Глава 4 Наутро, выходя из спальни, Катон услышал смех. Спал он плохо и теперь, протирая глаза, потянулся прежде, чем обернуться на звук в коридоре задней части дома, ведущего в сад. Миновав три небольшие двери комнат для рабов, он подошел к открытой двери кухни. Вдохнув густой аромат жарящейся еды, он понял, насколько голоден, и остановился, заглядывая на кухню. Петронелла подкладывала древесный уголь в огонь в жаровне. На жаровне стоял большой противень, на котором шипели и плевались жиром колбаски и жарящийся лук. Кормилица выпрямилась, вытирая руки о передник, и увидела его. – Ой, хозяин, ты меня напугал. – Прости. – Мы привыкли уже быть одни в доме. С тех пор как хозяйка нас покинула. Она сочувственно улыбнулась Катону. – Хочешь позавтракать, хозяин? Центурион сказал приготовить, когда доел свинину и хлеб, все, что были. Подогретое вино есть. – С удовольствием. Катон вышел из коридора и моргнул, приспосабливаясь к яркому солнечному свету. Сад в задней части дома оказался не слишком большим, узкий, но шагов сорок в длину, вдоль всей задней стены дома, обращенной к параллельно идущей улице. По обе стороны сада была достаточно высокая стена, отгораживающая участок от соседей. Поверх стены можно было разглядеть лишь черепичные крыши на некотором расстоянии. Значит, подсматривать никто не будет. И тут Катон снова услышал смех. Повернувшись, он увидел крытый участок сада, где стоял простенький каменный стол, с трех сторон от которого были три ложа для трапезы, с подушками. На самом большом возлежал Макрон, держа над головой маленького Луция. Ребенок хихикал, а затем радостно взвизгнул, когда центурион поднес его к себе и пукнул ему губами в живот. – Вот что мы ответим первому копейщику! Катон пошел к ним, не в силах сдержать смех. Увидев его, Макрон ухмыльнулся. – А вот и твой папочка! Он посадил малыша себе на коленки, а потом поставил на пол, слегка подталкивая. – Иди, поздоровайся. Луций замешкался, неуверенно глядя на своего отца и сунув в рот пальцы правой руки. Катон тепло улыбнулся и присел, чтобы не нависать над ним. Выставил руки. – Луций, иди сюда, мальчик мой. Ребенок не сдвинулся с места, наклонив голову и глядя на Катона исподлобья, будто так он мог от него спрятаться. Катон подвинулся вперед на шаг и решил попробовать снова. – Подойди, Луций… иди, я тебя не съем. И заставил себя улыбнуться, когда его сын резко развернулся и обхватил колено Макрона. – Ой, да ладно тебе! – сказал Макрон, хмурясь. – Он может до усеру напугать варваров с волосатыми задницами, но ты же лучше их, маленький воин. Давай. Макрон поднял Луция, разворачивая, и поглядел на Катона поверх плеча малыша. – Это префект Катон, один из отважнейших воинов и лучших командиров во всей нашей армии. Тебе повезло, что он твой папа. А теперь, парень, поздоровайся, как положено. Луцию ничего не оставалось, кроме как поглядеть на отца, застенчиво улыбаясь. – Пивет. Катон ощутил укол ревности, завидуя, что Макрон первым пришел к ребенку знакомиться. Надо было ему подождать, дать Катону шанс. Но эти недостойные мысли мгновенно исчезли. Катон прекрасно понимал, что его друг не делал этого намеренно. Просто, к сожалению, сам он слишком долго спал. И теперь надо это исправлять. Кроме того, возможно, большой шрам на его лице мог выглядеть пугающе. Катон сел перед сыном и медленно протянул руки, а затем взял Луция. Решив последовать примеру Катона, он поднял сына и, надув щеки, прижал губы к мягкой коже на его животе и дунул. Луций пронзительно вскрикнул от страха и начал реветь, размахивать крохотными кулачками и брыкаясь ногами. Катон опустил его и с тревогой поглядел на ребенка. – Что я не так сделал? Ты в порядке? Макрон, что с ним такое? Макрон удивленно прищелкнул языком. – Понятия не имею. Мгновение назад ему это нравилось. Сам видел. Луций продолжал визжать, по его пухлым щекам катились слезы, в широко открытом рту виднелись два крохотных, будто белые жемчужины, зуба. – Это что еще тут? – спросила Петронелла, выходя в сад. Быстро отставив в сторону противень с колбасками и жареным луком, она подхватила Луция на руки и прижала к себе. – Что случилось, маленький хозяин? Большие-большие дяди тебя напугали? Как им не стыдно, а? Бедный малыш. – Но я же ничего не делал, – возразил Катон, разводя руками. – Просто с ним поздоровался. – Военные, что с них взять? – пробормотала Петронелла. – Вот ваш завтрак, хозяин. Покушайте, а я пока успокою ребенка и накормлю его кашей. – Тогда корми его здесь, – приказал Катон. – С нами. Пусть привыкает заодно быть рядом со своим отцом. – И дядей Макроном! – с ухмылкой добавил Макрон. Катон повернулся к другу и приподнял брови. – Дядей Макроном? – А почему нет? Другого дяди, кроме меня, у него не предвидится. Ладно, послушаемся совета доброй женщины и нападем на эти отменно пахнущие колбаски! Кормилица с малышом на руках пошла в сторону кухни, а Макрон взял в руку кинжал, проткнул им колбаску, поднес ко рту, откусил с края и принялся с наслаждением жевать. – Вкуснейшие! Присоединяйся, Катон. Изображать отсутствие голода не было смысла, и Катон пристроился на ложе рядом с Макроном. Наложил себе в тарелку кобласок и жареного лука. Через некоторое время вернулась Петронелла. Одной рукой она несла Луция, а в другой у нее была чашка, от которой шел пар. Усевшись на свободном ложе, она усадила малыша на свое объемное колено. Спустя мгновение Макрон хлопнул себя по животу и сыто рыгнул. – Вкуснятина! Услышав звук, Луций широко открыл глаза, а затем показал пальцем и засмеялся. – Мак, Мак! Макрон довольно улыбнулся и похлопал себя по груди. – Вот так! Дядя Мак-Мак! Катон вздохнул. – Во имя богов… видели бы тебя сейчас легионеры, которыми ты командовал. – Что ж, не увидят. Даже те, кто выжил в последних боях. Повисло молчание. Катон и Макрон вспомнили жуткий холод и голод во время отступления от острова Мона, отступления, стоившего жизни столь многим товарищам по оружию. Но затем Макрон кашлянул и протянул руку с кинжалом, чтобы насадить на него еще одну колбаску. Поглядел на противень и понял, что она последняя. Глянул на Катона и убрал кинжал. – Это тебе. Катон закончил есть и стал смотреть, как его сын ест. Каши оставалось уже немного, и Луций крепко сжал губы и демонстративно отвернулся. – Давай же, хозяин Луций, – ворковала Петронелла. – Еще немножечко. Мальчик отворачивался всякий раз, когда к его рту приближалась ложка. – Дай-ка я попробую, – сказал Макрон, пододвигаясь поближе. – У меня, похоже, с мальчишкой хорошо получается. – Как пожелаешь, господин, – ответила Петронелла, отдавая чашку Макрону. Тот зачерпнул полную ложку каши и поднес ко рту Луция. Малыш поджал подбородок, крепко закрыв рот и моргая. – Всегда найдется новобранец, который попытается не слушаться наставника, – с улыбкой сказал Макрон. – Если ты думаешь, что тебе удастся то, что не удалось сотням других, тебя ожидает чертов сюрприз, мой маленький друг. Катон сглотнул и громко прокашлялся. – Буду тебе очень благодарен, если ты в присутствии моего сына воздержишься от слов, больше подходящих для плаца. – Есть, командир, – ответил Макрон, и его губы слегка дернулись в хитрой ухмылке. – Что ж, хорошо, попробуем по-другому. Макрон пощелкал языком. – Едет колесница в конюшню назад. Открывай ворота. Он открыл рот. Спустя мгновение Луций тоже открыл рот, и каша отправилась по назначению. Катон смотрел на ту легкость, с которой его лучший друг нашел общий язык с его сыном, со смесью веселья и зависти. И услышал стук в дверь. Вскоре последовал грохот сдвигаемого засова и послышались голоса Аматапа и другого мужчины. Затем шаги по коридору. Шлепанье мягких сандалий домоправителя и жесткий стук подбитых гвоздями армейских калиг. Аматап вышел в сад, а следом за ним вышел гвардеец-преторианец в белой тунике, перетянутой сверкающей, будто стекло, портупеей из полированной кожи.