Черт. Персефона хватает меня за руку и вскрикивает. Делает шаг вперед, и я хватаю ее за талию. – Мы не можем перейти через мост. – Мы… – Ей не удается договорить. Из тумана позади Эвридики выходит мужчина, как охотничий ястреб за раненым голубем. Персефона замирает, а когда она заговаривает, ее голос звучит пугающе спокойно. – Отпусти меня. Если отпущу, она побежит к сестре, что, скорее всего, сыграет Зевсу на руку. Похитит ли он ее сегодня же прямо с улицы или устроит более долгую игру, не имеет значения. Это случится. А если стану удерживать, пока что-то происходит с ее сестрой, то потеряю ее задолго до конца зимы. Более того, я не смогу простить себе, если буду стоять сложа руки, пока этой девушке причиняют вред. – Персефона… Мужчина, преследующий Эвридику, нагоняет ее и, схватив за плечи, разворачивает кругом. Она издает резкий, полный ужаса крик. Я бросаюсь вперед, не успев осознать, что принял решение. Обернувшись, я толкаю Персефону в руки Харона. – Не дай ей перейти через мост. – Только я один буду расплачиваться за сегодняшние проступки. Ей я это сделать не позволю. Персефона ругается и пытается вырваться, но Харон заключает ее в крепкие объятья, прижимая руки к бокам и не давая пошевелиться, но не причиняя боли. Этого достаточно. Я бросаюсь через мост к ее сестре с такой скоростью, с которой не бегал уже давно. Но недостаточно быстро. Понимаю это, преодолев половину пути. Напавший на Эвридику бросает ее на землю. Она падает с глухим стуком, от которого мне становится дурно, но не лежит неподвижно. Она даже не оглядывается на него. А смотрит на свою сестру и начинает ползти к мосту. – Эвридика! Мучительный крик Персефоны придает мне сил. И мужчина, склонившийся над ее младшей сестрой. Его лицо исказила свирепая гримаса. Он не кричит, но его слова все равно доносятся через расстояние. – Зови свою сестру, Эвридика. Кричи. Я подозревал, что за всем этим стоит Зевс, и его слова лишь подтверждают это. Не помню, как достал пистолет, но, добежав до колонн у моста на стороне верхнего города, ощущаю в руке его холодный увесистый ствол. – Отойди от нее! Он поднимает на меня взгляд. – А то что? – Мужчина наклоняется и хватает Эвридику за волосы, в его руке блестит металл. – Ты не на той стороне реки, Аид. Тронь меня, и будут последствия. – Я знаю. – Нажимаю на курок. Пуля попадает ему в запястье руки, которая держит нож, и он отскакивает от девушки. Один взгляд на сестру Персефоны, и становится очевидно, что Эвридика не сумеет преодолеть расстояние между нами. В ее глазах застыл пугающе пустой взгляд, который мне слишком хорошо знаком. Я видел его в собственном отражении в зеркале, когда был ребенком. Она погрузилась куда-то внутрь себя, загнанная страхом и жестокостью. Улица кажется пустынной, но я знаю, что это не так. Люди Зевса следят за его стороной реки, в точности как мои люди следят за моей. Если сойду с моста, все будет кончено. В Олимп придет война. Мужчина садится, со злобным выражением лица прижимая запястье к груди. Эвридика прерывисто всхлипывает. Как и в прошлый раз, я не помню, как принял это решение. Одно мгновение, и я бросаю незнакомца на землю и бью по лицу. Черт, я вообще не думаю. Важно только одно: устранить угрозу. Каждый удар питает нечто темное во мне, будто я могу ударить этого ублюдка настолько сильно, что почувствует даже монстр, сидящий в башне Додона. Удар, еще один и еще. – Аид. Аид, остановись. – Крик Персефоны заставляет меня замереть. Руки болят. Повсюду кровь. Он уже давно перестал шевелиться, но грудь его вздымается и опускается. Жив. Обернувшись, я смотрю через мост. Харон так и стоит, прижав Персефону к груди, оба выглядят потрясенными. Оба в ужасе. Что я, черт побери, делаю? Отойдя от него, я сажусь на корточки рядом с рыдающей женщиной. – Эвридика. Она дергается. – Не прикасайся ко мне. – Эвридика, тебя ждет сестра. – На деликатности у меня нет времени. Схватив ее за подбородок, я отклоняюсь в сторону, чтобы она увидела Персефону на другой стороне моста. Окровавленные костяшки моих пальцев вряд ли внушают доверие, но уже поздно что-то менять. – Ты можешь идти? Она хлопает большими темными глазами, настолько переполненными страхом, что он грозит поглотить нас обоих. – Я не знаю. – Я тебя понесу. Не сопротивляйся. – Не дав ей шанса подготовиться, просто беру ее на руки и несу через мост. Я пробыл на территории Зевса в общей сложности минуты две, но не настолько наивен, чтобы думать, будто это не считается. Даже если нападение организовал не он (хотя все свидетельствует об обратном), Зевс воспользуется возможностью, которую я ему только что предоставил. Готовлюсь столкнуться со страхом Персефоны. Она только что видела, как я слетел с катушек и жестоко избил человека. Она смотрит мне в лицо, будто впервые видит. – Аид… – Поговорим, когда вернемся домой. – Не выпуская Эвридику из рук, я иду к машине. – Садись. Сейчас же. В кои-то веки Персефона не спорит. Прошмыгнув на заднее сиденье передо мной, берет сестру за руку, как только я аккуратно сажаю Эвридику рядом с ней. Ее карие глаза блестят. – Спасибо, Аид, – тихо говорит она. – Я знаю, какова цена. – Позаботься о своей сестре. Буду ждать тебя дома. – Я захлопываю дверь, пока она не успела возразить, и машу рукой Минфе. – Отвези их обратно. Запри все замки в доме. Никого не впускать. Не выпускать. И берегись, если Гермес сможет сегодня проскользнуть через охрану. Кивнув, Минфа спешит сесть за руль. Я не спускаю глаз с машины, пока она не скрывается из виду, и поворачиваюсь к Харону. – Грядут неприятности. Харон бледнеет. – Ты пересек реку. – У меня не было выбора. Он открывает рот, будто хочет возразить, но в итоге качает головой. – Видимо, это не имеет значения. Дело сделано. Как нам теперь быть? Я пытаюсь немного успокоиться и подумать. Совершит ли Зевс прямой удар или станет давить на меня, чтобы получить желаемое, избежав при этом тотальной войны? Я не знаю. Даже думать не в состоянии, черт побери. Лишь слышу эхо крика Персефоны, вижу беспомощный взгляд в глазах ее сестры и чувствую боль в костяшках пальцев оттого, что избил человека до полусмерти. Я сжимаю виски пальцами. Что бы сказал Андреас? Усмехаюсь, как только эта мысль приходит в голову. Андреас будет рвать и метать из-за того, что я повел себя так импульсивно. – Мы не можем исходить из предположения, что они вторгнутся через мосты. Соберите как можно больше людей с окраин территории. Если они не захотят идти, не принуждайте, но предупредите. Надвигается война. Замешкавшись, Харон кивает. – Хочешь, чтобы я собрал всех наших людей в главном здании? Чуть не поддаюсь искушению. Хочу, чтобы Персефона была в безопасности, и уже знаю, что она станет главной мишенью. Желание укрепить нашу оборону, чтобы ничто не смогло пробиться через нее, очень велико. Но Персефона не единственный человек в нижнем городе, который нуждается в защите. Через силу мотаю головой. – Нет, оставьте двойной патруль на реке. Собери всех, кого необходимо, чтобы помочь всем желающим выбраться из потенциальной зоны конфликта. – Аид. – Харон вынужденно останавливается и прячет страх в голосе. – Если за нами придут, весь нижний город станет зоной конфликта. – Знаю. – Хватаю его за плечи. – Я помогу нам справиться, Харон. Не сомневайся в этом. Просто пока не знаю как. Я не могу действовать, опережая Зевса. Разрываюсь между надеждой на то, что он не станет тотчас наносить удар, и страхом, что он будет тянуть, пока мы все не сойдем с ума. Всю дорогу до дома я не могу избавиться от страха, что к тому времени, когда я приеду, Персефоны уже не будет. Что Зевсу как-то удастся прорваться через мою оборону и забрать ее. Или она поймет, что я, вопреки своему обещанию, не могу по-настоящему ее защитить, и решит рискнуть самостоятельно. Что она увидит во мне монстра, которым меня считает остальной Олимп, и сбежит. Множество вариантов развития событий, каждый из которых подпитывается мыслью о том, что все пойдет наперекосяк. Когда все началось, я прикидывал разные варианты, но все они были далеки от того, что произошло сегодня. Некоторые события невозможно повернуть вспять. Обнаружив, что Персефона с сестрой сидят в гостиной в окружении трех резвящихся щенков, чувствую, словно получил удар под дых. Они здесь. Они в безопасности. Пока. Сажусь в одно из кресел и ловлю взгляд Персефоны. Положив двух щенков сестре на колени, она садится обратно. Правильно делает. Давить сейчас на Эвридику – неверное решение. Она только что пережила… Что ж, мы не узнаем, что именно она пережила, пока она не успокоится и не расскажет нам. А это требует времени. Поэтому я сижу и молча наблюдаю, как Эвридика медленно приходит в себя. Сначала гладит щенков, потом делает судорожный вздох, больше похожий на всхлип. – Мне было так страшно, Персефона. – Я знаю, милая. – Она дает Эвридике положить голову ей на колени и осторожно, успокаивая, гладит ее по темным волосам. Но в ее карих глазах нет ни капли спокойствия. Она смотрит на меня, и я никогда не видел ее такой устрашающей. Истинная темная богиня, жаждущая возмездия. Персефона скрывает это выражение лица так же быстро, как оно возникло, и мне не нравится, что она прячет от меня эту часть себя. Ее губы подрагивают в слабой улыбке, и она беззвучно говорит «спасибо». В это мгновение я бы сотню раз сделал все снова и снова. Любой ценой. Ради нее. Черт возьми, ради нее я сделаю что угодно.