— Если Нелли должна была отвезти тебя домой, как она собирается это сделать, если уезжает с другой твоей подругой? Не говоря уже о том — он поднял палец — зачем ей предлагать это, если она даже не была той, кто приехал сюда? — О, да… Теперь я понимаю, в чем проблема. Да благословит Господь ее душу. — Прекрасно. — Корбин фыркнул. — Я тебя подброшу. Где ты живешь? Зная, что Мэди, скорее всего, назовет свой адрес, а не сообщит ему общие сведения об этом районе, я вмешалась, чтобы уберечь его от дальнейшего разочарования. — Вообще-то, она живет недалеко от тебя. А потом меня охватило облегчение. Я вздохнула, прежде чем добавить: — Ты мог бы сначала отвезти меня домой. Вместо того чтобы что-то сказать, он начал складывать стулья, которые, как мы обнаружили, нам пришлось взять с собой, так как они принадлежали Джули, а ее здесь не было. Я должна была признать, что была благодарен судьбе за то, что все сложилось именно так. Я не только уклонилась от разговора с Корбином, но и то, что мне пришлось тащить полдюжины шезлонгов обратно к его машине, только разозлило его, что удержало его от попыток завязать светскую беседу по пути. К сожалению, это облегчение длилось не слишком долго. Мне следовало бы знать, что отсутствие реакции на мое предложение сначала отвезти меня домой привело бы к тому, что он вернулся бы, чтобы укусить меня за задницу. В то время я была благодарна ему за то, что он не спорил со мной по этому поводу. Я предположила, что это означало, что он согласен с идеей; либо так, либо он был слишком раздражен, чтобы возражать против нее. Однако оказалось, что он просто проигнорировал меня и все равно решил сделать то, что хотел, а именно сначала подвезти Мэди. — Хорошо, теперь мы можем поговорить. У тебя больше нет оправданий, — проворчал он, когда мы отъехали от жилого комплекса Мэди. Он и не подозревал, что мне не нужен был предлог, чтобы не разговаривать с ним. Я доказала это, прислонившись к двери со скрещенными на груди руками и не произнеся ни единого слова. — В самом деле? Вот как ты хочешь в это сыграть? — Я ни во что не играю, Корбин. Мне не нравится, когда меня загоняют в угол и принуждают к разговору, к которому я не готова. Остановившись на красный свет, он повернулся ко мне лицом, хотя я отказывалась смотреть на него. — Тогда когда ты будешь готова? Я здесь в неведении, и все, что я хочу знать — это что произошло. Мне просто нужно знать, почему ты вдруг перестала со мной разговаривать. Единственное, о чем я могу думать, это о том, что я сделал что-то ужасное, что расстроило тебя, но ты говоришь мне, что я этого не делал. Я буквально заблудился во всем этом, Бридж. Было ясно, что я не смогу выпутаться из этого без реального разговора, и он ни за что не позволил бы мне продолжать откладывать его. Не говоря уже о том, что чем больше я его злила, тем меньше шансов, что все закончится хорошо в долгосрочной перспективе. Итак, я смирилась с этим и дала ему то, чего он хотел. — Нелли испытывает действительно сильное волнение по поводу того, что ты связываешься с кем-либо из ее подруг, но особенно сее близкими. Что включает в себя и меня. Я отказываюсь рисковать потерять свою дружбу, даже разговаривая с тобой. Светофор загорелся зеленым, что заставило его отвести от меня взгляд. Слава Богу. — Она буквально сказала, что не хочет, чтобы ты разговаривала со мной? Вообще? — Ну, не совсем те слова. — И именно поэтому я не хотела обсуждать это с ним, пока не буду готова. В голове у меня все перемешалось, так как у меня не было возможности по-настоящему разобраться во всем этом. — Тогда почему ты игнорировала меня? — Корбин, можем мы, пожалуйста, сделать это в другой раз? — Я прислонилась затылком к окну, мои эмоции были слишком сильны, чтобы скрыть их, если бы я попыталась продолжить этот разговор. — Я немного выпила сегодня вечером и боюсь, что не смогу объяснить все это должным образом. Он фыркнул, но как раз в тот момент, когда я подумала, что он, возможно, уступил, он сказал: — Ты можешь хотя бы попытаться? Пожалуйста? Я не понимаю. — Спроси свою сестру. — Я не хочу ее спрашивать. Я спрашиваю тебя. — Он был зол, и если его тон не выдавал этого, то резкое торможение и быстрый поворот руля выдали. — Если ты больше не хочешь быть рядом со мной, это прекрасно. Просто окажи мне любезность и скажи почему. Это чуть не разбило мне сердце. — Нет, Корбин. Дело совсем не в этом. — Тогда в чем дело? У меня не слишком хорошо получалось справляться, когда мужчины повышали голос. Не то чтобы это меня пугало, но поскольку я выросла без мужской фигуры в своей жизни, это казалось чужим. Всякий раз, когда это случалось, я отключалась. И это именно то, что я сделала с Корбином. Он был зол, и хотя я понимала почему, я не смогла бы дать ему ответы, пока он не успокоится. Когда он замолчал, перестал давить на меня, требуя ответов, я начала немного расслабляться, и ледяной панцирь, который держал меня в замороженном состоянии последние несколько минут, начал таять. Пока он не заехал в гараж своей квартиры. — Почему мы здесь? Я думала, ты отвезешь меня домой. Он припарковал машину и распахнул дверцу, не сказав ни слова. — Корбин? — спросила я, выбираясь с пассажирского сиденья. Как бы сильно мне ни хотелось остаться там, где я была, и отказаться следовать за ним наверх, было что-то невообразимо жуткое в общественном гараже ночью, каким бы приятным ни был район. Но он все равно ничего не сказал. Вместо этого он протопал к лифту, не оставив мне другого выбора, кроме как последовать за ним. Что я и сделала, скрепя сердце. И всю дорогу до своего этажа, по коридору и к своему месту он оставался молчаливым с каменным лицом. Я никогда не видела его таким, и должна была признать, это было немного пугающе. Он оставил меня возле входной двери и направился на кухню. Когда он вернулся, то протянул мне стакан воды. — Выпей, а потом поговорим, — сказал он, направляясь к дивану. Казалось, я не выберусь из этого, пока он не получит то, чего добивался. И хотя я не хотела отдавать это ему, я поняла, что либо так, либо полностью разрушу все между нами. Из всего этого я хотела последнего варианта меньше всего. Итак, я села рядом с ним на диван и размеренно пила воду, пока стакан не опустел. Мое сердце бешено колотилось, а руки стали липкими, но я знала, что чем дольше я буду тянуть с этим, тем хуже будет. Мне просто нужно было смириться и покончить с этим. Поерзав на подушке, пока мне не стало немного удобнее, я прочистила горло и приготовилась предложить ему ответы, которые он искал. — Я не думаю, что у Нелли есть проблемы с тем, чтобы мы разговаривали, просто до тех пор, пока это происходит скорее от случая к случаю. И из всего, что я поняла из того, в чем она призналась на прошлой неделе, я думаю, она имела в виду больше переписку, чем реальный разговор. Ей просто не по себе от того, насколько мы сблизились. Корбин откинулся назад и глубоко вздохнул. Когда он повернулся ко мне лицом, было ясно, что он значительно успокоился. — Я все это знаю. Мне кажется, что у нее был с тобой тот же разговор, что и со мной ранее в тот день. Но чего я не понимаю… если у нее нет проблем с нашими переписками, тогда почему ты игнорировала меня всю неделю? — Потому что я не доверяю себе рядом с тобой. — Вот, я сказала это, и теперь не было возможности взять свои слова обратно. Поэтому вместо того, чтобы зацикливаться на том, что это значило для него, я решила продолжать, пока не выскажу все до конца. — Если я не засовываю руку тебе в штаны, значит, я мечтаю об этом. Черт. Я не собираласьтак многовыпаливать. — И мы оба знаем, что это только вопрос времени, когда это взорвется у нас перед носом, — продолжила я, надеясь, что, если я продолжу говорить, он забудет о моем признании. — Нелли не только моя лучшая подруга, она мне как сестра. И я не думаю, что смогла бы вынести, если бы потеряла ее. — Ты не должна терять ее, Бридж. — Если мы перейдем эту черту, то да, так и будет. Он придвинулся ближе, и хотя я знала, что должна была отступить, я не могла. Он придвинулся так близко ко мне, что я чувствовала тепло, исходящее от его тела. Время остановилось, и я закрыла глаза, чтобы запечатлеть в памяти его тепло. То, которое я могла бы извлекать из памяти в ближайшие недели. — Это произойдет только в том случае, если она узнает, что мы перешли черту. Ей не обязательно знать, что происходит между нами. — Я просто не хочу рисковать. — Но что, если мы оба хотим исследовать то, что происходит между нами? Должны ли мы рисковать упустить что-то замечательное только потому, что она думает, что ей это не нравится? — Его глаза не отрывались от моих, и я обнаружила, что не в силах отвести взгляд. — А что, если мы все-таки исследуем это, поймем, что там ничего нет, и тогда я все равно потеряю ее? — Ты не знаешь, что произойдет. — Его теплая ладонь переместилась с подушки между нами на мое колено, откуда тепло распространилось вверх по ноге и поселилось в нуждающемся пространстве между бедрами. — И если мы поймем, что на самом деле между нами ничего нет, ей не обязательно знать, что мы что-то сделали. Внезапно его слова ударили меня по лицу. Как будто до сих пор они были просто буквами, смешанными вместе для создания звуков. Но теперь они были словами. Со смыслом. Собранные вместе, чтобы создать нечто такое, о чем я и не помышляла. — Ты хочешь сказать… — Я покачала головой и попробовала еще раз. — Ты хочешь сказать, что я тебе интересна? Он опустил голову и хрипло рассмеялся. — И ты только сейчас это поняла? — Ну, а откуда мне было знать, если ты никогда ничего не говорил? — А как насчет этого… — Он придвинулся еще ближе, его слова стали менее звучными, а дыхание — более глубоким на моих губах. — Это дает тебе понять, чего я хочу? — Он подкрепил свой вопрос поцелуем, затем провел языком по моей нижней губе, пока я не открылась для него. Не успела я опомниться, как оказалась на спине, его тело прижалось ко мне, мои пальцы вцепились в его рубашку. Определенно, я не так представляла себе этот разговор. ГЛАВА 15 КОРБИН Она не оттолкнула меня. Она не положила конец нашему поцелую. Она ничем не показала, что чувствует себя неуютно. И я не мог бы чувствовать себя более воодушевленным. Более упертым. Более… благодарным. Потому что с той ночи две недели назад на заднем дворе моих родителей я не мог думать ни о чем другом. Ее мягкие губы.