* * * Сапог застопорил «Бумер» на паузе, щелкнув исцарапанным пультом, и в гаражном закутке воцарилось молчание. Слышалось лишь сухое потрескивание дров в печке и унылое завывание ветра снаружи. Керосин обвел замерших мужчин затравленно-безумным взором. «Он похож на загнанного зверя. Которого окружили и вот-вот на вилы насадят, – внезапно подумал Данилыч. – Он словно шакал. Смертельно больной, облезлый шакал, к которому нельзя приближаться, не надев толстых варежек, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу…» – Ну, чего прикисли? – хрипло произнес Керосин. – Или как только зашел базар про помощь другу, у меня все кореша растерялись?! – Это у тебя в штанах прикисло, – хмуро осадил его Сапог. – Кто тебя резать собрался? Кому задолжал? Керосин шмыгнул носом. – Чингизу. Сапог и Леха обменялись понимающими взглядами. – Тот самый, что ли? – уточнил Леха. – Тот самый, – раздраженно ответил наркоман. – Будто здесь другой Чингиз появился! – Он наркоторой барыжит, – объяснил Леха Сапогу, и тот кивнул: – Слыхал я про этого кренделя. Мутный тип. Он искоса взглянул на Керосина, который то и дело вытирал пот, струившийся по восковому лицу. – И сколько ты ему торчишь? Керосин глубоко вздохнул и выдавил, не глядя на приятеля: – Сто сорок рублей. Сапог поскреб подбородок. – Сто сорок тыщ, что ли? – Ну да. Уголовник присвистнул. – И чего ж ты от меня хочешь, болезный? Я похож на фраера, у которого в пиджаке сто сорок тыщ запасные припрятаны? – спросил он. В голосе Сапога звучало неподдельное изумление, как если бы ему приходилось объяснять несмышленому ребенку, почему день сменяет ночь. Керосин ничего не ответил, и бывший зэк вновь потянулся к бутылке. – Какой срок у тебя? – полюбопытствовал он, наполняя стаканы. Керосин нервно сглотнул. – Неделя. Это край, Сапог. Ты просто не знаешь Чингиза. Он… – Да срал я на твоего Чингиза, – с нескрываемым презрением обронил Сапог. – У меня с ним общих дел нет. – Сапог, но я… Керосин вновь закашлялся. – Кашляй в другую сторону, – потребовал Данилыч, со скрипом отодвинув табуретку в сторону. – Не хрена тут своими слюнями людей заражать! Керосин даже не посмотрел в сторону пожилого человека. – Сапог, он меня убьет, бля буду, – захныкал он. – Ведь я же выручил тебя, братуха… Когда… кха! Когда у меня был лавандос, я ведь помог тебе, и ты помнишь! Сам сказал! Теперь… теперь я тебя прошу! Как брата прошу, выручи! На лице Сапога не дрогнул ни один мускул. – Ну, будем здоровы, – спокойно произнес он тост и, не чокнувшись, выпил. Потянулся к ломтику сала, степенно отправил его в рот. – Ты, Керосин, наверное, забыл, что я с тобой в полном расчете? И твое бабло я тебе вернул. А что касается выручить… Ты, по ходу, с башкой вообще не дружишь. Где я тебе столько деньжищ найду? Банк ограблю? Почку продам? Керосин, не зная, куда деть зудящие руки, судорожно вцепился в костыль. Глядя на него, Данилыч неожиданно подумал об утопающем, который из последних сил вцепился в трухлявую деревяшку. – Я не знаю. Может, просто побазаришь с Чингизом? Ты в авторитете, тебя многие знают, – взмолился Керосин. – Ага. Щас, сорвался и побежал. Нет, Керосин, разруливай сам свои косяки. Долг – дело чести. А ты свою честь, как я погляжу, растворил в этом долбанном «крокодиле». Не торчал бы на всякой дряни, не было бы этого геморроя. Лицо Керосина приняло такое горестно-плаксивое выражение, какое только может возникнуть у ребенка, которому неожиданно отказали в покупке долгожданного подарка. Плечи обвисли, водянистые, лихорадочно блестевшие глаза быстро потускнели. Казалось, кто-то невидимый просто нажал на кнопку, выключив Керосина, как ставший ненужным фонарик. – Ме… меня у… убьют, Сапог, – прошептал он. От охватившей его паники наркоман начал заикаться. – Ссс… Сапог, знаешь, чт… что Чингиз сд… делает с должниками? Од… одному парню он отрезал все пальцы н… н… на руках. А другого пацана попросту сожгли. Он бе… бегал по дому, как живой факел, и кричал. По… понимаешь? Сапог продолжал сидеть с каменным выражением лица. Он ткнул пультом в DVD-проигрыватель, и отечественный блокбастер о непростой жизни бандитов вновь ожил. – «мы… едем в ту же сторону… можем проконтролировать, чтобы с вашим грузом ничего не случилось», – в придорожном кафе Килла убеждал дальнобойщиков принять условия своей крыши. – Продай хату, – посоветовал Сапог как ни в чем не бывало, словно Керосину эта идея не могла раньше прийти в голову. – Опоздал, – хмыкнул Леха, зубами сдирая с дольки вареной колбасы оболочковую ленточку. – Хату толкнули еще пару лет назад. Он сейчас в коммуналке с матерью. Так, Керосин? Керосин проигнорировал вопрос, тупо пялясь на пышущую жаром печку, словно вообще утратил способность соображать и не понимал, о чем идет речь. – Ну, тогда извиняй. Бананив нема, – усмехнулся Сапог, процитировав известный анекдот. – Ты сказал, что поможешь мне, – разбито прошептал Керосин. – Ты… – Если бы мог – помог. И вообще, дружище… Хочешь честно? Ни хрена тебя не спасли бы эти сто сорок кусков. Такие, как вы, всегда кому-то чего-то должны. Вечно. Сегодня ты со своим Чингизом рассчитался, а завтра тебе опять нужна будет доза. И ты будешь у него в ногах валяться, унижаясь и умоляя, чтобы он тебе колес отсыпал. Что, я неправ? Керосин шмыгнул носом и, к всеобщему изумлению, сполз прямо на пол, встав на колени. – Сапог, мн… мне больше не к… кому обратиться, – выплевывая слова, проскрипел он. Из воспаленных глаз потекли слезы. – Я бы и… и комнату продал бы… но о… она на мать записана. А она, с… сука, не даст продать… – Ну и падаль же ты, – сплюнул Данилыч, с омерзением глядя на наркомана. Между тем Керосин, не вставая с колен, пополз к Сапогу. – Я напи… напишу расписку, – хлюпая носом, прохныкал он. – О да. И че мне с ней делать? – прищурился уголовник. – Кораблики-самолетики мастерить? Или скурить? Поднимись, не позорься. Глядеть противно. Он хотел добавить что-то еще, но в это мгновенье зазвонил сотовый Лехи. Тот глянул на экран, и глаза его заблестели: – Опа, вот и Толян! Парень поднес трубку к уху, и лицо его изменилось. Сапог сдвинул брови, молча глядя на друга. – Ладно, – наконец проговорил Леха разочарованно. – Ты там это… аккуратнее. Звони, если че надо. Он положил мобильник на стол и виновато взглянул на уголовника: – Непруха, Сапог. – Кто звонил? – Женька, сестра Толяна. А его самого менты с утра замели. Сначала, мол, как свидетеля, а потом какая-то старая манда его опознала. Якобы Толян у нее как-то сумку увел. У него же условный был. Щас на полную катушку получит. – Толян че, таким голимым гоп-стопом заниматься начал? – недоверчиво спросил Сапог. – Совсем с дуба рухнул. Леха пожал плечами. – За что купил, за то продал. Так что баб сегодня вечером не будет, – уныло вздохнул он. – Пускай сестра Толяна сюда едет. Смотаешься за ней?