– То есть, нравится Довлатов? – Конечно, а кому он не нравится. – И ты хотел бы так же? – Умереть от запоя в расцвете таланта? – Прости, я, конечно, имел в виду, хотел бы ты такой же славы и народной любви, как у Довлатова? – Конечно, хотел бы, а кто бы не хотел. Только, конечно, при жизни. И еще, если можно, без хлеба. – При жизни без хлеба это как? – Без наркомании и запоев. – А так разве бывает? – Не бывает, но мы должны к этому стремиться. – Как бы ты хотел умереть? – Глубоким, всем надоевшим стариком, чтобы обступившие меня взрослые дети и молодые внуки вздохнули с положенной грустью, но главным образом с облегчением. Мол, пожил дедушка – всем бы так, но уже достаточно. Такая эмоция чтобы у них была. – То есть ролевая модель – все-таки Толстой? – Да как ты надоел со своим Толстым. – Он твой вообще-то. – Толстой вообще-то не очень хорошо умер. – Но ты хочешь быть стариком? – Конечно. Мне стало интересно представлять, как это – быть стариком. Мне даже само слово «старик» кажется не грубоватым, а наоборот, таким ласково-уважительным. «Холстомера» он написал именно стариком. И у меня мурашки, даже когда я просто ставлю рядом два этих слова: «холстомер» и «старик». Он ведь про себя это написал. – Смотри. Толстой написал «Холстомера» в пятьдесят восемь лет, и ты говоришь «старик». – Ну по тем временам конечно. – А Довлатов умер в сорок восемь, и ты говоришь «в расцвете сил». – «В расцвете таланта» я говорю. – Неважно. Всего десять лет разницы. – И? – Как бы ты хотел – как Довлатов или как Толстой? – Можно я немного сокращу? Я просто могу сразу вам дать красивый закругляющий конец для этого эпизода. – Давай! А потом выпьем. – То есть, понравился коньяк? – Пацаны сбегали за новым, нормальным. Но я тебя, конечно, угощу. – Конечно, мой-то, который не очень, уже выпили… – Давай свой красивый закругляющий конец. Раз, два… – Я бы хотел состариться с Соней и жить с ней у моря. Необязательно за границей, если к тому времени не запретят жить у моря у нас, я бы, конечно, хотел жить у моря у нас. Краснодарский край отлично подойдет, главное, чтобы не в самом Краснодаре… – Так, ты сейчас что-то обижаешь краснодарцев, не подходит для красивого закругляющего конца. – Да не обижаю я! Я просто ферму хочу, поэтому говорю, что не в Краснодаре, не в городе… – И без этого вот «запретят жить»! А то вдруг слово «запретят» тоже запретят. – Я просто говорю, что при прочих равных я хотел бы жить у нас. – Давай уже красивый закругляющий конец. – Я бы хотел состариться и жить с Соней у моря. Чтобы у нас была ферма, и она выращивала бы там свой виноград, а я бы выращивал свое, то, что… – Эвфемистически… – …Да. И мы бы так презрительно посматривали на огороды друг друга. Но я бы у нее, конечно, воровал виноград по ночам, а она бы на меня ругалась, что его нельзя есть, потому что он для вина. – «Это на Новый год». – Да-да. Однажды, в самом начале, мы накупили на Москворецком рынке винограда, объелись, и Соня сказала, что все равно будет ночью вставать и «воровать» его из моего холодильника. У меня до сих пор мурашки от этого «воровать». Как у Чехова в «Мужиках», кажется: «…ели утром, в обед и вечером, ели помногу, и потом еще ночью вставали, чтобы поесть». Такая вот непонятная мечта, прикинь. – Всё! Пацаны? Нормально? Давайте коньяк. Вот это я понимаю коньяк, а не то что у некоторых. Кстати, как ты думаешь, Толстому понравилась бы собянинская Москва? Яндекс в Хамовниках, вот это все? – Нет конечно. Да даже не собянинская, а все эти девушки с губами и ногтями. Он ругался бы страшно. – Но все всё равно кайфовали бы от такого пиара, да? – Да… Ровером яндексовским присылали бы ему подарочки. А на ровер даже он не смог бы ругаться, у него же дизайн специальный, антивандальная милота. Чтобы его по возможности никто не обижал. – Блин, антивандальная милота… – Да не, он в деревне бы так же жил и оттуда бы так же ругался. 13:44 Отрицательность – И как мы будем выбираться из этого Орехова-Зуева? – По карте, как ты говоришь. – Иван, у меня предел. Надо заканчивать эту нашу эпопею. – Одиссею. Я чувствую себя виноватым перед тобой за то, что мы здесь оказались. – Давай уже не чувствовать, а думать. Как отсюда выбираться? – Сядем опять на следующую электричку. – С которой нас опять ссадят? – Не ссадят. Мы спрячемся от контролеров, знаешь же как? Когда перебегают из вагона в вагон и как бы обходят их сзади. Мне всегда это претило, но сейчас… – Почему билеты оказались вчерашние?! – А вот этого даже я не знаю. – Ты покупал когда билеты, они нормальные были? – Откуда я знаю? Ты всегда проверяешь дату на билетах на электричку? У меня есть теория. Но ты будешь ругаться. – Ну? – Это из-за того, что ты со мной споришь, что сегодня – это завтра. А я говорю, что сегодня – это еще вчера. – И ты меня так «наказал»?! – Слушай, Лёня, я не меньше тебя хочу в Москву. У меня же еще интервью, ты не забывай. – А когда у тебя интервью?