– …Замерзнуть в сугробе в девятнадцать лет. Не хочу замерзнуть в сугробе в девятнадцать лет… – Иван, просыпайся. Просыпайся, Иван. – А? Мы уснули? – Да. Костер погас. Сугробов навалило. И ты во сне говорил, что боишься замерзнуть. – Мы не могли уснуть. Ну то есть, нельзя было спать, мы же могли замерзнуть. – На полчаса мы всего уснули. И я проснулся как раз оттого, что замерз. – Я имею в виду, насмерть. – Давай ты что-нибудь другое будешь иметь в виду. Надо думать, как отсюда выбираться. – Не только как, но и куда. – У меня GPS опять заработал. Хотя лучше бы не заработал… Ну да, он по-прежнему не работает. – Где он показывает? – Да блин. На Урале он показывает. Тысяча четыреста с лишним километров от Москвы. – Если бы мы не выехали из Москвы сегодня ночью, я бы сказал, что это похоже на правду. – Какую правду? GPS сломался! У тебя не заработал? – У меня он давно не работает. Воздух не европейский, ощутимо суше, и потому морозно. Морозно, но не холодно. Но не так сухо и морозно, как у нас в Сибири. В общем, по ощущениям, примерно Урал и должен быть. – Заканчивай свой прогноз погоды. Пойдем, а то правда замерзнем. – Но куда? – По солнцу, по мху, по воздуху, ну давай, вспоминай свои деревенские приметы! – Но ведь нет ни солнца, ни мха. Хорошо, хоть воздух пока есть. – Ну давай ляжем здесь опять и умрем. – Нет. Это было бы слишком просто. Но у меня есть идея. – Плана у тебя случайно нет? – План появится сам. Главное – идея. Почему мы раньше до этого не додумались? – До чего? – Позвонить спасателям. Ну не делай такое лицо, как у Николаса Кейджа из мема, ты меня им пугаешь. – Связи нет! Ни сотовой, ни интернета, ни GPS! Пауэрбанк садится! А мы сидим в сугробе где-то совсем рядом со МКАДом! Этим я тебя не пугаю?! – Ну каким МКАДом, тебе же карта сказала, что примерно Урал. Какой-то населенный пункт он рядом показывает? – Ирбит какой-то. Но это же ненастоящая карта! – Отлично. Завтрак в Ирбите… Так построй маршрут до этого Ирбита. Не хочешь? Да, ты мне не веришь, понимаю… Ладно! Идея в том, что сто двенадцать должно работать, даже когда нет никакой связи. Почему, почему раньше я этого не вспомнил. Вот что бухло-то делает, все-таки главный стиратель памяти. Дай пауэрбанк, я включу телефон и покажу тебе. – Я не буду тратить последний пауэрбанк на твои фантазии. – Хорошо, вот сэкономишь ты пауэрбанк, и чего? – Да делай что хочешь. Только меня не трогай. – «Только меня не трогай» – это наша домашняя фраза, потом, когда выберемся, расскажу тоже. Так. Включается, уже хорошо. Сейчас я тебе покажу. Спасение есть всегда, главное – надежда. Гудки, идут гудки! Здравствуйте! Мы заблудились в лесу. Двое мужчин, не ранены, сознание ясное, не спутанное, не раздвоенное. Еды нет, едим снег, есть чуть-чуть алкоголя. Мы постараемся развести костер и будем ждать вас на месте. Визуальных ориентиров нет, просто лес. Главное – Ирбит. Мы где-то возле Ирбита. Спасибо. Ну вот, и пауэрбанк сел. Но на главное хватило. А так бы сэкономили, и зачем? – Иван, спасибо тебе, конечно, что ты пытаешься меня успокоить, но только зачем было последний пауэрбанк на этот спектакль тратить? Пойдем хоть куда-то, просто чтобы не мерзнуть. В ту сторону, там лес вроде реже. – И там, скорее всего, Ирбит. Но мы пойдем туда, только если спасатели не найдут нас до конца суток. А они должны приехать до конца этих суток, хоть ты и отрицаешь, что сегодня все еще идут сутки, которые начались вчера. То есть сегодня. Как Соня тоже, лишь бы поспорить… Я тебе рассказывал, как она смешно со мной спорит по очевидным вещам? Если ей сказать, что сегодня суббота, она может уверенно так ответить – нет, воскресенье! Ну как ты, говорю же… Ладно, тоже, видимо, лучше потом рассказать. – Подожди. Каких суток? – Этих. – Откуда ты взял «до конца суток»? – Женщина в МЧС сказала. Хорошая очень, поверила мне сразу. Я же говорю, главное – верить. Теперь давай попробуем вспомнить, где вчера видели ветки, откопать их и снова разжечь костер. Жидкости еще до фига. Алкоголя, правда, и правда чуть-чуть. Но если нам опять повезет, то, может, опять найдем закладку с бухлом. Нас вообще-то больше всего должно волновать именно это. Кто их вообще делает, и главное, зачем? У тебя не появилось теории? – То есть, ты правда сейчас до кого-то дозвонился?! – Я что, поехавший, с пустым телефоном разговаривать? – А почему ты сказал, что мы возле Ирбита??? – Потому что ты сказал, что мы возле Ирбита. – Но мы же возле МКАДа!!! – МКАД издалека слышно. А тут абсолютная тишина. Хорошо. – Откуда ты взял Ирбит?! – Я привык, что моим теориям никто не верит. Но почему ты не веришь сам себе? – Потому что мы не могли за вчерашнюю ночь пешком дойти до Урала! – Сегодняшнюю. – Да хоть завтрашнюю! – Про завтрашнюю я бы на твоем месте осторожнее говорил, потому что мы не знаем, где окажемся завтра… – В больнице мы окажемся завтра! И это было бы очень хорошо. – Я бы хотел оказаться не в больнице, а дома, и в идеале не завтра, а сегодня. Ведь у меня еще интервью, ты не забывай. И чтобы не оказаться в больнице с обморожениями, давай откапывать дрова. – В психиатрической! – Это уже мрачновато звучит. Хорошо, я предлагаю компромисс. Даже если мы и не на Урале, а, как ты говоришь, на МКАДе, нас все равно найдут по моему телефону. Если сигнал проходит, значит, найдут. У них же наверняка есть специальная аппаратура для таких, как мы. – Телефон твой сел окончательно. Таких, как мы, больше нет. А ты потратил последний заряд, чтобы сказать, что мы на Урале. – Труба все равно сигнал дает. «Бумер», помнишь? Ну а что ты предлагаешь? – Там коньяк остался? Дай глотнуть. – Хорошая женщина из того места, куда я дозвонился, сказала, что пить нам нельзя. Что согревающий эффект бухла обманчив и опасен. Ну а мы этого будто не знаем. Я-то уж точно знаю. – Дай сюда бутылку. – Но, с другой стороны, хорошие женщины всегда говорят, что пить нельзя. Но надо не пить, а вот как бы дегустировать, размазывать по нёбу… Но хотя, его и так мало оставалось. – Скоро прилетят спасатели, привезут еще бухла и других наркотиков, увезут нас прямо на вертолете прямо домой, а там тебя будут ждать все твои прошлые женщины с кучей еды. – В деталях у меня не совсем такие фантазии, но суть ты схватил… Ну ты чего? Унывать нельзя, это опасно, как пить ночью зимой. Так есть какая-никакая надежда. А идти через сугробы дальше в лес? Я сам удивляюсь, почему мы до сих пор не замерзли насмерть. Хорошо, ты мне не веришь и не хочешь собирать дрова. Я сам соберу, а ты отдохни, но только двигайся хоть немного. Вместе мы как-нибудь справимся, это мы с Соней так постоянно говорим. Какой-никакой друг должен быть. Дрова, кстати, вот, пожалуйста, целая ветка хорошая, наломаем. Ха. Ты мне опять не поверишь и будешь спорить. Но я палатку нашел. – Какую палатку? – Если бы я не бросил свою палатку тогда на Можайке, я бы сказал, что нашел палатку, очень похожую на ту, что я бросил тогда на Можайке. Помнишь, когда в последний раз мы поссорились, и я бросил палатку? – Ты думаешь, мы на Можайке? – Не думаю… Но палатка очень похожа на ту мою. Подплесневела внутри. Ну что, попробуем поставить? Только сначала снег надо расчистить. Возьми эту ветку и ею сгребай снег отсюда. Вот как летом надо расчистить площадочку для палатки от шишек. Что-то мне не нравится твое спокойствие… От него недалеко до покорности судьбе. Ну слушай, как будто я во всем виноват! Я не всегда могу объяснить необъяснимое. Упоротые туристы, типа нас, потеряли палатку. Перевал Дятлова, что-то такое. Ты можешь и дальше сидеть на снегу, но я плохо умею ставить палатку. – Мы же не упоротые.