Гнусливый паренек какой-то оказался. Пугать еще одного было лень. Может, его проще выгнать из коллектива, чтобы не мутил воду? Перевел взгляд на Ивана. Тот махом все понял, и оттащив паренька в сторону, взялся за объяснение прописных истин. Ну, посмотрим. Очень уж манит альтернативный вариант… Но Егора, конечно, жалко. Жилье мне помог найти сразу. Подошел клиент по празднествам, и понеслось! Сегодня меня пробило на анекдоты о тещах. Эта тема почему-то пользовалась бешеным успехом, опережая даже песни, исполненные чудесным голосом. Все пропели, рассказали и, когда часть гостей и даже хозяин, уронили буйные головушки на стол (несомненно от усталости, больше это объяснить нечем), поделили деньги и разошлись. Утром меня неожиданно разбудила Люба. – Пожар что ли? – никак не мог понять я. – Нет. Там пришел этот, который уже три дня ходит. Посмотрел на часы. Он приперся примерно на час раньше, чем договаривались. Одно слово – сглаженный. Зевнул и пошел запрягать лошадей для поездки. Себе взял Вихря, ему, как невеликому мастеру верховой езды, выдал Зорьку и помог на нее вскарабкаться. Пришла в голову неожиданная мысль: а может волхв сам поет или хотя бы любит песню? Это помогло бы мне с ним столковаться. Сбегал за домрой, перекинул ремень через голову и откинул инструмент за спину. Мешать скакать не будет. Ехали довольно-таки долго до ближайшей деревеньки. Говорить нам было особенно не о чем. Один я добавил бы скорости. Но с таким попутчиком особо-то не разгонишься. В дороге думал, что, судя по вчерашнему опыту, рано прекратил занятия с ушкуйниками. Тебе могут помешать всячески, и не нанося удары: стоять на дороге, просто держать за руки, что-нибудь не сообщать, не оказывать содействия и не помогать. На отношения с человеком мое внутреннее превосходство не влияет, он не собака. Решено: закончу срочные дела и продолжу занятия под руководством опытных бойцов. Матвею сейчас не до меня, да и добираться к нему не быстро. Старичку, если будет обижаться и артачиться, добавить денег. Решено! В селении начались трудности. Никто в капище не был. Только на пятой избе вспомнили: – А вот Васька лет шесть назад пытался даром полечиться, а волхв, узнав, что у него денег нет, погнал взашей. Должен помнить, где это находится. – Кудесник его не побил при этом? – Не рассказывает. Объяснили, как найти Василия. Отказывать обиженный, конечно, будет всячески, но звон монет обычно помогает. Васек за деньги сражался, как лев. Относился к предмету торга очень холодно, отказывался даже показать в какую сторону ехать. Только на полтиннике глазенки подозрительно заблестели. Согласился вести за рубль. Да, торгаш голимый! Отправились не торопясь. Добрались по дремучему лесу не быстро. На полянке стояло странное сооружение – в землю по кругу были вкопаны толстенные столбы в два человеческих роста, накрытые неожиданной конусообразной крышей из хорошо подогнанных досок. Дверь была завешена какой-то кошмой, окна из слюды. Размеры шатра в диаметре были невелики, около пяти метров в диаметре. В целом, сооружение больше всего напоминало космический корабль. Жить тут было бы неудобно: маловато места, да и печной трубы было не видно. Пока мы привязывали лошадей к коновязи, Васька взялся орать волхва. Было похоже на то, как в Новый год дети зовут Деда Мороза. Кричал, пока кудесник не вышел из леса. После этого получил честно заработанный рубль и исчез. Волхв негромко сказал: – Редкий гад. Черней души, чем у него, не видал. Внешность у чародея была заметная: выше меня, очень черные и курчавые волосы и борода – вылитый цыган. Не стар. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять проблему гончара. – С тобой все ясно. – Явно все линии видел не хуже меня. – Деньги с собой? – сглаженный торопливо закивал. Перевел взгляд на меня. – Ты интересен. Помолиться хочешь? – Нет, поучиться у тебя. – Поешь песни? – Стараюсь. – Сейчас его вылечу и поговорим. Прошли в ракету. Оказалось, это и есть капище. Волхв откинул кошму, усадил пациента на лавку к стене. Жильем тут и не пахло: кроватей нет, расставлены свечи на тоненьких бревнышках высотой мне по грудь. В разных сторонах стояли три идола, грубо вытесанные из здоровенных бревен. Поджег пару свечей, справа и слева от потерпевшего без молитвенного складывания рук. Лечение прошло быстро. Внимательно поглядел с минуту, потом выступил как остеопат: ладонь своей левой руки больному на затылок, кончики правой на лоб и, видимо, сильно надавил. Серая линия исчезла. Вот это да! Работал минуты две. А я час провозился, и все без толку. И, главное, совершенно не понимаю, как он это сделал. А то – мы, ведуны – цари природы, собак стращаем, ежей кое-чем давим… Есть дела, нам недоступные, и специалисты, гораздо круче нас. В общем, сутки волхву петь буду, но, если это возможно, пусть хоть чему-нибудь научит. Получив деньги (взял чуть-чуть меньше, чем ведуны), велел гончару просить помощи у Велеса и Макоши, показал нужных идолов. Православный крест с груди пока велел снять. Меня повел на улицу. Тут скомандовал: – Спой что-нибудь. Я исполнил пару песен. – Как Боян поешь. – Ну, я не вещий. – Мы все разные, особенно волхвы. Дух святой бросает много лучей, как солнце. Мощные – это боги: Перун и Велес, потом послабее – Макошь, Даждбог и прочие. А мы осколочки духовной силы, с разными способностями. Твоя способность предсказывать ушла вместе с детством. Ты и без этого поразителен – абсолютно чуждый нам. Иной. Чей ты? Откуда пришел? Зачем учишься? Немного поколебавшись, рассказал ему все. О том, кто я, откуда, из какого времени. Подробно о пении, лечении, лесопилках и каретах. – А зачем тебе именно этого мужчину лечить, много денег надо? Объяснил, что мне уже всего хватает. Но есть особенное счастье – вылечить человека, одинаковое и сейчас, и через тысячу лет. – Уважаю. – Он крепко пожал мне руку и продолжил: – по голосу и среди ведунов ты лучший в Новгороде? – Да. – А вот наши способности у тебя довольно-таки слабенькие. Но выучу, чему смогу. Приезжай, как время будет. Овес для твоего коня найдется. Селяне его и продукты вместо денег тащат. Мне тоже деньги неважны, но совсем ничего не брать нельзя – ценить не будут. Начнут ходить с разной ерундой, особенно бабы. Не любишь их? Ну, как без этого. А по сердцу ни одна не пришлась. – Та же история. Мы опять крепко пожали руки. – В прежней жизни получилось? – Еще как! Я думал во мне дефект какой-то, один ведь живу. – Правильно делаешь. Жить без любви – мука мученическая. Процитировал Омара Хайяма: Уж лучше голодать, чем что попало есть, Быть лучше одному, чем с кем попало быть! Мой попутчик уже ошивался рядом. Нас это не смутило. Не нравится – беги один, любимую кобылку чужому не доверю. – Тебя как зовут? – Добрыня. А тебя? Я ответил. На этом и расстались. Назад ехали так же, не спеша. Вспоминал дальнейшие дела. Своих плотников обеспечить вволю досками. Возьму у Данилы. Вечером продать карету. Ну тут, наверное, быстрый сбыт просто случайность. Петь с музыкантами некогда, пусть обходятся сами, как хотят. Заложу завтра строительство нового вместительного шарабана. Есть же семьи и с большим количеством деток, такая может побыстрее продастся. Оставив коня играть с собаками во дворе, взял кобылку, заскочил на базар, нанял три телеги с бревнами. Погнали на речку! На Вечерке Данила и двое подсобников трудились вовсю. Поздоровался. Жалобы были только на отсутствие денег и, в основном, от наемников. Вышла на шум Анфиса. Поздоровалась. Обратил внимание на ярко-красную точку внизу ее живота. Незаметно провел рукой – никакого эффекта. Я такую болезнь и не знал. Ладно, спрошу у Игоря или у Добрыни, они поопытнее. Скоро вникну, научусь лечить. Роздал денег. Народ был очень доволен. Еда едой (их кормил Данила), а у всех семьи, им копейка позарез нужна. Досок уже напилили немало. Лесопилка работала вовсю. Присели с бывшим мельником. Он свою долю тоже получил. Рассказал мне много интересного. Оказывается, у подсобников давно не было работы, жены и дети практически голодали. Здесь мужики пахали от души. Заканчивали, когда уже готовы были упасть. Очень боялись, что денег или вовсе не дадут, или сильно задержат. Такие случаи в Новгороде уже бывали. Народ, бывало, чтобы выбить свой рубль, действовал очень решительно: могли избить или убить подлюку-купчика, поджечь ему дом. Охрана и караульщики не спасали. Объяснил Даниле, что сегодняшняя выплата работникам – это за весь месяц. А он получит основную часть денег только после реализации на рынке досок. Пильщик сидел счастливый – первые деньги, заработанные на новом месте работы! Видно, до конца не верилось, что эта затея принесет хоть какие-нибудь, особенно такие значительные доходы. Сказал, что первую партию забираю себе на строительство дома. Претензий не было: увози хоть куда, дело твое. Побеседовали об изменении здоровья Анфисы. Данила сказал, что жену стало подташнивать по утрам. Насторожившись, я спросил: – А желаний особенных у нее не было? – Именно, что были. Стала вдруг среди ночи требовать осетровую икру. А в доме – ни копейки. Да и какой торг ночью? А икру и днем-то на рынке редко отыщешь, до Волги далеко. Потом на другую ночь стала требовать мела. А где его взять-то в столь поздний час? Та же история. И ни одного мелового карьера поблизости. На другой день об этом и не вспоминает. Все вопросы с огонечками в животе у бабенки отпали. Велел из-за странных желаний голову не терять и внимания на них не обращать. – Есть ли у вас родители? У парня уже все умерли, а у Анфисы мать еще бодра, живет на Торговой стороне. Была суббота. – Как ты думаешь, твои подчиненные пойдут в город завтра? – Побегут деньги относить! – Вот и молодуха пусть вместе с ними сбегает к матери. У той как с финансами-то?