А этих кирпичников дальше соседнего переулка и не заманишь. Улучшает процесс только Иван, служит для этих мямлей катализатором. Ворвется в их сарай, где постоянная жара и запах пережженой глины, гаркнет: принюхались? Пригрелись? Вперед и с песней! И пойдут, как миленькие, класть стены. Он сегодня не в силах, и они пусть на привычном месте поторчат, отдохнут перед будущим рывком. Первым делом потолковал с Федором насчет увеличения доли сырого мяса для Марфы. Повар опять укоризненно повздыхал и высказался насчет выращивания зверины, но уже как-то вяло, без огонька и прежней живости. Чувствую, что когда собака еще блеснет невиданным умом, сказав ему после еды что-то вроде: кордамончика, Федька, сыпь больше, а перец урежь, он подумает: перекормили сырьем, эх перекормили! Проводил Забаву в гости к подруге, делиться новостями о резком изменении в ее статусе – из черных людей стала боярыней. Не велел ничего поднимать, как бы не просили. Свет моих очей ушла неторопливо и степенно, как и подобает боярыням в ее положении. Потолковал с Ваней насчет строительства церкви. Он, преисполненный служебного рвения, попытался было встать для новых славных свершений, но боли в мышцах его несколько отрезвили. Молодец застонал и опять упал в кровать. – Лежи, лежи, – остудил я его, – завтра полегче станет. И будем пока поменьше бегать и прыгать, твоему телу привычка нужна, ты же не железный. – А все железные! Олег сходу на рынок умелся, Ная на колдовскую сходку убежала, вы с Богуславом нам коней сбросили и бойко пошагали, а я пластом тут лежу! Надо было вносить ясность в предмет разговора. Пошли по персонажам. – Олег и Наина с лошадей не слезали, просто просидели в седлах два часа. Богуслав давно к этим трюкам привык, десятки лет исполняет. Наверняка, захочет удивить, покажет такой кувырок с переворотом прямо на коне, что ай да ух! – А ты, ты, мастер! Ты-то где наловчился? Конечно, очень хотелось изречь величественным голосом: – Мне налавчиваться не надо, ибо я – мастер! – и захохотать эдак зловеще, но Иван эту шутку не оценит, а дел еще было немерено. Стал растолковывать дальше. – Я каждое утро в течении долгих лет делаю зарядку на все тело, ко всему привычен. Отстаю, конечно, от мастеров прыжков с лошади, но сильно, в отличии от тебя, не уработаюсь, мышцы не потяну. – Что еще за зарядки такие? – обиженно прогундел Ванька, давая всем своим видом понять, что считает это ложными выдумками. Придется показать. Неторопливо поднялся, подтянул порты, унес табурет в угол и взялся за спецпоказ. Начал с самых простеньких упражнений, делал их не быстро. Руки через стороны вверх, в стороны, вперед, вниз…, пауза, потряхивание кистей рук для отдыха. Правая прямая нога вперед и вверх, достать носком стопы левую ногу…, пауза. Поворот туловища вправо, влево…, пауза. Постепенно движения ускорялись, делались сильнее и резче. Наклон вперед с поворотом. Удар правой рукой от плеча. Скорость все нарастала и нарастала, паузы уже были незначительны. Не очень давно были включены упражнения от ушкуйников. Прыжок вверх! Удар обеими ногами! Поворот в прыжке с одновременными ударами рукой и ногой! Пауз я не делал. Для зрителя это сливалось в единое верчение, как вращение лопастей у вентилятора на максимальном скоростном режиме. На Ваню мои акробатические этюды подействовали просто ошеломляюще. Он лежал молча, раскрыв рот, и глаза глядели так, будто увидели что-то необычайное, типа кобылы, катающейся верхом на собаке. Когда я закончил прыгать, вертеться, махать руками и ногами, Иван задумчиво произнес: – А я нашим парням и не верил, что ты из ушкуйников. Думал, это они так просто болтают. – Правильно думал. Это я как-то с Ярославом пошутил, а он и поверил. – Да и я сейчас поверил! Так как ты, только лучшие бойцы двигаться могут! – Я у ушкуйников учился, у лучших из лучших. Но в походы с ними не ходил. – А человека убить можешь? – Могу, и делал это не раз. Да и ты к этому готовься – нам черного волхва убить нужно обязательно, увернуться от него вряд ли получится, очень уж силен. – Идет же атаман ушкуйников Матвей! Бывший воевода Богуслав! У тебя тоже есть опыт убивать – чего же тут я? – Кто именно из нас сумеет достать черного волхва, сие нам неведомо. Наина говорит, что тебе может повезти больше, чем нам. – Мало ли что она болтает, а я людей не убиваю! – А ты думал тебя в смертельный поход ведут, только для того, чтобы Наину ублажать? Или нам всем рассказывать, как ты горазд кирпичи обжигать? Все это путешествие больших денег будет стоить: очень дорогие кони, которых надо кормить лучшим овсом или ячменем, еда для людей, проживание в городах, оплата доставки нас через море, особая одежда, оружие, обувь, кормление караульщицы-собаки, да мало ли еще что! И каждый лишний человек в тягость для моего кармана станет. – Ну ты же не один идешь! – Перечисли по именам, кто сколько денег на поход сдал, каких особо выносливых коней привел, обученных собак, чтобы после целого дня такой работы, как сегодня, еще и ночью не караулить, выставил. Кто нас одел, обул, вооружил, сделал запас еды, которая в дороге не испортится, – кулеши да каши варить нам будет некогда. Начни с себя. Эта мысль была для юноши в диковинку. Он герой, идет человечеству помогать, его просто обязаны всем обеспечить! И вдруг выясняется, что он дорогостоящая и бесполезная обуза! – Да я, я… – Наина? – Она приезжая! – Можем не продолжать. Богуслав все детям оставил, их у него семеро. У Матвея жена беременная, а от прежних походов ни копейки не осталось. Так почему я тебя, не желающего с врагом биться, в поход должен вести? Какая с этого польза? – Я буду биться! – И при этом отказываться убивать? – Ну я не знаю… – А кто должен знать? У нас на все про все несколько мгновений будет – раз, два, три, четыре, пять – все, ты убит! Успел чего надумать, не успел, уже все равно – судьба твоя и всего человечества решена. Ты мертвый валяешься, в обнимку с такой же Наей, на Земле страшная катастрофа! Все, приехали! Иван поднял посуровевший взгляд. – Убью гада! – Вот это правильно. А то пусть кто-то сделает что-то. В этой жизни взыск ведешь только с себя. Внезапно Ванюшины глаза наполнились тревогой. – Обижаешься на меня, мастер? – За то, что ты всегда за мной первый идешь? Или за то, что я, в трудную минуту, на тебя, как на себя самого положиться могу? – Сказал тут не то, вылепил явную глупость. – И что с того? Ты по каждому вопросу должен свое мнение иметь. А мне ведь далеко за пятьдесят, дети старше тебя, и я давно оцениваю людей не по словам, а по их делам. И не зови ты меня больше, старший, мастер, говорили тебе и раньше. – Другие же зовут! – Ты еще может, как другие, меня хозяин или барин звать станешь? Владимир, Володя, или Вовка, – для тебя, как угодно. А то в походе будешь белой вороной выглядеть. – Кругом я сегодня обделался! – Ты великолепное оправдание ввел на все случаи жизни. – Это какое? – Мы – приезжие! Дальше беседовали уже по-доброму, без лишних эмоций. – Как же ты помнишь все эти взмахи руками и ногами? – Каждый мах туда и обратно, или несколько движений вместе, называются упражнение. – И много ты таких упражнений делаешь за одну зарядку? – Штук пятьдесят, если время позволяет. – Немало каждое-то утро, пятьдесят раз все это переделать. – Это ты не понял. Упражнений всего пятьдесят, и каждое из них я по двадцать раз делаю. Это всего около тысячи упражнений. А чтобы не путаться, делаю их в однажды установленном порядке – это за этим, а это за тем. Просто я же не разом их выдумал. Вначале первые десять делал. Чувствую – маловато. То там что-то увидишь, то тут ухватишь, добавляешь. Последнему десятку у ушкуйников выучился. – Надо и мне учиться! Поучи товарища! – Зарядку освоишь сам, это не сложно, просто требует некоторого времени. Первые несколько раз я покажу. Именно ты, и никто другой, будешь решать, что именно из упражнений тебе в данный момент требуется, а без чего можно и обойтись – со временем всегда туго. Иной раз поспать гораздо важнее всех этих кручений. Если что будет непонятно, спросишь меня. Сейчас важнее другое – нужно обучиться навыкам боя с оружием. Как стрелять из арбалета и бросать ножи, я покажу – умения простенькие, наловчишься быстро, а тренироваться вместе будем. На саблях я тоже умею, но тут времени много надо, лучше бы тебе поучиться у другого умельца. Но по правде сказать, не больно-то и верится, что до этого у нас с врагом дело дойдет, мало времени нам отпущено. А вот выстрелить из уже заряженного самострела и следом тут же бросить нож – секундное дело. – Володь, а чем ты так занят целыми днями? – спросил бригадир кирпичников, – церковь пока не строишь, с нами не сидишь, с домрой в руках мы тебя видим редко, а дома редко бываешь. Рассказал ему обо всех своих заботах, приносящих деньги для будущего похода. – А кирпич? А постройка церкви? – Ни копейки пока не дали. – А зачем делаешь? – Чтобы вы с голоду не передохли. Начинали вместе, бросить бывших скоморохов жалко. Тебе-то я в своем большом хозяйстве место всегда найду, а остальные, если чем-нибудь недовольны, пусть идут на все четыре стороны. – А как же производство? Встанет ведь все! Пока ты новых людей сыщешь – печи погаснут!