– Чурку? – Да почему вам каждое слово объяснять-то приходится! Я Соне как-то рассказал про наш первый бар в деревне, я туда ходил после первого курса на зимних каникулах в две тысячи пятом году. Тогда до нас начала доходить цивилизация. Говорю: там такой дизайн был минималистичный, скандинавский, чурки вместо стульев. Она тоже, как ты: «Чурки?!» – Да объясни нормально, что за чурки! – Чурка – обрезок ствола дерева длиной с полено. – А как длина полена определяется? – По ощущениям. – Оок. – И этим колотом бьют по кедру. И спелые шишки осыпаются. – Ооок. – И кто сколько шишек собрал – «наколотил» это называется, от слова «колот» – измеряется в кулях. Куль что такое, надо объяснять? – Не надо. – Ты, надеюсь, не думаешь, что это прозрачный пакетик на кассе? – Ну он больше, наверное. – Как бы тебе понятно-то объяснить… Куль – это примерно аналог фляги, но для сыпучих веществ, например шишек. А фляга – сорок литров. А, я тебе про самогон начинал рассказывать, вот фляга для него, в частности, нужна. – Сорок литров самогона, круто. – Не самого самогона, а только браги. Но про самогон пока не буду рассказывать, а то совсем от темы уйду. А шишек мы тогда наколотили кулей десять, наверное. Но бывает и больше. – Десять кулей шишек… – Но история там была не в этом. Мой друг Мася – мы его так называем, не «Макс» – решил, что колотить шишки традиционным способом получается медленно. Он залез на кедр и стал оттуда шишки стрясать. – Поехавший. – Более того. Когда на этом кедре шишки закончились, он с его верхушки перелез на другой и успел так перелезть кедров на пять. – Почему вы его не остановили? – А как ты его остановишь, когда он, во-первых, поехавший, а во-вторых, он сидит на макушке кедра на высоте примерно пятого этажа? – Он упал? – Конечно. – Живой?! – Более того, он упал рядом со мной. И в нескольких сантиметрах от торчащего сухого крепкого обломка березки. Изогнулся, захрипел и потерял сознание. Быстро пришел в себя, говорил, что все нормально, даже извинялся. То есть, ему очень, очень повезло. – Что вы с ним делали? – Сколотили носилки из досок, потому что боялись, что позвоночник. Быстро собрались, загрузили его на носилках в машину и поехали. В ночь, еще гроза началась, дорогу развезло. Но доехали удачно и быстро, к утру, и сразу в больницу. После рентгена врач сказал, что все хорошо, и он отделался большим синяком, но лучше пару дней сохранять постельный режим. Что для Маси было совсем не сложно. – И что вы с ним сделали потом? – В качестве мести? Из рентгена мы его выносили на наших лесных носилках вперед ногами, а он лишь смеялся и просил перевернуть его правильно. Поездку он нам, конечно, испортил. Но и шишек собрал больше всех. – История… – Мася вообще везучий. Он работал на пилораме и как-то наклонился завязать шнурок – в эту секунду над его головой пролетела и воткнулась в стену циркулярная пила. – Не знаю, хотел бы я такого везения… В смысле, тратить везение на такие вещи. И как он сейчас? – Все так же. Живет дома, чинит телефоны. Он единственный из одноклассников, кто остался дома и с кем я до сих пор переписываюсь. Переписки у нас из одних дурацких приколов, абсолютно бессодержательные и оттого понятные, после которых тепло и спокойно, понимаешь? Как с сестрой по вотсапу поговорить. Ничего особенного не говорили, но сказано очень много. – Понимаю. – Я в детстве же один в основном тусил и тогда и полюбил разговаривать сам с собой. В голове постоянно как бы давал интервью самому себе. – Сейчас ты любимому блогеру на ютубе будешь давать интервью. – Да. Главное на него успеть. – Успеем. Скоро уже шоссе Энтузиастов, твоя любимая Москва. – Видишь, тучи какие страшные? Гроза, видимо, будет. – Да… Только откуда такие грозовые тучи в такое время? – Во-первых, в какое время? А во-вторых, все остальное, начиная со вчерашнего вечера, откуда? – Нам не везет. Но даже если будет гроза, и что? – В грозу не всегда можно доехать до цели. – Начались опять мысли Ивана. Давай, рассказывай, как ты в детстве один тусил. – Не. Если расскажу, совсем грустно станет. – Тогда – как самогон во флягу гнал. – От этого еще более грустно. 15:41 Невеселая игра – Я хочу предложить тебе сыграть в одну игру. После этого «легкого перекуса» из десяти огромных хинкали, честно говоря, клонит в сон, поэтому хочется как-то взбодриться. – Да где они огромные-то. Но даже меня клонит в сон. Косит, рубит – Соня так говорит. Она вообще засыпает мгновенно, и я страшно завидую ей в том, что… – Вот подожди, подожди! Поэтому я и хочу предложить тебе игру. Ты постоянно перескакиваешь с темы на тему. Или, наоборот, бесконечно долго подходишь и никак не можешь подойти к какой-то одной теме. Блин, я уже сам начинаю говорить как ты. И мыслить так же. Непонятно… Во-первых, тебя клонит, косит и рубит не от хинкали, а от коньяка. Я вообще удивляюсь, как ты еще сидишь и разговариваешь. – Интересный разговор потому что. – Не думаю… А это я сейчас что, как Соня сказал? – Ты говоришь, как Соня. А Соня говорит, как я. Вы все в плену моего бесконечного интервью. У нас даже как-то была шутка, что надо тебя привязать где-нибудь и так давать тебе интервью, а то ты уйдешь. – Фантазии у вас, конечно… И вот это твое «конечно»! Я бы тебя привязал перед монитором с твоим интервью на паузе. Чтобы ты на него смотрел, но не мог включить. – И кто у нас тут странный человек с фантазиями? – С тобой соревноваться сложно. Куда я уйду, я на работе. – И я на работе. – Где ты на работе? Ты на интервью, как… нудист на тусовке эксгибиционистов. Или наоборот? – Сложная метафора. – Короче! Игра. – Я в нее играть не умею. – Ты же еще не знаешь, какая игра? – Я ни в какие не умею. Все эти настолки, карты, шашки – для меня нет ничего скучнее. Через пять минут объяснения мне правил любой игры все просят меня просто уйти. Чего я и добиваюсь. – А почему просто не отказаться? – Потому что все очень уговаривают и обижаются, когда я просто отказываюсь. Вот и ты меня сейчас уговариваешь.