает подбородком. Когда я начинаю уходить, он усмехается: "Может быть, в следующий раз тебе удастся нанести удар…" 1 Я быстра и сильна, как он меня и учил, поэтому я кручусь на пятках и бью кулаком ему в скулу. От удара его голова мотается из стороны в сторону. Он выпрямляется, в его глазах горит жар, от которого у меня сводит живот. "Приятное ощущение, не так ли?" Его глаза темнеют, и он делает шаг ко мне. "Сделай это еще раз". Я пытаюсь отмахнуться от него, закатывая глаза и качая головой. "Сделай. Это." Он повторяет, и в его глазах появляется голод, который взывает ко мне. " Зачем?" Я недоверчиво смотрю на него, пока он продолжает двигаться ко мне, прижимая меня к верстаку. "Потому что я это заслужил. А теперь ударь меня, мать твою". Его слова проникают в душу, и я ищу в его глазах уловку или ловушку. Но все, что я вижу в ответ, — это тот же голод, что и раньше, но на этот раз я понимаю его. Я надавливаю на его грудь, заставляя его сделать несколько шагов назад, чтобы я больше не оказалась в ловушке. Мой кулак сжимается, болит от первого удара, и я смотрю на красный синяк, уже образовавшийся вокруг его глаза. Он беззвучно умоляет меня, и я, как в какой-то хреновой версии парной терапии, даю ему то, что он хочет: Кулак в челюсть. В висок. По щеке. С каждым ударом он выпрямляется и выглядит готовым к новым, как будто я не сделала даже трети того наказания, которое, по его мнению, он заслужил. Я поворачиваю шею из стороны в сторону и пытаюсь снова сжать кулак, но вздрагиваю, костяшки пальцев и сухожилия болят. Он берет мою руку и нежно массирует ладони. "Я куплю тебе перчатки для следующего раза", — говорит он со слабым смешком. Между нами какая-то странная энергия, как будто я сделала ему подарок, а ему нечего дать мне взамен. Я сглатываю неприятное ощущение и пытаюсь пошутить. "Ты собираешься рассказать людям, что тебя избила девушка?" "Неа." Он качает головой, смотрит вниз и прикусывает губу. Его глаза снова поднимаются на меня. "Мне надрали задницу, но я это заслужил". Он подмигивает и целует мои красные и распухшие костяшки пальцев. Его губы словно атлас прижимаются к моей горячей коже, и я уже собираюсь наклониться для поцелуя, когда он отстраняется. "Я больше не буду тебя задерживать". Он отпускает мою руку и отходит. "Я больше не чувствую себя такой усталой", — шучу я, но все равно ухожу. Когда я уходила, то заметила что-то на скамейке. "Это что, проектор?" Я подхожу, беру его в руки и проверяю. "А он работает?" "Да, вроде бы". "Круто, ну, спокойной ночи". Я ухожу, уже воодушевленная и думающая о том, как превратить сарай в домашний кинотеатр в деревенском стиле. Вернувшись в дом, я решаю принять душ, немного попотев в боксе, и приступаю к своей минимальной ночной процедуре. Я никогда не любила долгие процедуры, но, взяв с собой на ферму всего лишь небольшую сумку с туалетными принадлежностями, она стала еще короче. Когда я заканчиваю, Финна все еще нет. Надеюсь, он не собирается снова спать в своем грузовике. Я знаю, что только что выбила из него все дерьмо, но он сам сказал мне об этом, и я думаю, что для него это, вероятно, было большим катарсисом, чем для меня. Я нахожу в холодильнике пакет с кукурузой и несу его ему, как бы предлагая мир. Когда я выхожу на улицу, боковая сторона большого дома освещена светом индиго. Я поворачиваю за угол и чувствую, как мой желудок опускается, а сердце делает кувырок. В грузовике Финна все завалено одеялами, вязаными пледами и подушками. На краю стоит старый металлический походный фонарь, а с бокового зеркала свисает нитка рождественских огней. На крыше кабины — проектор, направленный прямо на широкий белый бок большого дома.