Он поднимает меня, и я обхватываю ногами его поясницу. Крохотное движение, и он входит в меня. Аид, сжав ладонями мои ягодицы, направляет меня вниз по всей длине. Быстро, быстро, слишком быстро. Мне все равно. Я двигаюсь, стараясь стать ближе. Мы не перестаем целоваться, нам все мало. Зачем дышать, когда у меня есть Аид? Он – мой воздух. Эта мысль должна пугать меня. Быть может, напугает, когда будет время подумать об этом. А сейчас во мне осталась только нужда. Он поднимает и опускает меня, используя свою силу, чтобы трахать меня стоя. Уже только от этого у меня кружится голова. Я отрываюсь от его губ, лишь чтобы сказать: – Еще. Сильнее. Я ожидаю, что он отнесет меня в кровать. Но Аид разворачивается, идет к комоду и сажает меня сверху. Он рукой сдавливает мое горло, прижимая меня спиной к стене. – Смотри. – Его голос стал таким низким и яростным, что едва похож на себя. – Смотри, как сильно ты сейчас нуждаешься во мне. Когда станешь свободна и будешь стремиться к жизни своей мечты, помни, как приятно было чувствовать меня внутри, маленькая сирена. – Он врывается в меня и снова выходит, его член блестит от моей влаги. Я не могу отвести взгляд. И не хочу. Аид продолжает соблазнять меня словами, заманивая в ловушку. – Однажды, когда ты позволишь какому-нибудь ублюдку обольстить тебя и будешь скакать на его члене, вспомни эту ночь и знай, что ему никогда со мной не сравниться. Думай обо мне, пока он в тебе. Я устремляю взгляд к его лицу. Ревность и ярость в его чертах так же сексуальны, как и все, что он делает с моим телом. Мне хочется утонуть в ней и никогда не всплывать на поверхность. Но я не могу. Не могу. – Не будь жестоким, – выдыхаю я. – А я жестокий. – Он снова врывается в меня, соединяя наши тела так близко, насколько вообще доступно человеку, и грубо меня целует. Приподняв голову, он говорит: – Ты погубила меня, Персефона. Так что, черт возьми, прости за то, что хочу расплатиться той же монетой. Больше нечего сказать. Мы сдаемся своим низменным «я» в погоне за нашим общим удовольствием. Кончая, я чувствую, будто оргазм вырвали из меня, как часть, которую мне никогда не вернуть назад. Через несколько мгновений Аид достигает кульминации и, прижавшись ко мне всем телом и спрятав лицо в изгибе моей шеи, кончает. Наступает тишина. Я цепляюсь за него и держу глаза закрытыми, не желая позволять реальности вмешаться. Но она здесь, маячит на краю нашего угасающего удовольствия. Прохлада воздуха на нашей покрытой испариной коже. Боль в разных частях моего тела от того, что мы сделали друг с другом. Тяжелое дыхание Аида, замедляющееся вместе с моим. Наконец он поднимает голову, но не смотрит на меня. – Я сожалею. Стоит на этом и закончить. Мы можем сколько угодно ходить вокруг да около, но это никак не изменит нашу ситуацию и истекающее время. Я проглатываю ком в горле. – А я нет. Глава 25. Аид Я не сплю. Даже после того, как принял душ, лег к Персефоне в кровать и держу ее в объятьях, чувствуя, как ее дыхание становится размеренным, сон не приходит. Я никак не могу избавиться от страха, который нарастал с каждой минутой с того момента, как я вышел из нее. Мои резкие слова до сих пор звенят в ушах. Я переступил черту и то, что она в тот момент была рядом со мной, не отменяет того, что сделано. Я не хочу ее отпускать. Такой вариант развития событий невозможен. Стремиться удержать Персефону – все равно что пытаться набросить лассо на луну. Даже если бы она сама этого хотела, цена слишком высока. Ее мать никогда не признает, что дорогая дочь может предпочесть нижний город (предпочесть меня) вместо блистательной отравы ухаживаний Зевса. Она продолжит наказывать моих людей, чтобы попытаться вынудить меня действовать. Мы можем продержаться несколько лет самостоятельно, если не будем излишне перегружать линии снабжения, которые я наладил с Тритоном. Но как только Посейдон с Деметрой поймут, что происходит, этот путь будет для нас закрыт. Пострадают люди, чья безопасность зависит от меня. А Зевс? Он не успокоится, пока Персефона рядом со мной. Я думал, что к этому времени он уже сделает ход, но старый ублюдок хитрее, чем я ожидал. Он выступит против меня, но сделает так, что его невозможно будет отследить. А если я не смогу это доказать… Нет, есть тысяча причин соблюсти мое соглашение с Персефоной и проложить ей путь к свободе. И только одна причина попросить ее остаться – я ее люблю. Этого недостаточно. И всегда будет недостаточно при том количестве препятствий, что стоят перед нами. Я так глубоко погрузился в мысли, что не сразу услышал телефонный звонок. Приподнимаю голову, но мелодия не моя. – Персефона. Она шевелится и смотрит на меня своими огромными карими глазами. – Аид? – Тебе кто-то звонит. – Пока она пытается проснуться, я встаю с кровати и беру ее телефон с комода. Мельком глянув на экран, вижу имя Эвридики. – Твоя младшая сестра. Тут она подскакивает. Садится и, одной рукой смахнув волосы назад, второй тянется за телефоном. Я ожидаю, что она уйдет в ванную или гостиную, чтобы уединиться и ответить на звонок, но она включает громкую связь. – Эвридика? – Персефона? Слава богам. Больше никто не берет трубку. – От паники в голосе девушки волоски у меня на затылке встают дыбом. – Что случилось? – Меня кто-то преследует. Я должна была встретиться с Орфеем в баре, но он так и не пришел, а какой-то парень там стал слишком настойчив, и я ушла, но… – Ее дыхание прерывается всхлипами. – Он идет за мной. Такси рядом нет. Я не знаю, что делать. Поблизости были люди, а теперь мы слишком близко к реке, и улицы пусты. Я пыталась позвонить Орфею, но он не отвечает. Что мне делать, Персефона? Чем сильнее пугается ее сестра, тем больше Персефона подавляет собственные эмоции. Ее голос звучит отрывисто. – Где ты? Назови точное место. – Эм… – Шум ветра в динамике. – Угол Можжевеловой и Пятьдесят шестой. Я встречаюсь взглядом с Персефоной. Ее сестра близко к реке, но недостаточно. Если она попытается ее перейти, то люди Зевса попробуют ее схватить. Если это сделаю я – нарушу договор. – Ей нужно добраться до реки, – тихо говорю я. Персефона кивает. – Эвридика, тебе нужно перейти реку Стикс. Ты понимаешь меня? Если пойдешь дальше по Можжевеловой улице, то увидишь мост. Я встречу тебя там. Страх Эвридики настолько очевиден, что она даже не задает вопросов. – Персефона, мне страшно. – Мы идем. Я уже спешу в гардеробную, надеваю первое, что попадает под руку и засовываю пистолет за пояс. Надеюсь, он нам сегодня не понадобится, но хочу быть готов. Прихватываю джинсы и джемпер для Персефоны. Когда возвращаюсь в спальню, она уже вешает трубку. Отправляю Харону сообщение и велю ждать нас у выхода вместе с командой. Нужно действовать осмотрительно, но, лишь раз взглянув на напряженное выражение лица Персефоны, я понимаю, что наплюю на всякую осторожность и сделаю все возможное, лишь бы ее младшая сестра была в безопасности. – Это моя вина. Она еще не успела договорить, а я уже мотаю головой. – Нет, не бери ее на себя. – Как ты можешь так говорить? Разве это ничего не напоминает? Какой-то мужчина гонит перепуганную женщину к реке? За этим точно стоит Зевс. Она права, но это ничего не меняет. Мы должны добраться до моста. – Узнаем больше, когда она будет в безопасности. Пока сосредоточься на этом. Предполагаю, что Персефона начнет спорить, но она расправляет плечи и делает медленный вдох. – Хорошо. – Идем. Мы спешим вниз, где нас ждут Харон и остальные. Кипарисовый мост слишком далеко, чтобы до него можно было быстро добраться пешком, и мы рассаживаемся в две машины. Весь путь я держу Персефону за руку. Нет смысла пытаться развеять ее напряжение, когда под ударом оказался дорогой ей человек. Единственное, что я могу сделать, это постараться утешить. Она беспрестанно названивает, но в конце концов чертыхается. – Этот гад отправляет меня на голосовую почту. До этого телефон не был отключен, а теперь он его выключил. Нетрудно догадаться, о ком она говорит. – Орфей не самый надежный человек. – Нейтральное замечание, ведь я не уверен, что именно ей сейчас нужно услышать. – Никогда ему этого не прощу. – Ее взгляд леденеет. – Своими руками его убью, если с Эвридикой что-нибудь случится. Мне не подобрать слов, от которых был бы хоть какой-то толк. «Я убью его за тебя» – вряд ли сойдет за романтичное заявление, которое хочется услышать, как бы встревожена и зла она сейчас ни была. Но от необходимости придумывать подходящий ответ меня спасает наше прибытие на мост. Машины с визгом тормозят, и мы выходим. Возникает ощущение, что сегодня одна из тех ночей, в которые люди совершают дурные дела. Воздух густой и липкий, низкий туман поднимается над рекой и стелется по земле. Он делает атмосферу жутковатой и застилает обзор. Напоминает мне о той ночи, когда Персефона перешла реку Стикс. Я иду за ней к большим колоннам, которые стоят по обеим сторонам Кипарисового моста и четко обозначают границу на нашем берегу реки. Этот мост освещен лучше других, и я знаю, что она, как и я, всматривается в тот берег, ища сестру. Мы быстро добрались, но, даже идя пешком, она уже должна быть здесь. – Аид. – Страх в голосе Персефоны служит мне сигналом, который я не могу оставить без ответа. Она не должна бояться. Только не рядом со мной. – Она придет. – Я не имею права заверять ее в этом. Не знаю всех обстоятельств, кроме того, что Эвридику преследуют. Будто мои слова призывают ее, туман на другой стороне моста рассеивается, и из него выходит женщина. Она не бежит. Идет, спотыкаясь. На таком расстоянии я не могу рассмотреть все в мелочах, но она прижимает руку к телу, будто она ранена.