– Аид, смотри. Он встает на колени рядом со мной. – Смотрю. – В его голосе слышится нечто странное, и это заставляет меня отвлечься от щенков. О боги, они такие мягкие. Я всматриваюсь в его лицо. Вид у него почти страдальческий. – Что не так? – Ничего. Я морщу нос. – Слова говорят одно, а выражение твоего лица – совсем другое. Он вздыхает, но не от раздражения. Скорее, он сдается. – Они очень милые. – Потянувшись в коробку, он осторожно берет одного на руки. Вид у него и впрямь измученный. – Их не следовало так оставлять. Замечаю, что Гейл возвращается к компьютеру и встает рядом с женщиной, которая, судя по всему, приходится ей матерью, давая нам пространство и хотя бы иллюзию уединения. – Такое часто случается, особенно если собаки не чистокровные. По сути, они бесполезны для заводчиков, только лишние голодные рты. Это дерьмово. – Дерьмово, – вторит Аид. Щенок утыкается ему в грудь и со вздохом устраивается на руках. Он пальцем поглаживает щенка по голове, будто боится сделать ему больно. – Ужасно быть нежеланным. Сердце болезненно сжимается. Я говорю, не успев подумать. – Тебе стоит взять щенка. Гейл права, ты живешь в большом пустом доме, а никто не умеет любить так сильно, как собака. Опомниться не успеешь, как он или она завоюют твое сердце. Он смотрит на щенка, продолжая методично его поглаживать. – Это не очень хорошая идея. – Почему? – Проще не привязываться. Я бы рассмеялась, будь это уместно. Аид может делать вид, что ему все равно, но этот мужчина проявляет больше заботы, чем все, кого я встречала. Он изо всех сил старается держать людей на расстоянии, но, очевидно, не заметил, что потерпел в этом грандиозную неудачу. Не уверена, что именно мне стоит сказать ему об этом, что я имею право отодвинуть занавес и показать ему, каковы на самом деле обстоятельства. Я не навсегда обоснуюсь в его жизни. И от этой мысли чувствую пустоту внутри. Внезапно я преисполняюсь решимости убедить его купить этого щенка. Мысль о том, как Аид после моего отъезда в одиночестве блуждает по коридорам своего дома, словно владыка тщеты и печали… невыносима. Я не могу этого допустить. – Аид, ты должен приютить щенка. Наконец он смотрит на меня. – Для тебя это важно. – Да. – Он просто ждет, и тогда я открываю ему частичку правды. – У всех хотя бы раз в жизни должно быть домашнее животное. Это настоящий дар, и я уверена, что он сделает тебя счастливым. Мне нравится думать о том, что ты счастлив, Аид. – Последние слова звучат словно признание. Как наш с ним секрет. Он долго глядит на меня, и я не могу угадать, что таится в его темных глазах. Он тоже думает о том, что наше время скоро истечет? Невозможно сказать. Затем он медленно кивает. – Возможно, завести собаку – неплохая идея. Я невольно задерживаю дыхание. – Правда? – Ага. – Он обращает внимание на двух оставшихся щенков. – Ему будет ужасно одиноко без братьев или сестер. – Эм. – Уверена, мои глаза вот-вот выскочат из орбит. – Что? Не дав мне прямого ответа, он повышает голос: – Гейл? Когда она подходит, Аид кивком головы указывает на щенков. – Мы заберем всех. Она поджимает губы. – Не мне учить тебя, как вести дела. Он поднимает бровь. – И когда тебя это останавливало? – Три собаки – это много, Аид. А три щенка? Ты хочешь получить кусок, который не проглотишь. – Гейл указывает на щенков. – А они съедят все твои дорогие ботинки. Аида это не останавливает. Он принял решение, и его не переубедишь. – Сделаю персоналу надбавку за вредность. Все будет нормально. На миг мне кажется, что Гейл продолжит спорить, но в конце концов пожимает плечами. – Не приходи ко мне плакаться, когда через пару недель у них прорежутся зубы. – Не приду. Взглянув на него в последний раз, она качает головой. – Лучше позови кого-то из своих людей, чтобы помогли все забрать и унести. Ты не готов к появлению щенков в доме, так что придется тебя нагрузить. – Считай, что все сделано. Купим все лучшее, что предложишь. Она уходит, качая головой и бормоча что-то про упрямых мужчин. Повернувшись к Аиду, я не могу сдержать широкой улыбки. – Ты покупаешь трех собак. – Мы покупаем трех собак. – Он с легкостью встает на ноги, все еще держа щенка на руках. – Ты уже должна знать, что я не могу сказать тебе «нет», Персефона. Один взгляд карих глаз, и можешь из меня веревки вить. Я смеюсь. Не могу сдержаться. – Ну ты и болтун. – Не выражайся, – бормочет он с веселым блеском в глазах. Я усмехаюсь. Голова идет кругом от чистого счастья. И чувство, будто я не имею на это права, учитывая, какая над нами нависла угроза, почему-то делает это состояние еще более ценным. Мне хочется ухватиться за это мгновение, прогнать реальность прочь и позволить нам без преград насладиться моментом. Ведь что бы он ни говорил, это не мои собаки. Они принадлежат ему, как и должно быть. Я пробуду с ними до конца зимы, и на этом все. Потом уеду, и они станут маленькой стаей Аида. Надеюсь, он примет их дружеское общество, даже если продолжит держать людей на расстоянии. Мой маленький пузырек счастья мгновенно сдувается. Он заслуживает гораздо большего, чем то, что преподнесла ему жизнь. Он заслуживает быть счастливым. Заслуживает, чтобы его окружали друзья и близкие, которые наполняют его огромный дом смехом и впечатлениями. Он очень хороший человек, пусть его считают злодеем в Олимпе – по крайней мере, в тех его частях, где вообще верят в его существование. У нас уходит целых полчаса, чтобы собрать все, что нужно, и дождаться, когда приедет Харон, сотрудник Аида, с двумя помощниками и доставит все домой. Только войдя в парадную дверь, я осознаю, что не в первый раз за сегодня мысленно назвала это место домом. Что здесь я чувствую себя как дома больше, чем когда-либо чувствовала в принадлежащем матери небоскребе, даже в присутствии сестер. Меня пронзает вспышка паники. Неважно, как сильно мне нравится проводить время с Аидом, это место не может стать мне домом. Я слишком многим пожертвовала, попросила сестер пожертвовать слишком многим, и теперь не могу не довести дело до конца. Как только мне исполнится двадцать пять, я должна уйти. Забрать свой трастовый фонд и проложить себе путь из Олимпа. Если не сделаю этого… то в чем вообще был смысл? Я променяю одну красивую клетку на другую. А этого я допустить не могу. Глава 23. Аид – Аид, мы опоздаем. Я сижу на полу, а на моих коленях играют три черных щенка. Большую часть дня они привыкали к новому пространству, и мы решили разобрать ближайшую к внутреннему двору комнату, чтобы было легко выводить их «на горшок». Нужно так много всего обдумать, что я почти отвлекся от того, что будет дальше. Почти. Я поднимаю взгляд, и у меня перехватывает дыхание. Персефона красива во всех своих нарядах, но в черном просто сногсшибательна. Насыщенный цвет оттеняет ее золотистую кожу и светлые волосы. Не затмевая ее яркость, он создает впечатление, будто солнечный луч каким-то непостижимым образом сумел пробраться в подземный мир. Платье, словно слой масла, окутывает ее кожу, стекая от груди по бедрам и спадая на пол возле ног. Она похожа на чертову королеву.