– Речь не только об оргазмах. Я понимаю правила этой игры лишь в общих чертах, но догадываюсь, что он таким образом спрашивает моего разрешения, словно я не озвучила ему свое согласие полдюжины раз за один только сегодняшний день. Он не бросает меня в омут с головой, чтобы постоять и посмотреть, утону я или смогу выплыть. А осторожно, неуклонно ведет меня к конечной цели. Я не верю в судьбу, но в этот миг представляю, будто мы оба годами каждый своим путем шли к этой точке. Я теперь не могу отказаться. И не хочу. – Да. Я говорю да. Глава 9. Аид Я ошибаюсь насчет Персефоны. Каждый раз, когда я давлю на нее, испытываю, проверяю, что вынудит ее поскорее вернуться домой в верхний город, она не сдается. Но дело не только в этом. Мне кажется, что все происходящее между нами волнует ее так же сильно, как и меня. Каждый раз, когда ее губы трогает улыбка и она превращается в солнечный луч в человеческом обличии, я понимаю, что ситуация принимает интересный оборот. А сейчас? Я не нахожу слов, чтобы описать, что я чувствую, когда она стоит обнаженная передо мной, а ее загорелая кожа жаждет моих прикосновений. Я провожу ладонью по ее животу, а сам переполняюсь ненавистью к ее матери и всем остальным в верхнем городе из-за того, что эта девушка оказалась настолько сосредоточена на побеге и выживании и даже не обращает внимания на потребности собственного тела. Она слишком худая. Не хрупкая, но она ведь сама призналась, что не заботится о себе как следует. – Аид. – Персефона прижимается ко мне, опустив голову на мое плечо и отдавая всю себя. – Пожалуйста. Я уже не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Мы с ней оба на пути в преисподнюю и уже давно миновали критическую точку. Я больше не трачу время впустую. Обхватываю ее ладонью и не могу сдержать рычания, когда чувствую, что она вся мокрая от желания. – Тебе нравятся эти игры. Нравится быть на виду. Она кивает. – Я уже говорила, что нравится. Я полностью сосредоточен на медленных движениях, потому что иначе наброшусь на нее, как голодное животное, и разрушу то хрупкое доверие, что сумел создать. Она мягкая, влажная и чертовски сексуальная. Я ввожу в нее два пальца, и она сжимает их, издав восхитительный стон. Неторопливо изучаю ее, нащупывая то самое местечко, от прикосновения к которому она тает, но этого недостаточно. Мне нужно видеть ее. Видеть ее всю. Скоро. Свободной рукой я обхватываю ее бедро, приподнимаю и отвожу в сторону, открывая себе больше доступа. Выставляю ее напоказ перед отсутствующей аудиторией. Мне всегда нравилось развлекаться прилюдно, и не могу отрицать, как сильно я жду момента, когда овладею ею в наполненной людьми комнате. Ее реакция этим вечером говорит о том, что для нее это станет таким же наслаждением, как и для меня. Я потираю клитор большим пальцем, пока не нахожу то самое движение, от которого напрягается все ее тело. Наклонившись, касаюсь губами ее уха. – Завтра вечером эта комната будет полна людей. Все придут взглянуть на тебя и послушать, как сладко я могу заставить тебя кончить. – О боги. – Ты устроишь им хорошее представление, Персефона? – Не сдержавшись, я провожу губами вдоль ее шеи. Похоже, осознание, что я могу прикасаться к ней, как только пожелаю, и что сама она трепещет на грани оргазма, желая большего… наконец настигает меня. Эта женщина – моя, пусть даже всего на несколько месяцев. Пьянящее ощущение. – Аид, прошу. Я замираю, и она пытается двигать бедрами, чтобы продолжать трахать мои пальцы. В ответ я прикусываю ее плечо. – О чем просишь? Говори прямо. – Заставь меня кончить. – Персефона судорожно вздыхает. – Поцелуй меня. Трахни. Только не останавливайся. – Не остановлюсь. – Слова вырываются из меня с рычанием, но мне плевать. Я целую Персефону и продолжаю подталкивать ее к оргазму. На вкус она по-прежнему как лето. Я хочу укутать ее и уберечь от опасности. Хочу трахать, пока все ее маски не разлетятся вдребезги и она, крича, не кончит на моем члене. Хочу. Но как бы мне ни хотелось продлить момент, мы оба рискуем потерять контроль. Я прижимаю ладонь к ее клитору, обеспечивая дополнительное трение. Она издает хриплый, гортанный стон, и я бы все отдал, чтобы снова слышать этот звук. Знать, что его вызвал именно я. – Давай. Я тебя держу. – Сдвигаюсь к ее шее и целую, а она содрогается в моих руках. Ее дыхание становится резким, а мышцы сжимают мои пальцы в оргазме. Я смягчаю свои прикосновения и, подняв голову, плавно возвращаю Персефону с небес на землю. Она дрожит в моих руках, опираясь на меня всем телом, выказывая доверие, которого я не заслуживаю. Опускаю ее ногу, но не могу удержаться и целую девушку в последний раз. Мы еще даже не занимались сексом, а я уже с неистовой силой жажду чувствовать ее тело в своих объятьях и ощущать ее вкус на языке. Мне приходится закрыть глаза на несколько долгих мгновений, чтобы сдержать порыв уложить ее на платформу и трахнуть прямо сейчас. Причины, почему мне не стоит этого делать, кажутся ничтожными, словно паутина, которую легко разорвать, даже не задумываясь. Еще рано. Мне требуется немало усилий, чтобы держать себя в руках, чтобы вновь спрятаться за маской холодного отчуждения, за которой я чувствую себя естественнее, чем будучи самим собой. Отстраняюсь от Персефоны, придерживая ее рукой за бедро на случай, если она потеряет равновесие. Она твердо стоит на ногах. Само собой. Она поворачивается ко мне, но я игнорирую ее вопросительный взгляд. Я едва могу на нее смотреть из страха, что пронизывающее желание возьмет надо мной верх, а потому хватаю с пола платье и надеваю на нее. Персефона чертыхается себе под нос, но все же позволяет мне это сделать. Видеть ее было мучительной пыткой и до того, как я узнал, что скрывается под платьем. А теперь я вынужден держать себя в руках из последних сил, чтобы не отвлекаться от своей задачи. Было бы так просто поддаться этой женщине и провести остаток ночи, узнавая, как еще я могу заставить ее издавать эти восхитительные всхлипы. Запоминать на ощупь и на вкус, пока не оставлю след на ее коже. Невозможно. Стоит протянуть ей палец, она и руку откусит. Может, я пока не слишком хорошо ее знаю, но в этом даже не сомневаюсь. Она не робкая принцесса из башни. Эта чертова хищница попытается перетянуть ведущую роль на себя при малейшей возможности. Моя репутация, моя власть, моя способность защитить людей в нижнем городе – все это держится лишь на моей способности быть величайшей, жесточайшей сволочью на этом берегу реки Стикс. Поэтому мне нет нужды пачкать руки кровью, ведь все слишком боятся меня испытывать. Если хорошенькая светская львица из верхнего города начнет водить меня за нос, все, за что я боролся в своей жизни, окажется под угрозой. Я не могу этого допустить. Беру ее на руки. Несмотря на силу ее личности, она кажется совсем маленькой в моих объятьях. От этого пробуждаются защитные инстинкты, о существовании которых я раньше не догадывался. С каждым шагом к двери мне становится все легче не обращать внимания на то, как мое тело требует ее. У меня есть план, я буду ему следовать. И точка. Персефона кладет голову мне на плечо и поднимает взгляд. – Аид? Я чувствую какую-то ловушку, но не могу игнорировать эту женщину, даже если бы хотел. – Да? – Я знаю, что у тебя есть план и на сегодняшний вечер, и на завтра. – Угу-м. – Открываю дверь, а потом проверяю, чтобы она была надежно за нами заперта. И иду по коридору к лестнице. Пять минут. Мы вернемся в ее комнату, а я смогу увеличить дистанцию между нами. Персефона проводит рукой по моей груди и слегка обхватывает за шею. – Я не шутила, когда сказала, что хочу переспать с тобой. Я чуть не оступаюсь. Почти. Мне стоит больших усилий не смотреть на нее. Если посмотрю, мы трахнемся прямо посреди этого коридора. – Вот как? – Да. – Она поглаживает чувствительную кожу возле моего затылка. – Оргазм был приятным, очень приятным, но не думаешь ли ты, что нам стоит устроить репетицию перед тем, как ты трахнешь меня в комнате, полной людей? Маленькая ведьма. Она прекрасно знает, что делает. Я подхожу к лестнице и стараюсь двигаться быстро, но не настолько, чтобы мой шаг можно было счесть за бег. Персефона продолжает легонько меня поглаживать, и я чувствую, что вот-вот выпрыгну из собственной кожи. – Полагаю, нужно считаться с твоим планом. Ты похож на человека, который любит планировать, и я это уважаю. – Она прижимается ближе и трется щекой о мою грудь. – Как насчет компромисса? Давай ты сам убедишься, что я и впрямь так хороша, как говорила? Я не отвечаю, пока не дохожу до комнаты, и мы не оказываемся внутри. Там я сажаю Персефону на кровать и запускаю пальцы в ее шелковистые волосы. Оттого, как она приоткрывает рот, когда я наматываю пряди на кулак, мне вновь приходится сдерживаться, чтобы не зарычать. – Персефона. – Я снова потягиваю ее за волосы. – Похоже, ты привыкла, чтобы все было по-твоему. Она смотрит на меня так, будто ждет, что я вытащу член и оттрахаю ее в рот, пока мы оба не дойдем до точки. Она слегка выгибает спину. – Только в некоторых областях. – Ммм. – Тяну в последний раз и заставляю себя перестать к ней прикасаться. Я не могу потерять контроль, иначе никогда его не верну. Будь я простым человеком, то не раздумывая согласился бы на любое ее предложение. Но я не простой человек. Я Аид. – У меня есть слово, к которому тебе не помешает привыкнуть. Она хмурит брови. – Какое слово? – Нет. Я никогда не признаю, как много усилий требуется приложить, чтобы отвернуться от взъерошенной Персефоны, сидящей на кровати, и уйти в ванную. На расстоянии легче не становится. Она здорово меня зацепила. Я роюсь в шкафчике под раковиной в поисках аптечки. Мы храним их в каждой ванной комнате в доме. Формально я ни с кем не воюю, но мой род деятельности подразумевает, что порой мои люди сталкиваются с неожиданными травмами. Например, с огнестрельными ранениями. Вернувшись в комнату, отчасти я ожидаю, что Персефона готова приступить к еще одному этапу соблазнения, но она смирно сидит там, где я ее оставил. Даже успела поправить волосы, хотя румянец на коже ее выдает. Желание, злость или сочетание того и другого. Я встаю на колено возле кровати и бросаю на нее взгляд. – Веди себя как следует. – Да, господин. – Слова звучат так приторно-сладко и ядовито, что свалили бы меня с ног, если бы я этого не ожидал.