– И где же она? – Может быть, эта, по которой мы идем сейчас. Может быть, та, параллельная. Но это неважно: дорога – форма пространства, а с ним у меня отношения, ты знаешь, не очень. Чуть лучше у меня со временем, я его чувствую. И найти нам нужно не дорогу, а путь – форму времени. И вот путь точно приведет нас домой. Через какое-то время мы все будем дома. – Мысли Ивана. – Да. Мысли Ивана идут, и идут, и идут. А так как время сейчас ускоряется, то есть небольшая надежда, что путь не будет долгим и грустным. В конце концов, даже мы с тобой ведь будем потом вспоминать этот путь без восторга, но с благодарностью. – Ты же говорил, время замедлилось? – Ну, сначала замедлилось, а теперь ускоряется, как и положено. – И сколько нам осталось до дома? – По ощущениям – пару часов. – Или, может быть, пару лет, да, да, я знаю все, что ты скажешь! Я, честно говоря, уже устал от твоих мыслей Ивана. – Я тоже от них устал. Но я кое-что понял. Точнее, услышал. Ты слышишь? – Тебя я слышу даже лучше, чем себя. Хотя я уже перестал различать, где твои мысли, а где мои. – Нет, не мысли, пение слышишь? – Опять какая-то непонятная музыка? – Не, эта как раз понятная. Весенняя птичка запела, слышишь? – Ну птичка как птичка. – Это весенняя птичка. Она начинает петь только в начале весны. – Что-то я не вижу пока начала весны. – Ну почему вам все объяснять-то приходится! – Кому «нам» опять? – Городским! Тебе, Соне. Мне иногда кажется, что я единственный в этом городе приехал из деревни. – Думаю, Соня с тобой поспорила бы. – Да, но все приезжают и делают вид, что они тут всегда жили. А я не делаю вид. – Ты не делаешь. Ты и в городе живешь как в деревне. – Это да, но это надо отдельно рассказывать. Может быть, в новой главе пути. Но сейчас я слышу весеннюю музыку и говорю, что скоро будет весна. Даже если пока вокруг снег и мрак. – Пока, честно говоря, да. Это в деревне у вас весенняя птичка возвещает весну? – Не, таких птичек у нас в сибирской деревне нет. Это ваша, европейская птичка. – В смысле европейская? – Ну, с другой стороны Урала. Но у нас таких нет. – Что у вас вообще в деревне было-то? – Много всего у нас не было, но и многое было. Я Соне постоянно говорю про эту весеннюю птичку, а она тоже не верит. Ну что с вас, городских, взять. Ты знаешь, как снисходительно, но нежно я к вам отношусь. – Знаю. Ну что, идем к птичке? – Идем на звук. Она как мы: хорошо спряталась, но не радоваться весне тоже не может. Но и увидеть себя тоже не даст. – Я не расстроюсь, если не увижу ее. – А я иногда расстраиваюсь. – Ты да. – Нет, я расстраиваюсь из-за того, что некоторые вещи мы никогда не сможем увидеть, а можем только услышать, примерно почувствовать. – Как эту птичку. – Да бог с ней, с птичкой! – Я тоже думаю, бог с ней… – Последние вещи, сияющие, мы не увидим. Но с другой стороны, это и хорошо. То есть, хорошо и это. Потому что они нас ослепили бы и окончательно сбили с пути. – Так-то мы, конечно, идем как по нотам… – Не знаю, у меня слуха нет. Но я знаю, что эта птичка повторяет эти аккорды каждый раз перед началом весны. Но ты, как всегда, не дал мне закончить мысль. – Закончи уже, пожалуйста. – Отсвет последних вещей освещает наш путь. Однажды мы растворимся в сиянии, а пока достаточно отсвета, отзвука. – То есть, идем на отзвук и на этот отсвет непонятно откуда? Как будто не мы ищем клад, а наоборот, мы и есть клад, и нас ищут с фонариком осторожно. – Да. Что-то ты там у себя уже понимаешь. Даже почти не пришлось объяснять. – Лучший способ поменьше слышать мысли Ивана – сразу их понимать. – Сам Иван не сказал бы лучше. – Так что ты там хотел бы найти больше всего? – Квартиру. – В смысле? Сертификат? – Ну какой сертификат! – Жилищный. – Ну нет. Это нереалистично. А так, прикинь: идешь, идешь, идешь по лесу и упираешься в дерево, а в нем дверь. Ищешь поблизости ключ, находишь и открываешь, а там квартира. Закладка с квартирой, прикинь. – Сертификат все же реалистичнее. – И ты можешь там жить бесплатно всю жизнь. – Жить в квартире в лесу? – Зато ты надежно в ней спрятан. – И каждый день на работу ездить? – Можно работать из дома. – А если все-таки надо поехать в город? – Про поехать в город тоже отдельно потом расскажу. У нас это так называют, «в Город», с большой буквы, когда из Бохана едут в Иркутск. – Как из квартиры, спрятанной в уральских лесах, каждый день ездить в Москву? – Во-первых, можно не каждый день. Я бы, честно говоря, из такой квартиры выходил бы максимум раз в месяц к людям. И был бы доволен. – Каким людям? Кого ты здесь видишь? Перечисли мне. – Когда человек может поговорить сам с собой, он уже не так одинок. Он видит отсвет и слышит отзвук. А когда их собирается двое, они уже, можно сказать, счастливы. Им нормально. – А во-вторых? Из уральских лесов нам как выбираться? – А, во-вторых! Не такие они уже и уральские. И воздух другой уже, чувствуешь? – Ты сейчас будешь долго мне объяснять, что весной у вас в деревне воздух становится другой, и так вы понимаете, что наступает весна. Поэтому да: чувствую. – Многие чувствуют то же, что я, но не хотят признаваться. Вы как будто стесняетесь, что у вас со мной могут быть общие мысли. Хотя что я такого сказал? Я вообще не хочу сообщить вам что-то особенное. Я всего лишь передаю свои непонятные ощущения от нашего непонятного времени. Это, пожалуй, единственное, что вообще можно передать.