– Завтра. Думаю, к ночи будем дома, и все успеется. – А почему ты такой спокойный? – Потому что я всю жизнь так живу. – Как? В электричке, которая едет в обратную сторону, с билетами, которые оказываются вчерашними?! – С препятствиями, как мы с Соней это называем. Найти дорогу непросто, но все-таки можно, но это мало что значит. Главная сложность – вернуться, пройдя по пути. – Так. Тут есть каршеринг. Вон там, возле «Магнита» машина должна стоять. Пошли. – А если там опять будет какой-нибудь Василий? – Каршеринг это не такси. Я буду за рулем. – Точно. Хорошо. Видишь, я не спокоен. Я тоже напуган и плохо соображаю. Пошли. – Почему так получилось с билетами? – У тебя разве никогда не было такого, что происходит что-то, чего не может произойти? – Дай подумать. Подумал. Нет. – А у меня масса примеров. – Давай мы сейчас дойдем до машины, убедимся, что она не… Что может произойти такого, чего не может произойти? – Самое банальное – она не откроется. – Еще? – Не заведется. – Еще?! – Не поедет. – Это все решаемо. Что такого волшебного, в твоем стиле, может произойти с каршеринговой машиной? – Я не знаю. Я ведь даже не вожу. Ну, например, она не поедет, если мы будем сидеть в ней вдвоем. А если кто-то из нас выйдет, она поедет. Бывает, что машине не нравится конкретный человек, и она не хочет с ним ехать. А с другим нормально. Вопрос – кто это будет. Учитывая, что я не вожу… – И вот когда она откроется, заведется и поедет, ты мне расскажешь свои примеры. – Ну если она поедет, это еще тоже ничего не значит. – Что еще может быть? – Она поедет не туда. – Я буду за рулем и поеду туда. – Если ты заметил, мы всю нашу эпопею, как ты говоришь, попадаем не туда. Мы попали не туда даже в том случае, когда должны были попасть не туда. – Вон она стоит. Пошли быстрее. Куда «не туда не туда» мы попали? – Мы же должны были вместо Москвы приехать в Петушки. Ну, по законам жанра. А высадили нас почему-то в Орехове-Зуеве. Тут, конечно, мило, но… – Да где тут мило?! – А вот, смотри, напротив «Магнита» – сразу «Пятерочка». Я люблю, когда можно выбирать. Не когда нужно, а когда можно. Да и вообще тут уютно. Мы тут ездили к Сониной подруге Саше в гости на дачу. А она там с кучей детей живет, своих и не только. Их было человек, наверное, десять, они попросили мороженку, и я с ними пошел, и, как король мороженки, сказал в магазине: каждый выбирает свое. И они выбрали. Рублей на пятьсот выбрали. Но дети себя тоже чувствовали, как короли. Ведь все любят выбирать, даже мороженку, не говоря про серьезные вещи. Вот и машина твоя. – Тихо. Отойди от нее. Открылась. Садись. Нет, подожди, не садись. – Отрицательность. – Какая отрицательность? – Тут на магнитовских ящиках наклейки, и на них написано одно слово: отрицательность. Товароведческая какая-то фигня. – Завелась! Садись! Жизнь налаживается, Иван! – Ты не радуйся сильно, вдруг сглазишь. – Ну что ты опять как бабушка деревенская? – А зря ты так пренебрежительно к бабушкам деревенским. Они кое-что знают. – Я бы тоже хотел кое-что знать… Через сколько мы будем дома? Без пробок, час с копейками. Но только почему все еще темно? – В августе уже темно, спать можно нормально. – Да, но не в обед. – Мне нравится, когда темно. Вообще, зиму хочу. – Какую зиму? – Хорошую, как в этом году была, снежную. – О боже. Все, погнали! – А ты куда маршрут проложил? – К себе домой. Тебя по дороге заброшу. – А, ну, в принципе, все равно. Не приедем мы на этой машине к тебе домой через час с копейками. – Хватит изображать деревенскую предсказательницу. – Деревенская предсказательница у нас Соня. Только не деревенская, а городская. – Спасибо за уточнение. Ну так что у тебя происходило такого, чего не могло произойти? – Вообще-то у всех нас это происходит непрерывно с начала двадцатого. – Это понятно. А у тебя лично? – Соня предсказала карантин. – Это прекрасно, но это я знаю, а ты обещал рассказать про себя. – Я подхожу к этому. Мы познакомились в конце ноября девятнадцатого. Она тогда написала книжку про то, что всех заставили сидеть по домам. – Я знаю про эту книжку. А, ты подходишь к этому… – Да. И вот в марте двадцатого всех заставили сидеть по домам. А у меня были неприятные соседи. Ну как неприятные, обычные. Но они в феврале хотели снять квартиру, которую я снимал, но им не дали, и они обиделись. – Откуда ты знаешь? – Так хозяева квартиры и сказали. – Оок. – Да. И когда началась вся эта, как ты говоришь, эпопея, соседи как-то встретили меня словами: «Знаешь, нам кажется, у тебя ковид». Я фыркнул что-то отрицательное и забыл – подумал, люди напуганы, ведут себя странно. Это я тогда еще не знал, что они хотели мою квартиру снять. Забыл до вечера, потому что вечером ко мне пришла полиция. – Ооок. – Да. Я тогда испугался и не открыл, потому что… Ну потому что если полиция приезжает, когда кто-то звонит и говорит, что ему кажется, что кто-то заболел гриппом – чего вообще можно ждать? А на следующий день звонил участковый и просил прийти к ним в отделение. Потому что у них незакрытый вызов, и я со своей стороны должен дать объяснение, если я не хочу, чтобы ко мне снова приехали. А я не хотел. – А идти ты хотел? – Соня сказала: иди. А я тогда уже что-то там у себя начал понимать про Соню. И пошел. Не то чтобы весело и легко, но пошел. И написал объяснительную, где попросил успокоить соседей, если они снова будут вызывать ко мне полицию из-за того, что им кажется, что у меня грипп. Отдал ее равнодушному сотруднику, который не глядя положил ее куда-то и даже не поблагодарил. И не попрощался. – Ты или он? – Что? – Не попрощался.