– Не могу! Разболтаешь по всему Новгороду про мою лихость! Я опешил. Ну уж это вообще ни в какие ворота не лезет! – Ладно, не дуйся. Сейчас завесу махом поставлю. – Мы же одни, некому нас и без защиты подслушивать, – удивился я. Богуслав на мои слова не обратил должного внимания. Раз, два, три и готово! Граница – на замке! – Теперь спокойно слушай: моя завеса не только нас от простых людей укрыла, но и от волхвов, и от черных, и от белых. Никто в целом свете и не подозревает, что я давно уже тоже кудесник, и далеко не слабый. Наставник, в давние поры, меня всему, чему мог выучил и свою большую силищу мне передал. Он, уже и в то время, про все ведал и про все знал. Волхв видел, что к Земле уже несется громадный камень, и несет людям беды неисчислимые, что тебя уже готовит неизъяснимая Божья воля к громадному броску назад во времени, и что тебе понадобится помощь очень сильного местного колдуна. Наказал мне таиться до похода. И я пойду с тобой. А за всеми известными значительными белыми кудесниками враги следят неусыпно. Поэтому ни один из наших с тобой в поход пойти и не может – набросятся вороги стаей, заклюют. Я ж всю жизнь после получения силы себя никак не проявлял: не лечил, не предсказывал будущего, не искал пропажи – ничего по магической части не делал, таился. Только сегодня немножко отступил от наказа: залил в душу Твердохлебу великую уверенность, что я Мишиничам за вшивую речку Вечерку невесть какое добро сделаю. Убедил ты меня, что деньги нам нужней, чем им. По любому, не обедняют. – А чего бы белым волхвам тоже всем разом не выйти? – Черных гораздо больше, и они стремятся сразу убивать. А наши будут стремиться связать противника своими чарами, сковать, переучить, перестроить. И не приучены они воевать. Это вроде как доброму звездочету выйти против пяти злых и опытных разбойников. Ни одного шанса на победу нет. А большого сражения, все против всех, никто не хочет. У самых сильных с обеих сторон одна и та же мысль: переживем как-нибудь! Тысячи лет все обходилось, и сейчас обойдется. Белые думают: пошлем несколько маленьких групп, кто-то и прорвется; а черные мыслят: всех переловим! – Но ведь катастрофы-то с этим метеоритом благополучно удалось избежать! Мы и через девятьсот с лишним лет после сегодняшних событий живем спокойно. Несколько тысяч лет ничего ужасного из космоса не прилетало! – Сам-то веришь в то, о чем мне с таким жаром толкуешь? К идее о развилках времени вы так и не пришли? Так и сиди спокойно в Новгороде на печи, в тепле, ножки свесив. Зачем же ты горячишься, сколачиваешь ватагу из верных людей, ищешь лошадей, готовишься потратить кучу времени и денег? Камень же по любому мимо пролетит. Это был шах и мат. Теории об параллельных реальностях, появляюшихся даже после незначительных событий, были у нас в ходу. Да и то сказать, в сказках, мифах и сказаниях гномов, драконов, троллей, леших, Змеев Горынычей, гоблинов, джиннов, банши и прочих хоть пруд пруди, а у нас, в 21 веке – ничего подобного, даже костей не осталось, как после операции по зачистке местности. Жили и не тужили, ни мы, ни они. Возьмется какая особо рьяная нечисть мешаться людям, выедут у нас богатыри, на Западе рыцари, изведут на скорую руку самых борзых, и опять – тишь да благодать. Скорее всего, где-то мы с этим сказочным миром разделились, а где именно, никто в нашей реальности и не заметил. А тут удар о Землю громадного астероида, и нате вам, – на одной ветке времени тишь и благодать, а на другой дикари поедают друг друга. Для человечества – это день и ночь цивилизации. А я как раз выброшен на развилку, и могу повлиять на исход этого события. – А наша команда большого внимания к себе не привлечет: я просто боярин при второстепенном князьке, ты мелкий волхв и с твоей силой только ворон над Новгородом гонять, Наина только предсказывать будущее была горазда, теперь из-за пелены над нашим походом она и этого толком делать не может, остальные просто щенки и их человеческие силенки против могучего волшебника ничего не стоят. Когда противник тебя недооценивает, это всегда плюс. И все вроде бы складывается неплохо: я не дам ударить на большом расстоянии, отведу чужую силу в сторону, колдунья ограничит способности черного волхва, вы втроем постараетесь его быстренько убить. А минус, это то, что у врага слишком большая силища против нас будет накоплена, и ее удар нам всей оравой не удержать. Ударит он нас, как громадной кувалдищей, и полетят наши клочочки по закоулочкам, просто по земле наши останки размажет. Нам нужна от этого хорошая защита. Что это будет, я понятия не имею: обереги каждому, или еще какая-нибудь вещица. Должен быть мощный щит. Может волхв Добрыня чего присоветует, или выдаст? Тебе если будут предлагать купить чего-нибудь магическое, не отказывайся, не надо. Да, действительно к Добрыне надо бы сгонять: уточнить не ошибся ли я, увидев беременность у Забавы, узнать где искать Омара Хайяма, выяснить насчет оберегов. В общем, темы для бесед разнообразные и животрепещущие. – Ты поедешь со мной к волхву? – Незачем ему обо мне знать. Скажет кому-нибудь лишнее слово, пронюхают про участие сильного белого волхва в твоем походе черные колдуны – хлопот не оберемся. По крайней мере выставят против нас дополнительные силы, а мы и так против Невзора слабоваты. – Это еще кто такой? – Это очень сильный вражеский чародей. – Нас же против него биться трое выйдет! – Ты просто не можешь оценить соотношение наших сил, их неравенство. Он здоровенный медведь, ты совсем маленькая мышка, Наина мышь немного побольше. Против вас и я-то крупен – вроде матерого волка. В нашей битве колдунья ему немного и очень ненадолго руки свяжет, я пару раз увернусь и укушу, ты с ребятами попытаешься чего-нибудь сделать. А потом он нас всех пришибет – всю вашу ватагу одним ударом, меня еще двумя-тремя уделает. – А мы оберегами защитимся! – уверенно сказал я. – Вот тогда ему вся эта лишняя возня и потребуется. Ты, наверное, думаешь, что наше сраженье будет длиться от рассвета до заката? Или как в сказках, три дня и три ночи? А уж за это-то время мы не оплошаем, придумаем, как ворога одолеть! Хорошо, если до пяти успеешь быстро досчитать. А без сильной защиты и в прямой видимости, нас и на мгновение может не хватить. Раз – и готово! Я, конечно, всю жизнь стараюсь следовать принципу – надейся на лучшее, а готовься к худшему, но такой подлянки не ожидал! Такая подготовка, столько возни, столько будет затрачено сил, времени и денег, и все это – ради жалких пяти секунд при очень сильной нашей защите, которой еще даже и не пахнет! Было ощущение, что вывожу ватагу смелых первоклассников против чемпиона мира по боксу в супертяжелом весе. Хуже боя в моей длинной жизни не было, и, наверное, уже не будет… И что? Делай, что должно, и будь, что будет! Ввязываясь в любую драку, всегда надо осознавать, что она может стать для тебя последней. Не одни победы ждут нас в этой жизни, и никто тебя щадить не собирается. И в пустяковой потасовке тебе могут воткнуть нож в спину. Без постоянной готовности к смерти – ты не боец, а так, звук пустой. Так что идем в поход по любому, только ищем дополнительную защиту для получения драгоценных пяти секунд. Потолковали еще за жизнь. – Я уж давно знаю, что в путешествие на ахалтекинцах пойдем, они для такого дела лучшие из лучших. Хотел их как-то Владимир Мономах продать, еле отговорил. Мстислав пытался при переезде сюда, в Великий Новгород, других коней себе выбрать – просто пресек. Он со мной не связывается, думает, что я каждый раз до него отцовскую волю довожу. Богуслав еще дал мне добрый совет по борьбе с фальсификацией карет. – Ты, Володь, заведи-ка клеймо, и меть им коляски в видных местах, чтобы сразу было видно – это Мишинич делал. У нас уж лет сто так признанные мастера свои изделия метят: гончары – горшки, ювелиры – златари и серебряники – самые дорогие украшения. Иностранные оружейники – лучшие свои мечи, сабли и арбалеты. У твоей новой родни есть свой герб, но, если его ставить, – хлопот не оберешься, слишком сложен – орлы да драконы там всякие. На досках смазываться будет, на пергамент рассчитан. Поэтому твой личный знак надо попроще сделать. Вырезать клеймо тебе встанет подешевле, а несколько четких линий покупателями будут легко узнаваемы и запоминаемы. Можешь просто большую букву «М» от фамилии взять, обвести ее кружком – и хорош. Вон Рюриковичи – все простеньким трезубцем метят, и сотнями лет правят на Руси. – А к кому подойти в Новгороде с этим делом можно? К серебрянику какому-нибудь? – Нет, они похитрей вещицы делают, и пожиже, помельче. Тебе хороший кузнец нужен, мастер по работе со сталью – она попрочней железа будет. Изготовить нужно будет здоровенное такое тавро, размером с ладонь, обязательно на длинной ручке. – А почему? – Когда решишь клеймить карету, тавро в печи раскалять надо будет. Значит и ручка будет греться. А подлиней она руки-то не обожжет, хотя рукавицы для этого дела завести и не лишнее. Да пошли прямо сейчас – проверка княжьего здоровья у нас же перед ужином? – Ну да. – Вот пока и походим, разомнемся. Отправились на рынок. По дороге Богуслав забавлялся. – Найму сейчас какого-нибудь чалдона, он тебе сходу этакую дрянь выстругает, что аж ахнешь! Потом мне выскажешься: эх ты, а еще боярин… А я тебе в ответ: от боярина слышу! – Я совета у шуринов-кузнецов спрошу, они парни толковые, может сами и возьмутся делать. – Лихой ты Вовка мужик: в Новгороде всего ничего, можно сказать без году неделя, а родни уже целый хоровод – и кузнецы, и боярцы! А до работы и вовсе зверина оказался: кареты делаешь, доски пилишь, ловко лечишь, поешь нечеловеческим голосом, скоро церкви бросишься класть. Забаве сильно повезло со знатным-то мужем. Не обмишурилась, кого себе на плечо закидывать! – зычно заржал Богуслав. Все чаще он меня зовет коротко – Володя, Вовка. Интересно, а как уменьшительно-ласкательные формы от имен боярина-дворецкого и нашего государя? Мстиська и Богсла? Показалась знакомая кузница. Братья работали, как заведенные, старались от души. – Подавай! – Бей! Тяжеленный молот птичкой порхал в крепких руках старшего. Младший хмурился, но клещи с заготовкой не упускал. – Охлаждай! Пшшш… Вот она пауза – можно влезать. – Бог в помощь! Поздоровались, обнялись. Братья поклонились боярину. – Есть к вам дело по кузнечной линии – либо сами скуете, либо умельца нужного посоветуете. – Говори! – Всяко поможем. Различие между экстравертом-кузнецом и интровертом-подмастерьем чувствовалась даже в эмоциональной окраске речи. Выросли вместе, родные братья, отношение к предмету разговора одинаковое, а какая разница! Объяснили с Богуславом в два голоса, что хотим получить и для чего. Тут родственники насупились уже вдвоем. – Сами хорошо сделать не сможем. – Не получится у нас! Василий еще помолчал, еще подумал, потом уверенно сказал: – Это хорошо у нас, на Софийской стороне, только Онцифер исполнить может. – Точно, точно, Васька! Дело толкуешь! – И где нам его искать? – предчувствуя длинные и бестолковые объяснения, спросил я. – Сейчас проводим. – Махом покажем! Братья тут же заперли кузню, и повели нас через весь рынок. Известный умелец базировался на отшибе от кузнечного ряда. Они с подмастерьем как раз отдыхали, или как выразились бы в более поздние века, перекуривали. Онциферу было лет сорок. Карие внимательные глаза тут же обшарили нас сверху донизу. – Кого я вижу! Кузнецы-молодцы! Мы с братишечкой вдвоем дружно пряники жуем. С чем пожаловали? Какую-то особо хитрую рессору выковать надо? Изогнуто-искривленную? – Мы-то обойдемся, а вот зять хочет личное клеймо на свои кареты ставить. Желает, чтобы ты его изготовил. Я, во время их разговора, обозревал кузницу. Никаких подков, сковородок, гвоздей, плугов, серпов, как у всех, по кузнице не наблюдалось. По стенам висели разнообразные замки, ключи, изящно выкованные засовчики, видимо, не дворовые, а сделанные для богатого дома или терема, и, о чудо! – что-то очень похожее на большой саморез. Кулибин 11 века пожелал узнать в подробностях у самого заказчика, что именно ему предстоит сделать. Я кратенько объяснил. – Может какими зверями или вензелями украсим? – спросил разочарованный простотой рисунка Онцифер. Неожиданная мысль озарила мой простой ум. – Особенно усложнять не будем. А нельзя ли ввести что-то такое, чего никто в Новгороде повторить не сможет? Запрос озадачил древнерусского Черепанова. – Да повторить все можно…, – растерянно заметил он.