– Перекрещусь на радостях и никого искать не буду. А печки залить велю, чтобы пожара не было. Кирпичники с воза, мне зримо легче. И отдавая церковникам народные пожертвования, только вздохну с облегчением. – А если попы спросят, почему кирпич не делаешь, церковь не строишь? – Отвечу правдиво – разбежались нерадивые нехристи. – А они… – А мне на всю их шатию-братию наплевать. Храм вызвался сам строить, никто мне это дело не поручал. Денег мне церковь копейки не дала, сам собрал. Епископ Герман на эти рублики давно целится, хочет перед Киевом выслужиться. А тут вдруг я их сам ему принесу! Звание святого, конечно, не присвоят, но и взыску никакого не будет. – Не уважаешь ты нашу религию! – Очень уважаю. Кроме того, что истинную веру русским людям несет, много и других полезных дел делает: учит, лечит, строит для народа церкви и храмы, открывает монастыри, в тяжелую годину на защиту Родины встает – не предаст и не продаст! А об отдельных людях буду судить, как хочу. Теперешнего епископа осуждает подчиненный ему человек – настоятель Софийского собора, протоиерей Николай, а ему я верю безоговорочно. Он святой! Сейчас в поход с нами рвется, а я его не беру – извини, святой отец, в предсказаниях тебя нет. А взять хочется! – Так возьми! – Чтобы он погиб за просто так? Убивать Николай не будет, станет молиться, а черного волхва этим не взять, и погибнет святой человек ни за что! Пусть уж лучше в Новгороде бесов из людей изгоняет, опыт уже имеет! – Я слышал о нем. – А я его отлично знаю, – на коркодила вместе ходили, денег на постройку церквушки помогает мне собирать. Глянул на часы – батюшки светы, не то что идти пора, нестись пора скачками на рынок! Велел Ваньке лежать и не рыпаться, торопливо подался в свою комнату. Там насыпал в кошель денег на расчеты с Онцифером и другие возможные расходы. Да, не забыть лупу с собой прихватить, очень хочется увидеть, чего там этот высококвалифицированный кузнец наваял на клише. Огляделся, нигде нету лупы. Куда же она могла деться? Прятать и убирать Забава не охотница. Другие никто в нашу спальню и не заходят. Сам я никак не могу забыть, куда положил нужную вещь. Остается одно – сработал домовой! Озлившись, я вышел на середину комнаты, и довольно громко объявил: – Сейчас уйду на двор, потом быстро вернусь. Если шар с водой не найдется, иду за своим другом протоиереем Николаем. Он из людей бесов изгоняет, думаю и с домовым цацкаться не будет! Вышел на крыльцо, осмотрел свои владения. Марфа, как обычно, радовалась новой встрече с хозяином. Немножко погладил будущую собачью интеллектуалку по красивой головушке. Дурашка, дурашка, будешь ты умняшка… Лошади по двору не бегали. Олег, уходя наводить порядок в каретопроме, пристроил всех в стойла. Прошелся внутри. Было чистенько, уютно – чувствовалась рука любящего человека. Посетил регистратуру, предупредил Доброславу, что сегодня после обеда буду лечить. Если ничего срочного не будет, приму пять человек. В голову лезли неотвязные мысли. Интересно, чем ответит на мой ультиматум клептоман-домовой? Может он мнит себя тут главным? Называла же его Забава за глаза – хозяин. Сейчас приду, а на двери нашей комнаты висит объявление, чеканно нарисованное печатными буквами: В связи с приближением отопительного сезона злостные неплательщики коммунальных платежей в виде: 1. Молоко 2. Булочки будут лишены увеличительных шаров. Список неплательщиков: Мишинич В. П. Или все пойдет жестче и на столе будет валяться замызганный кусок бересты, на котором гнусными кривульками нацарапано: – Веди кого хочешь, фиг чего получишь, боярский козел! Ладно. Пора! Зашел в дом, прошел в комнату, – слава богу, никаких записок, а на столе лежит искомый шар. Протоиерей Николай, видимо, пользуется значительным авторитетом у домовых Софийской стороны Великого Новгорода. Огляделся – не пришипился ли где для разборок по понятиям мохнато-волосатый? Пусто. Что ж, не больно-то и хотелось. А то враз выяснится, что я какие-нибудь древнерусские рамсы попутал. Впрочем, все в один голос говорят, что домовой осуществляет защиту дома и хозяев, где может. Это должно оплачиваться. Взяв шар, зашел на кухню и спросил, что у нас с едой для домового. – Молоко куплено, тесто поставлено. Булки к ночи напеку. Удивив Федора загадочной фразой: – Крыше надо отстегивать! – отправился на рынок. Глава 19 Онцифер долго изучал водяную лупу, рассматривал через нее разнообразные предметы. Сдуру показал ему маленькие цифирки и соответствующие им риски на циферблате часов. Кузнец вначале отнесся к вещи, занесенной из 21 века, спокойно, браслет и браслет, но как только понял, что стрелки движутся сами по себе, ошалел. – Это что за колдовство? – перехваченным от волнения голосом, поинтересовался древнерусский Кулибин. Обвинения в магии и колдовстве мне были абсолютно ни к чему. Но вместо того, чтобы по-умному, замазав эту свою промашку лживыми словами, – да это тебе показалось, это они от тряски шевелятся или еще какой-нибудь ловкой вракой, немедленно изъять часы и больше их нипочем в руки Онциферу не давать, я, с глупой головы, взялся объяснять принцип работы и устройство часов. Тут он впился в вещицу, как клещ. – Покажи внутренности! Лишаться единственных в этом времени наручных часов было чертовски жаль. В том, что кузнец, пытаясь понять часовой механизм, их разломает, не было никаких сомнений. Осознав свою промашку, я стал действовать коварно. С решительным видом протянул руку: – Давай! Махом развинчу! Наивное дитя средневековья безропотно протянуло часы: – Винти! Ага, сейчас! Чу! Прислушайся, не свистит ли рак на горе… Часики исчезли у меня за пазухой мгновенно и безвозвратно. Когда Онцифер осознал, с какой глубиной человеческой подлости он только что столкнулся, на этого новгородского Левшу было жалко смотреть. Кузнец боролся до последнего: просил, умолял, предлагал продать за любые деньги, пытался отнять (ушкуйный бросок через бедро разочаровал его в этом методе) – ничто не дало нужного эффекта. Он упал на чурбак и зарыдал. Пока Онцифер горевал о безвозвратно ушедшей мечте, а немолодой подмастерье, решительно отказавшийся принять участие в попытках отнять у клиента-боярина вещицу (да за это с живого шкуру сдерут!), утешающе поглаживал его по плечу и бубнил: – Ты наплюй! И без этой ерундовинки хорошо живем! – я вертел в руках добротно сделанное клеймо. Все получилось так, как надо! Особенно порадовала незначительная царапинка на ножке буквы «М», превратившаяся под лупой в небольшую, но четко различимую ровненькую буквочку «В». Тавро было сделано добротно и надежно. Сразу видно: мастер делал! Я рассчитался с подмастерьем (Онцифер на нас внимания не обращал – плакал) и побежал к каретникам. В ангаре удивлял чистотой новый деревянный пол. Готовые экипажи стояли возле входа – заходи и бери. Никакой тяжелой вони не было, мат не звучал. Было очень прилично, примерно, как у Олега на конюшне. Антон занимался с клиентом, второй приказчик подошел ко мне. Конюх доложил, что о наших каретах с невиданными рессорами узнали в других городах, пошли заказы от иногородних гостей-купцов. Наши брать на вывоз пока опасаются, приглядываются. Тут подошел освободившийся Антошка. Показал обоим клеймо, изложил историю букв, дал поглядеть через лупу. Решили заклеймить все имеющиеся экипажи, и уже готовые, и строящиеся. Сказано – сделано. Развели огонь в печурке, раскалили клише и стали метить моим гербом задние стенки колясок снаружи. Велел сделать шкафчик из толстых бревен, навесить на него хороший замок с тремя ключами для нас, и в нем держать тавро и водяной шар. Денег на изготовление отсыпал и велел заказать где-нибудь на стороне. Наших каретчиков, опасаясь угрозы хищения фирменного знака, не привлекать. Антон выдал заячьи шубы, изготовленные по заказу женщин с Даниловой лесопилки, и я, купив по ходу чугунное било и колотушку к нему, убежал обедать. Вернулась Наина. Поговорил с ней насчет изготовления пеммикана. От свинины она категорически отказалась – не кошерна. Индейцы делали из мяса бизона. Русский аналог – говядина. Федор заверил, что в корове сала много, на всех хватит. Ему, как самому опытному в закупке продовольствия, и поручили выбор говядины. Из ягод была в наличии только горьковатая красная рябина. Хотел было ягодами пренебречь, но колдунья меня разубедила. – Неведомо где и сколько будем бродить по миру. Может в два месяца уложимся, а может и трех будет мало. Цинга может приключиться. По данным авторов 21 века, которые я тут же поднял в памяти, без аскорбиновой кислоты прожить, чувствуя себя нормально, можно 30 – 40 дней. Дальше начинается цинга: общая слабость, замедляются реакции, появляются сильные боли в мышцах. И неважно, что самые страшные дела, с выпадением зубов и смертями, придут попозже, мы уже и на первом этапе будем не бойцы. Тут я вспомнил, что в плодах рябины аскорбинки, как в двух лимонах, а витамина А, как в хорошей морковке. Вопрос был решен. Поручить добычу ягоды решили Ивану. Для подмоги и усиления может брать любого из кирпичников. Вернулась Забава, кое-как выполз наездник Ванька, – можно было обедать. Я снял боли молодому, и мы насладились кушаньями от Федора. Передохнув после еды, пошел лечить. Вылечил от лишнего усердия не пять, а семь человек. Потом велел Доброславе оставшихся провожать, а регистратуру запирать. Бабы подняли хай. – Мы тут целый день сидим! Еще хуже заболеем! Им было наплевать – остались у ведуна силы или нет. Скажи я сейчас – если буду лечить дальше, прямо тут и подохну! – никто бы и не обратил на это внимания. Так бы и орали хором: – Ле-ечи! Ле-ечи! – раскачиваясь от усердия. Я стоял, медленно наливаясь злобой. Сейчас вышибу этих тварей, и больше этого приема дешевок вести не буду! С меня хватит! – Может быть я полечу? – прозвучал сзади знакомый голос. Обернулся. Игорь! А гадкие бабцы уже гнусили. – Ты чего лезешь? Ты кто такой? Иди, куда шел! Ишь, как обрадовались! Но если бывший наставник хочет поиграть в благотворительность, мешать не стану. Наоборот, всячески помогу. Я поклонился Игорю в пояс. Бабий хор замолк.