Часть 24 из 42 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Мы в ту пятницу покупали участок, «закапывали деньги» в землю. Но это тоже часть того, что мы делали в том марте, но это надо отдельно рассказывать.
– Пока не надо.
– После покупки мы пошли в нашу любимую хинкальную на проспекте Мира. Там хинкали, конечно…
– Тоже не надо. Сейчас у нас будет перекус, расскажешь про хинкали.
– Ну и там я сделал ей предложение.
– Она сразу согласилась?
– Я удивился, но нет. Она сначала сказала, что ей надо подумать. Потом съела пару хинкалин и тогда уже сказала, что все, подумала, и она согласна. И что она вообще-то ждала предложения на Новый год, что меня еще больше удивило. Вот когда еще все было хорошо, мы сидели на каникулах, ели утку каждый день, и я подпрыгивал вокруг нее: поедем, поедем. Кстати, у меня появилось предложение: может, на перекус как раз хинкали и закажем?
– А сама свадьба какая у вас была?
– В МФЦ, и тоже такая хендмейдная, самодельная. Сейчас многое будет самодельное. Но это правда надо отдельно рассказывать. После перекуса. Жалко, что их не всегда можно просклонять. Чего – хинкалин, например, можно, а чем – хинкалями уже не очень звучит. Что ты думаешь про хинкали?
– У тебя получилось ее успокоить, сказав, что ты подходишь для такой жизни?
– Более того, я ей сказал, что люблю ее больше, чем хинкали.
– Понятно. Ну что, пацаны, может, правда хинкали?
– Он еще начал и не договорил про путешествия.
– Но это же отдельным блоком надо?
– Можно и сюда потом вставить. Про динозавров как раз выкинем.
– Да, я подойду к этому. В последний раз Соня ездила за границу в феврале двадцатого, а я делал пшик.
– И про пшик ему еще надо рассказать.
– Даже я сам уже не уверен, что надо.
– Все, после перерыва пишем про пшик и про свадьбу.
– Я бы хотел разнести это во времени.
– Про динозавров только не выкидывайте, даже мне нравится. Пацаны, заказываем хинкали!
– «Какой-никакой перекус» у нас с Соней это называется.
14:57 Четкое ощущение
– Но́гинск! Москва близко, я ее чувствую.
– Какой «Но́гинск»? «Ноги́нск» вообще-то.
– У меня с ударениями не очень.
– «Ру́кинск», может, еще?
– Главное, к вечеру до дома доехать. У меня же завтра интервью.
– Да я уже не знаю, куда деваться от твоего интервью.
– Соня тоже мне так иногда говорит.
– Думаю, не иногда.
– Соня, кстати, отказывается смотреть со мной интервью со мной. Она говорит, двоих Иванов я уже не выдержу. А однажды мы по дороге с дачи слушали в машине аудиокнигу, и это были уже множественные иваны.
– Тут хотя бы в единственном числе тебя выдержать. Как у вас говорят, «за ягодой»? За одним Иваном в тайгу.
– А ты посмотри любое мое интервью…
– Да, приедем когда, первым делом сядем с тобой смотреть интервью с тобой.
– …Обрати внимание на выражение лиц ведущих – я же всегда разговариваю сам с собой. Кстати, насчет «за одним Иваном в тайгу»…
– Обрати внимание на мое выражение лица сейчас.
– Ну ладно, могу помолчать. Но чем-то же нам надо будет занять время до вечера.
– До какого вечера, минут через сорок уже приедем.
– Не приедем.
– Почему?
– А ты заметил, что наша изначальная цель потерялась? Мы уже не хотим ничего найти. Мы хотим просто вернуться домой.
– Нам просто не везет сегодня.
– Раз нам не везет с первой целью, то и со второй будет непросто. Дом мы найдем, но не сразу.
– Дом не надо искать.
– Это тебе не надо.
– Начинается. Я, как ты говоришь, старый москвич, но у меня тоже квартиры своей нет. Это только кажется, что у каждого москвича по три ненужные квартиры.
– А я знаю человека, у которого три свои ненужные квартиры, а живет он в других, чужих. Но я не про это. У меня всегда было четкое ощущение дома. Все другие ощущения непонятные, а это, пожалуй, единственное четкое. Но! В деревне у меня был свой дом, но я хотел оттуда уехать и уехал. В Москве я чувствую себя дома, именно в домике, но дома у меня здесь нет. Но: все съемные квартиры я всегда воспринимал как дом. То есть, дома нет, но ощущение дома есть.
– И как твое ощущение дома связано с тем, что домой мы сейчас не приедем?
– Я никогда не помню точно, где мой дом, но всегда знаю, что он где-то здесь.
– Как истина, где-то рядом.
– Именно. И поэтому я не смог бы уехать в другую страну.
– Ты размахнулся на другую страну, давай мы сначала хотя бы из Но́гинска, как ты говоришь, уедем.
– Больше всего в путешествиях я люблю возвращаться домой.
– Ты уже говорил.
– Даже с дачи, когда едем по шоссе Энтузиастов, я сияю, как говорит Соня, как новогодняя лампочка. Новый год, кстати, хочу. Больше всего в жизни люблю на Новый год просто сидеть дома с Соней. Это самое четкое ощущение домика. Но до этого еще долго.
– Да, я помню, что эти сорок километров ехать нам придется до вечера.
– До Нового года еще долго. Мне сестра на Новый год всегда присылает посылку с клубничным вареньем из нашей ягоды.
– Из тайги которая?
– Не, из тайги она шишки присылает. Кедровые, у тебя еще орешки остались. Которые мы нашли в начале, помнишь. Вообще не понимаю, откуда они там взялись.
– А вообще они откуда берутся?
– Во-от. Мы с пацанами в девятом классе ездили с мужем сестры и с его коллегами-пожарными в тайгу за шишкой. Я бы рассказал, как ее добывают, но ты же опять скажешь – «интервью».
– Не, как шишку добывают, рассказывай, интересно.
– Берут такой большой деревянный молот, «ко́лот» называется.
– Где берут?
– Делают. На длинный такой черенок насаживают деревянный молоток, большой, фактически чурку.