– Только одно условие. Они стихли. – Меня слушаемся – я старший. Если вы делаете что-то свое, расстаемся, играйте сами. Более тихо, чем перед этим, молодежь согласилась с моим диктатом. – Конечно, мастер. У тебя – опыт, знания… Я опять заговорил. – Сейчас купим кое-какую мелочь и обедать. Кто может против? Все были за. Мы прошли через рынок. Ребята не удержались схватили с голодухи по пирожку. Я обошелся без этого, надеясь на скорое посещение харчевни. По ходу купили мне небольшую (как в прошлой жизни!) сумку. Я тут же сложил в нее все, кроме домры. Купили казеиновый клей. Туда же! Выйдя с рынка, увидали кузницу. Зашли. Я показал кузнецу домру. Пощипал струну: – Такую вот сможешь сделать? Тот не удивился. Видимо видел и раньше. Вытер руки какой-то грязной тряпкой. Потрогал, почерневшей от кузнечной работы, лапищей струну. – Такие я уже делал, – сказал он глухим голосом. – Скоморохи забегали недавно – у них такая же лопнула. У меня кусок остался. – Покажи. Он прошел за наковальню, погремел там чем-то и вынес кусок проволоки. Пощупал: по длине один в один, но толще моей гораздо. – Толстовата, – сказал я. – Молодец, заметил. – И что делать? – Сейчас доведем ее до ума. Подручный ухватил будущую струну клещами и понес к огню. – Платить сейчас будешь? В долг делать не буду. – Деньги есть. Думаю, сразу закажу струны три. – Одну сейчас выдам за полтинник, две завтра, после обеда. С тебя будет еще полтинник. – Сейчас сделаете все три, рубль отдам сразу. Подмастерье притащил раскаленную проволоку, они взялись колотить по заготовке. Я от грохота вышел с ребятами на улицу. Один из молодых высказался, что проще отдать кузнецу полрубля, да и пойти. Молодцы ждали ответа. С таким подходом я боролся еще в брежневскую пору. Подрабатывал в «Скорой помощи», там платили побольше, чем в больнице травматологу. Завелась там наглая бабенка в бухгалтерии. Раз недоплатила мне в получку. Я, посчитав все прибавки, добавки и вычеты по расчетному листу, это быстро понял. У медиков заработная плата, особенно в Скорой, рассчитывается посложней, чем в других местах – колеблется количество отработанных часов, отдельно ночные, праздничные, доплаты за стаж, за категорию, колесные, праздничные, больничные. Конечно, новенькие бухгалтерши ошибались. Я посчитал, нашел ошибку и пошел в бухгалтерию. Она все внимательно проверила, посоветовалась с главбухом и заявила, что сумма-то, мелкая! – Действительно. Для большого завода просто незначительная. Стоит ли огород городить. Отдайте мне ее из вашего кошелька, да я и пойду, – ласково поддержал я эту разумную идею. Для нее это был удар. – Из моих? – Да, из ваших. – Как вы можете! – сорвалась она на крик. – Я теряю, вам наплевать, но за свое нужно убить? Так что ли? В бухгалтерии сидела очередь. Вот, вот они всех обсчитывают! А мне в прошлом месяце, а мне в позапрошлом… Больше на мне бухгалтерских сбоев не было. Примерно так же я решил поучить и паренька. – Раз решил, так сам и гони полтину. Ты мне завтра струны, а я тебе деньги верну – сумма то мелкая. Он заметался. – У нас на всех меньше осталось, мы пирожки купили… – У меня тоже лишних нет. Я сейчас отдам полтинник, а завтра струна не подойдет. Деньги кузнец не отдаст, скажет: мы работали, и будет прав. В общем, я остаюсь. Кому не нравится, могут уходить. Навсегда. Притихший было коллектив взревел. – Мы остаемся! Этого идиота давно уж гнать хотели! Он Ванька всегда был поганка! Все, как в сказке: Иван всегда дурак. Но не нужны мне в команде ненужные прения… Придется одним пожертвовать. Власть должна базироваться не только на любви и уважении к начальству, но и на некотором страхе. Кроме пряника должен быть и кнут. Повернулся к юноше. – Уходи! На мальчишку было жалко глядеть. – Простите, больше не буду…, – лепетал щедрый юноша. Наверняка тайный богач! Я оглядел коллектив. – Желающие могут идти с ним. Такой расправы над парнем ватага не ожидала. Думали, что поругаюсь, может поору, но так… Они горячо стали просить за юношу. – Да он все понял, Иван раскаивается… Я подумал некоторое время и сказал: – Хорошо. Ликование охватило музыкантов. Подождал некоторое время, пока улягутся эмоции народа и повел их опять в кузницу. Струны были в самый раз. Я отдал рубль, забрал изделия, и мы весело пошли обедать. Харчевня была в двух шагах. У корчмы ребята поймали меня, бегущего как молодой олень, за руку. – Мастер, здесь дорого. – Меня это не смущает – ответил я. Из отнятых у Фрола денег почти половина уцелела. – Так ты иди, кушай, а мы тут погуляем. Потом, если надо будет, отведем, куда скажешь. Посмеявшись в душе над сказанным и, представив, как говорю, пьяный в дугу, костромской адрес 21 века, а они его ищут до ночи по теперешнему Новгороду, недоумевая, куда же делась улица Советская – советы дают все, кому не лень, а место обитания главных советчиков исчезло, твердо обозначил свою позицию. – Идем все, плачу только я. Споры неуместны, празднуем покупку домры! И мы пошли жрать и пить. Сели за стол, подбежал половой. Я терпеть не могу ожидать в кабаке долго. – Что у вас есть, чтобы дать быстро? Он перечислил: гусь, утка, куры, налим, осетр, икра соленая и т.д., и т.п. – Мне осетра, гуся с гречневой кашей, водки, хлеба, морс. Велик ли осетр? – вспомнив, что бывают огромные. Официант махнул руками шире плеч. Годится. – Икры, капусты квашеной, сала соленого порезанного. Ребята, а вам чего? – Ну, нам бы каши… – прошептали на разные голоса. Скромняги вы наши новгородские! – Ладно. А вина, пива? – Пива. – Если оголодаем, баранина есть? – опять просолировал я. – Доходит. – Ну, тащи. Половой замялся, потупился. – У нас дорого…