– Зачем?! – Я закрою его. Все закрою, выключу, и пойдем на станцию. – Аа… Правда, пойдем. Надо, конечно, собраться у вас здесь на даче нормально, без всех этих приключений. Уютная у вас дача. – А я еще там в лесу полянку выкошу. Но знаешь, оказывается, не так просто купить качели, которые прокручиваются на девяносто… – Слушай, а почему еще темно так? Уже рассветать же должно. – Потому что уже, слава богу, не июнь. Я знаешь за что не люблю июнь: в полночь стемнело, в час начинает светать. – Ну не надо врать. В Москве нет белых ночей. – Потому что все мыслят стереотипами и думают, что белые ночи только в Питере. В июне в Москве темнеет в полночь, а в час ночи небо уже начинает светлеть. И спать вообще невозможно. – Хорошо, только сейчас уже утро, а я что-то не вижу, где светлеет твое небо. – Потому что в августе уже нормальная ночь. Еще тепло, но спать уже можно. Ну и плюс тучки еще, наверное. А ты слышишь, какая здесь тишина? А ты видишь, какая роса упала? Это перед рассветом! – Холодно, мокро… – А где же сарказм по поводу «лесников»? – Каких лесников? – Я сказал «роса упала». – Аа. Я подумал, где-то с какого-то куста действительно упала роса, и ты успел это заметить. Все, закрыл, пойдем? – Соня тоже постоянно смеется над моими деревенскими фразочками. – Я уже давно не смеюсь ни над чем. А уютный у вас поселочек. – Да. А соседний участок у нас заброшенный. Купи его, будем дружить семьями. – Не так быстро. А фонарь у вас здесь всегда так мигает? – Да. Мы говорили, но что-то пока никак не починят. – И вас не напрягает этот фонарь? – Да нет. Из дома его не видно. – Тревожно как-то он мигает. Пойдем быстрее, холодно. – Ты про магнитофон спрашивал. – Не я спрашивал, а ты хотел рассказать. – Что, не рассказывать? – Почему ты никогда не говоришь прямо: «Хочешь, я тебе расскажу то-то?», а всегда у тебя такие заходы, как будто у тебя интервью хотят взять? – Потому что я знаю, что услышу это холодно-снисходительное «Давай рассказывай». – Все-таки обидишься и уйдешь в лес? – В общем, на фоне этого магнитофона я познакомился с бухлом. Я его гнал. – «Гнать бухло», круто звучит. – Еще более круто выглядит. 11:44 Магнитофон и самогон – …Кстати, что меня всегда удивляло – почему нужно выбирать? Вот эти все дихотомии: «милосердие или справедливость», «свобода или безопасность»… Это всё ложные противопоставления! Не нужно тут выбирать, одно без другого попросту не работает. А можно мне всё, и без хлеба? – Объясняю для зрителей: пока у нас был перерыв, мы спросили нашего гостя, что он будет пить дальше, чай или кофе. Наш гость снова сказал «коньяк». – Коньяк с кофе тоже можно. – И вот когда тебе принесли кофе с коньяком – подчеркну, не наоборот, – давай вернемся к нашей теме. Перенесемся в начало нулевых, к тому самому магнитофону. С алкоголем ты познакомился еще подростком, как многие в нашей стране? – А сделаете плашку в вашем стиле? «Никогда не употребляйте алкоголь, это тоже наркотик, причем похожий на те, что принято называть тяжелыми». – Как мы тебе такую длинную плашку сделаем? И как можно в России призывать людей не употреблять алкоголь? – Но вы же призываете не употреблять другие наркотики? – Потому что они запрещены, и, кроме вреда здоровью, могут создать проблемы с законом. – А почему законом у нас разрешен именно этот наркотик? – Слушай, если сейчас начнется анархическая проповедь в стиле позднего Толстого, я не смогу ее поддержать. – Не проповедь, скорее инвектива. – Инвектива. Есть историческая традиция. «Руси есть веселие пити» и вот это всё. Мы знаем, что такое алкоголь и чего от него ждать. В отличие от других наркотиков. И я правда не вижу необходимости запрещать бухло. – Не надо ничего запрещать ни в коем случае. – А надо все разрешить? – Этого я тоже сказать не могу, потому что проблемы с законом, как ты тонко заметил. – А может быть, проблемы не с законом, а с людьми? Ты же понимаешь, что все первым делом радостно побегут бухать под косяком. – Побегут, но не все. – И мне кажется, это все-таки хуже, чем просто бухать. – Хуже, чем просто бухать, только более тяжелые наркотики. – И поэтому, может быть, пусть лучше остается один разрешенный наркотик, понятный и проверенный? – Но это очень плохой наркотик. – Поэтому запретить? – Нет. Я бы запретил всего одну вещь: запрещать что-либо. Давайте запретим запреты – это можно произносить, не знаешь? – Это тема для отдельного разговора. – Который никто никогда у нас в стране не начнет… – Я тоже сейчас не готов его начать. – А никто не готов. Никто же не хочет в тюрьму просто за произнесение каких-то слов. – Поэтому давай пока вернемся к бухлу. – Ну у нас же только за него в тюрьму не сажают. – …Я имел в виду, к тематике бухла. Ты рассказывал про магнитофон, который для тебя, как я понимаю, – некий символ начала нулевых. С алкоголем ты познакомился благодаря ему? – Нет, наоборот. – Расскажи. – Сестра выходила замуж. – Какая из них?