Я цепляю на лицо привычную жизнерадостную улыбку. – Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Ты зря тратишь время на этих дураков. – Как скажешь. – Скажу. – Аид неспешно встает. Ему не хватает только развевающегося плаща, чтобы закончить угрожающе-сексуальную картину, которую он собой представляет. – Хочешь, я покажу тебе, как пройдет наша первая ночь в этой комнате? Внезапно все становится слишком реальным. Меня сотрясает дрожь отчасти от волнения, отчасти от предвкушения. – Да, господин. Он бросает взгляд на мои ноги. – Они тебя беспокоят? Честно говоря, они уже болят от того, что я простояла всего несколько минут. – Справлюсь. – Справишься, – медленно повторяет он, качая головой. – Ты стараешься измотать свое тело при малейшей возможности. Я уж подумал, что первая ночь была исключением, но это ведь не так? Это правило. Я вздрагиваю, и меня пронзает чувство вины, даже когда я убеждаю себя, что нет причин его испытывать. Это мое тело. И я могу делать с ним все, что нужно для выживания. Что с того, что порой моя плоть за это расплачивается? Такова цена жизни. Я делаю еще шаг назад, чтобы отвлечься от зародившегося внутри неприятного чувства. – Я сказала, что все нормально, и это правда. – Поверю тебе на слово. В этот раз, – он продолжает, пока я не успела ничего ответить. – Но в конце вечера я проверю твои повязки, и, если окажется, что из-за своего упрямства ты поранилась еще сильнее, жди последствий. – Ты невероятно заносчив. Это мое тело. – Ошибаешься. На время этого действа это тело – мое. – Он жестом указывает на невысокую платформу в центре комнаты. – Поднимайся. Все еще обдумывая его слова, я протягиваю ему руку и позволяю помочь мне подняться на возвышение всего тридцать сантиметров высотой. Оно совсем не высокое, но создается впечатление, будто с него смотришь сверху вниз на оставшуюся часть комнаты. Будто находишься на всеобщем обозрении. Неважно, что сейчас здесь нет никого, кроме нас. Представляя, что все кресла и диваны заняты людьми, я чувствую, как сердце начинает стучать быстрее. Аид отпускает мою руку. – Постой здесь минутку. Я смотрю, как он пробирается среди кресел к неприметной двери, спрятавшейся за занавесью. Через пару секунд над подиумом загорается множество огней. Они не слишком яркие, но в полумраке тотчас скрывают комнату от моих глаз. Я с трудом глотаю. – Ты не шутил, когда сказал, что устроишь сцену? – Нет. – Его голос звучит там, откуда я не ожидала его услышать: справа и чуть позади меня. Я поворачиваюсь к нему, но почти ничего не вижу в таком свете. – Что такое? – Назови свое стоп-слово. Это не ответ, но неужели я и впрямь ожидала его получить? Не могу понять, то ли он пытается напугать меня, то ли это действительно репетиция того, что он собирается делать перед зрителями. – Гранат. – Сними платье. – На сей раз он говорит, стоя где-то передо мной. Я опускаю руки к подолу платья и колеблюсь. Не считаю себя застенчивой, но все мои сексуальные контакты до этого момента происходили за закрытыми дверями и чаще всего в темноте. Полная противоположность этому опыту. Закрываю глаза, стараясь унять дрожь в теле. Я этого хочу, сама этого просила. Сжимаю руками подол и медленно поднимаю его. Прохладный воздух дразнит мои ноги, ягодицы, бедра. – Персефона. – Его голос обманчиво мягок. А я не могу совладать с дыханием. Мы еще даже не начали, а я уже чувствую, как все тело пылает. – Да… господин? – Ты ничего не надела под платье. – Он произносит это таким тоном, будто комментирует погоду. Я борюсь с желанием поежиться, опустить платье и прикрыть свою наготу. – В моем заимствованном гардеробе не хватает некоторых вещей. – Это правда? – Он выходит из мрака и встает рядом со мной на платформе, и кажется, будто сам свет его сторонится. Аид неспешно обходит меня кругом и останавливается сзади. Он не прикасается ко мне, но я чувствую его присутствие. – Или ты думала, что сможешь искушением заставить меня сделать то, что ты хочешь? Такая мысль приходила мне в голову. – А получится, если я попробую? Он убирает мои волосы с шеи. Совершенно невинное прикосновение, но возникает ощущение, будто он облил меня бензином и зажег спичку. Второй рукой Аид касается обнаженной кожи моего бедра. – Персефона, платье. Сделав медленный вдох, я продолжаю тянуть его вверх. Аид стоит позади совершенно неподвижно, но, клянусь, я чувствую, как он взглядом пожирает каждый сантиметр обнаженной кожи, когда я поднимаю ткань. Все это кажется мне абсолютно интимным и вместе с тем немыслимо сексуальным. Наконец я снимаю платье через голову и, замешкавшись на мгновение, бросаю его на пол. Теперь ничто не скрывает от него мое тело. Кончики его пальцев прикасаются к моим предплечьям, и я вздрагиваю. Аид издает мрачный смешок. – Как ты себя чувствуешь? – Обнаженной. – Оттого что я должна отвечать на его вопрос, ощущение становится лишь сильнее. – И ты обнажена. – Он проводит пальцем по плечам. – В следующий раз, когда мы это сделаем, все взгляды в этой комнате будут прикованы к тебе. Они буду смотреть на тебя и жаждать обладать тобой. – И вот он оказывается рядом, его тело прижимается к моему, ладонь слегка сжимает мне горло. Совсем не давит. Это просто собственнический жест, от которого возникает непреодолимое желание поджать пальцы на ногах. – Но ты ведь не принадлежишь им? Я сглатываю сквозь ком в горле, отчего оно сильнее прижимается к его ладони. – Нет. Я им не принадлежу. – Они могут смотреть сколько угодно, но только я могу прикасаться к тебе. – Его дыхание щекочет мне ухо. – И сейчас я это сделаю. Мне не по силам унять дрожь, которая не имеет никакого отношения к температуре в этой комнате. – Ты уже ко мне прикасаешься. – Неужели это мой голос – такой хриплый, низкий и зазывающий? Я будто воспарила над собственным телом и вместе с тем надежно заточена в своей плоти. Рука Аида опускается к грудной клетке, проводя линию между грудями. И все равно не там, где я вдруг отчаянно в нем нуждаюсь. Он еще ничего толком не сделал, а меня беспрестанно трясет. Я прикусываю нижнюю губу и пытаюсь не дергаться, пока его пальцы порхают по моим ребрам и вдоль живота. – Персефона. О боги, как он произносит мое имя. Точно это наш с ним секрет. – Прикоснись ко мне. – Ты сказала, что я уже к тебе прикасаюсь. – А вот и она, нотка восхитительного веселья. Он замирает, прижав ладонь к моему животу. Кажется, будто только тяжесть его руки удерживает меня в этом мире. Он проводит пальцем по бедренной кости. – Вот как все будет происходить. Слушай внимательно. Я пытаюсь, но могу сконцентрироваться лишь на том, чтобы не расставить ноги и не изогнуться, лишь бы его рука оказалась там, где она мне необходима. Ограничиваюсь неуверенным кивком. – Да, господин. – Забавно, но мне уже вовсе не кажется странным так его называть. – Я исполню все фантазии, которые роятся в твоем амбициозном мозге. А ты, в свою очередь, будешь выполнять все мои приказы. Я хмурюсь и пытаюсь вникнуть в суть сказанного, не обращая внимания на то, как его тело прислоняется к моей спине, на то, как он возбужден. Мне отчаянно хочется приблизиться к этому мужчине, раздеть его и прикоснуться к нему так же, как прикасается ко мне он. – У меня много фантазий. – В этом я не сомневаюсь. – Его губы касаются моего виска. – Ты дрожишь от волнения или желания? – И от того, и от другого. – Очень заманчиво на этом и остановиться, но мне нужно, чтобы он понял. – Все вполне неплохо. – А что насчет того, что эту комнату действительно наполнят люди и будут наблюдать, как я прикасаюсь к тебе? – Все вполне неплохо, – повторяю я. – Я заставлю тебя кончить, маленькая Персефона. А потом отнесу наверх и сменю повязки на твоих ногах. Если будешь себя хорошо вести и сумеешь удержаться от возмущения, я позволю тебе кончить второй раз. – Он снова неторопливо проводит рукой по моему животу. – Завтра мы оденем тебя, как подобает. Очень сложно сосредоточиться, когда его пальцы оказываются все ближе и ближе к моему лону, но я стараюсь. – Я думала, мы обсуждаем оргазмы.