В ангаре свеженанятые плотники настилали полы. Работа кипела. Я быстренько познакомил приказчиков между собой, уточнил, на что требуется обратить внимание при проверке качественности изготовления кареты. Олег пошел бродить с Антоном по магазину-мастерской, вникая в мелочи. Хотел уж было уходить, как вдруг чужая лошадка заволокла какой-то сияющий экипаж, почему-то перекошенный на один бок. Что за чертовщина? Ось поломалась или рессора просела с одной стороны? Подошел Антоха и прояснил ситуацию. – Это не наша коляска. У нее внизу ремень оборвался, а у наших их нет совсем. Кучер уже примеривался распрячь лошадь. – Эй, эй, – оборвал я его дерзкий замысел, – ты чего тут нам в ангар чужую вещь прешь, сказали же ясно – не наша. – Как вы, простолюдины, осмеливаетесь дерзить представителю боярина Мирослава, из рода Нездиничей? Деньги назад отдавайте! Да еще мне добавьте, что я с вашим хламом тут вожусь! Этой наглостью он взбесил меня не на шутку, но начал я довольно-таки мирно: – Как ты, быдло, позволяешь себе спорить с самим боярином Владимиром Мишиничем? – а потом неожиданно вломил ему по уху от всей души. Представитель хрюкнул и быстро убежал, бросив кобылу и колымагу. Как-то мирный разговор сразу не задался… Олег с Антоном глядели с укоризной. – Что-то ты хозяин много на себя взял. Ладно бы в кабаке где, этого ухаря приласкал, взыска бы не было. Все-таки эта наглая погань, челядинец Нездиничей, – попенял мне Акимович. – Наедут его хозяева с дружинниками, в порошок нас сотрут! – Откупиться, откупиться надо! – забормотал смельчак Антон. А они ж ведь еще ничего и не знают, дошло до меня. Обвел мастерскую твердым взглядом. – Мы, Мишиничи, тоже от всякого смерда поруганье терпеть не будем. И дружинников у нас не меньше. Приказчики опешили. Первым, как обычно оклемался Олег. – А ты разве из бояр? – Сегодня меня мой отец Твердохлеб младшим сыном признал. Сейчас поеду с боярином Мирославом из рода Нездиничей разбираться. Оба приказчика едут со мной. Олег посуровел лицом и кивнул, а Антошка взялся ныть шаляпинским басом: – Можно я здесь останусь, боярские роды так страшно между собой бьются, аж до смертоубийства дело-то доходит… – Слушай меня, трус поганый, – зарычал я, – сейчас не поедешь, – чтобы я во веки вечные твоей испуганной рожи возле моих карет не видел! Хоть Анька тебя прямо возле ангара задушит, хоть обрыдайся тут, назад на работу нипочем не возьму! Надоедать будешь, отлупим в четыре руки! Конюх мрачно закивал. Жену бывший скорняк боялся, видимо, больше всех ужасов мира вместе взятых. – Да еду я, еду! Он привычно взгромоздился на облучок. – Н-но, милая! А мы, чтобы не доламывать чужое имущество, поплелись сзади. – Неплохой вроде парень, – заметил бывший половой. – И уважительный, и внимательный. Молод еще очень, жизни не видал. Трусоват поэтому. А вот как заплачут голодные детишки в нетопленной избе, папа, папа, дай покушать, такая отвага его прошибет, аж ахнешь! Антон город знал хорошо, терем Мирослава Нездинича нашли быстро. Привратник, как услышал, кто прибыл, распахнул ворота без лишних выяснений и уточнений. Мы, бросив бричку вместе с лошадью на дворе, прошли в боярские покои. Слуга выяснил, кто мы, и отправился для доклада к знатному хозяину. Мирослав вышел к нам быстро, прямо в домашнем кафтане. Я представился. Немолодой уже боярин нахмурил брови. – Я всех троих сыновей Твердохлеба знаю очень хорошо, а вот тебя что-то не припоминаю. И одет как-то уж очень по-простому. Ты кем им приходишься, двоюродным каким братом что ли? – Я незаконнорожденный, ублюдок. Дворовая девка родила. Отец меня только сегодня признал. Чело боярина разгладилось. – Ну, это дело десятое. У князя Владимира-крестителя, его мать Малуша тоже простая ключница была, а каких он высот достиг! В отце вся сила, а нарожать любая девка может. С чем пожаловал? Кратко объяснил. – Затеял я тут промысел новый, кареты делать, и нареканий на моих мастеров сроду не было. Вдруг сегодня твой приказчик приволок чью-то чужую повозку, и деньги с меня за нее требует. – А может она все-таки твоя? Неплохая вещица, только ломкая очень – три дня поездила всего. – Пойдем на двор, – предложил я, – там и разберемся. – Пошли! Подошли к экипажу. Пхнул Антона в бок. – Рассказывай и показывай! Антошка своим густейшим басом внятно доложил разницу между нашей технологией амортизации и какой-то явно грубейшей подделкой – заменой рессор на сыромятные ремни. Вдобавок и исходный материал был взят фальсификаторами самый дешевый, некачественный, а потому и прослужил очень недолго. Дешевка, она и есть дешевка! По ходу он вытащил оборванный конец и предъявил его потребителю. Мирослав, за время рассказа, хмурился все больше и больше. Повернулся к стоящему рядом слуге. – Демьяна сюда волоки быстро! Да пару дружинников с собой прихвати! – и мне, – сейчас разберемся! Это что за прислуга с тобой? – Приказчики. – Очень хорошо! Ратники махом приволокли дерзкого представителя. – Ты у кого из них коляску брал? – грозно спросил Мирослав челядинца, обводя нас троих рукой. Тот ткнул пальцем в Олега: – У него! – Я, боярин, сегодня первый день работаю. А три дня назад в трактире возле рынка половым служил, кого хочешь спроси. Суду было все ясно. – На конюшню его! Пороть до посинения, пока не признается, где и почем эту дрянь взял! – приказал Мирослав. Судя по роже Демьяна, он понимал, что каким бы торопливым и чистосердечным ни было признание, эффекта посинения ему не избежать… К нашему производству карет никаких претензий у хозяина поместья больше не было. С Мирославом Нездиничем расстались почти друзьями. Порекомендовал боярину при покупке экипажа обращаться только в признанную торгово-промышленную компанию, то есть к нам. Глава 16 В княжеские палаты вернулся как раз перед обедом. Завернул к Мстиславу, полюбовался на его кишечник, погонял государя по комнате. Тут подтянулся Богуслав. Забава куда-то ушла, поэтому обедать отправились вдвоем. Не торопясь поели куриного супчика, затем вкусили что-то вроде антрекота или ромштекса с тушеной капустой, запили приятным морсом. – Пообщаемся? – спросил я нового товарища. – Пойдем ко мне, – пригласил опытный боец и, как сегодня выяснилось, делец. – А чего мы ко мне не ходим? – капризно спросил я. – Вдруг супруга твоя не вовремя появится, не про все при ней говорить-то можно, – объяснил боярин. – Это точно, – согласился я. – Молода, горяча, сильна! Пошли к нему, откинулись на топчанах. – Ну рассказывай, как твои дела. – Меня Твердохлеб Мишинич неожиданно сыном признал. Поводом к такому решению послужила беседа старика с кем-то из княжьих бояр. Не знаешь, кто из Мстиславовых людей мог тут отличиться? – Не иначе, как боярин-сокольничий тут руку приложил! На его хитрую рожу один раз глянешь, сразу ясно: он, он, собака, больше некому! Дружно посмеялись. – Шутки шутками, а ты, если можешь, открой-ка бестолковому пришельцу, чем ты дедушку-то донял?