— Кого вы видели рядом, когда танцевали со мной в первый раз? Алёна удивлённо посмотрела на него. — Как вы... — Я маг, эмпат и просто наблюдательный человек, — хмыкнул Трайн. — Сирила Эртона, верно? — Кажется, только вы его так называете... — Просто это его фамилия по всем документам. И я знаю, что скандальная слава настоящего имени этого человека вовсе его не радует, поэтому выказываю ему уважение хотя бы таким образом. Так ответьте мне, это был он? — Мы просто друзья... Да, я действительно на мгновение как будто почувствовала его руку в своей в том танце, но это ничего не значит! — Алёна продолжала отнекиваться, её лицо всё гуще заливала краска смущения. — Можете убеждать в этом меня, но не обманывайте хотя бы саму себя, — усмехнулся Эллинари. — Просто скажите ему об этом, когда увидите снова. Скажите, как он вам дорог, как много для вас значит. Не обязательно признаваться в любви, если вы сами в этом не уверены. Но не молчите о чувствах, в которых уже не сомневаетесь. — Если увижу... — она опустила голову. — Увидите. Если я хоть немного разбираюсь в людях — а я, поверьте, разбираюсь в них — вы очень скоро его снова увидите. — Спасибо вам, лай Трайн, — вздохнула Алёна. — Наверное, мне действительно нужен был этот разговор. — Всегда пожалуйста, — поклонился Эллинари. — Я надеюсь, мы с вами сможем быть хорошими друзьями, лайа Алёна. Мне действительно хотелось бы этого. — Мне тоже, — Алёна почувствовала, что говорит совершенно искренне. Этот человек отнёсся к её переживаниям, чувствам и проблемам с таким пониманием, какого она от него вовсе не ожидала. — Не забудьте завтра подойти в мой кабинет за половиной стипендии, — напомнил он. — Я сам передам вам деньги и беззастенчиво использую это как очередной повод увидеться и побеседовать с вами. — С радостью составлю вам компанию, — тепло улыбнулась Алёна. — И не забудьте, что бал уже через три дня. — Забудешь о таком! Я всё ещё не уверена, что смогу хорошо танцевать... — Так пойдёмте в зал прямо сейчас. Ещё одна репетиция не помешает, — предложил Трайн. Кружась с Наместником в танце, Алёна всё никак не могла перестать думать о его словах насчёт Сирила. Сказать ему... Что сказать? Какими словами? Почему Эллинари считает, что для Сирила это важно? А он ведь явно так считает. Вдруг он ошибается, и Сирилу на самом деле всё равно? "Вот бы он появился на балу, — подумала она. — Увидел меня в этом красивом платье... Пригласил бы он меня на танец? Или просто стоял бы в стороне, не сводя с меня глаз и ожидая, пока я сама подойду к нему? Как было бы здорово увидеть его... Но две недели ещё даже близко не прошли, его не будет. Не стоит об этом даже мечтать". Мечтать, конечно же, всё равно хотелось. "Я подойду к нему, протяну руку и скажу, что ждала его, — решила Алёна. — Только это. Потому что это правда. Я жду его, считая дни. Может быть, действительно добавлю, что он важен... Но даже это звучит как-то неловко". Что бы они ни делала, о чём бы ни думала, с кем бы ни говорила — мысли всегда возвращались к Сирилу. Не начинает ли она идеализировать его? В вихре дней, наполненных яркими красками дворцовых забот, воспоминания о путешествии с Сирилом начинали понемногу бледнеть, а сам его образ как будто подёрнулся лёгкой рябью. Она вспоминала только хорошее, но ведь было и то, что её раздражало. Сирил вовсе не был идеальным: он ныл во время дождя, часами молчал, выводя её из себя, иногда бывал резким и колючим... "И всё же, даже всё это мне в нём нравится", — вздохнула Алёна. Когда она думала о Сириле, на сердце всегда становилось теплее, как будто души касался солнечный луч. Это не было похоже на времена её влюблённости в бывшего мужа: тогда ей всё время было больно, она не была ни в чём уверена, и только рядом с Лёшей ей становилось спокойнее. Оглядываясь назад, Алёна начинала понимать, что это было больше похоже на нездоровую зависимость, чем на любовь. "Что же тогда есть любовь? Может, я просто ничего о ней на самом деле не знаю?" Столько лет прожито, а лишь сейчас она задумалась об этом. Ей всегда казалось, что любовь идёт рука об руку с болью, и это нормально. Но что если это вовсе не так? Алёна чувствовала себя школьницей, впервые взявшей в руки любовный роман. Вот только в этой книге не было ни слова о прекрасном принце, и на последней странице не было фразы: "И жили они долго и счастливо". Была одна лишь неопределённость. Глава 10 Получив от Наместника обещанные деньги, Алёна решила этим же вечером выбраться в город. Сначала она хотела позвать с собой Кависа и Мариссу, но передумала: несмотря на совет взять с собой сопровождение, ей хотелось немного побыть наедине с собой, просто гуляя по улицам и пялясь в витрины. Стояли тёплые летние дни, и сумерки опускались на столицу лишь после десяти вечера, так что после ужина у Алёны было полно времени на то, чтобы спокойно погулять до наступления темноты. Выйдя на дворцовую площадь, девушка немного растерялась. А куда пойти-то? Совсем не зная города, недолго и заблудиться. В этот момент она чуть было не пожалела о том, что не взяла с собой ребят, но потом вспомнила, как однажды оказалась в Питере с разрядившимся телефоном, и вышла тогда из положения, просто купив карту в ларьке для туристов. Осталось только понять, где в этом городе могут продавать карманные карты. Покрутив головой, она решила свернуть с площади налево и пройтись по одной из узких извилистых улочек, где все первые этажи домов были заняты различными лавочками, магазинчиками и кафешками. Это же столица, где-то среди них наверняка должен быть магазин сувениров, а в нём вполне может найтись и карта. Правда, разглядывая лавочки, Алёна чуть было не забыла о своей цели: сначала она надолго застряла перед витриной кондитерского магазина, потом зашла в книжный, потом решила посидеть в милом кафе с открытой верандой, где над каждым столиком висел зелёный зонтик-абажур... После этого её потянуло в магазин готового платья, где она тут же потратила половину выданных денег на симпатичный костюм, состоящий из юбки, блузки и корсета, который более подходил для прогулок по городу, чем её тонкое дворцовое платье. Тут же переодевшись, она потратила ещё какую-то часть денег на большую кожаную сумку через плечо (если бы её спросили, зачем ей во дворце такая сумка, она не смогла бы ответить), куда сложила то платье, в котором пришла. К этому моменту от денег уже почти ничего не осталось, но Алёна была довольна как слон. Уточнив у продавщицы, где она может купить карту города (как выяснилось, действительно в сувенирной лавке), девушка ещё какое-то время ходила по магазинам, ничего не покупая, но когда дело наконец дошло до карты, то оказалось, что на улице уже начало темнеть. Развернув своё приобретение, Алёна отметила для себя места, которые можно было бы посетить, и решила, что в следующий раз выйдет на прогулку пораньше. Пока она шла обратно, с ней попытался познакомиться подвыпивший мужчина, но в целом район казался достаточно благополучным, чтобы не опасаться чего-то более серьёзного. Уже подходя к дворцу, девушка была удивлена достаточно большим количеством народа, столпившегося вокруг памятника посреди площади. Протиснувшись поближе, она увидела у подножия монумента одну уже знакомую ей длинноухую личность с лютней в руках. "Это же Тави! — поразилась Алёна. — Что он тут делает?" Бард, очевидно, выступал. Его пальцы легко перебирали струны, извлекая чистые мелодичные звуки, а нежный, но сильный голос пел о битвах прошлого, о пирах, о любви и предательстве, жизни и смерти... Алёна потеряла счёт времени, музыка настолько захватила её, что она забыла, где находится, полностью погрузившись в историю, создаваемую чудесным тандемом голоса и лютни. Тавиэль был не просто хвастливым болтуном: он оказался настоящим мастером своего дела. Когда баллада закончилась, толпа взорвалась одобрительными криками и аплодисментами. Поддавшись порыву, Алёна выгребла из сумки остатки денег и бросила их в лежавшую на земле шапку, которая наполовину уже была полна. Среди мелких монет поблескивало серебро и, как ей показалось, даже золото. — Дорогие друзья, последняя песня на сегодня... Толпа отозвалась разочарованным гулом. — На сегодня, но не навсегда! Завтра вы сможете прийти сюда же в это же время, и я спою для вас снова! — попытался приободрить их бард. — Подвиньтесь-ка, разойдитесь... Так-с, уважаемый менестрель, покажите мне ваше разрешение на выступление! — раздался вдруг чей-то голос, и Алёна увидела проталкивающегося черед толпу стражника. — Я не менестрель, я бард! Разрешение?.. — эльф наклонил голову набок, демонстрируя полнейшее изумление. — Какое разрешение? — Все бродячие музыканты должны получать официальное разрешение, дающее право выступать на дворцовой площади. Нет разрешения — платите штраф в двести золотых. — Двести золотых?! — возопил Тави. — У меня нет таких денег! И я ничего не знал! — Незнание не освобождает от ответственности, — стражник схватил упирающегося эльфа под локоть и потащил ко входу во дворец. — Раз у вас нет денег — посидите недельку под арестом. — Недельку? Вы с ума сошли! Я требую аудиенции с Наместником! — К нему по записи как раз через неделю и попадёте, — добродушно усмехнулся стражник, доставая наручники. Тавиэль дёрнулся было, пытаясь вырваться и убежать, но из толпы выступили ещё двое блюстителей закона, и эльфу пришлось подчиниться. Алёна последовала за ними, одновременно и посмеиваясь над Тавиэлем, и сочувствуя ему. "Интересно, почему они ведут его во дворец? Должно же быть, наверное, что-то вроде полицейского участка..." — Куда вы меня ведёте? — донёсся до неё голос Тави. — Мы из дворцовой стражи, так что пока — в камеру при нашей допросной. А там уже дальше пускай начальник разбирается, куда тебя определить и что с тобой дальше делать. — А как я смогу записаться на приём к Наместнику, если буду сидеть в камере? — Мы тебя запишем, не переживай, — пожал плечами другой стражник. Стражники свернули в неприметный боковой вход, и Алёна хотела прошмыгнуть следом за ними, но дверь закрылась у неё перед носом. "Похоже, проведать его в камере пока не выйдет, — подумала она. — Интересно, если я обращусь к Эллинари с просьбой смягчить наказание для Тавиэля, он меня послушает? Хотя, признаться, этот легкомысленный выскочка сам виноват. Нет бы спокойно давать свои концерты по кабакам, попёрся чуть ли не под самые окна дворца!" На следующий день она всё же решила зайти к Наместнику и хотя бы спросить, знает ли он о произошедшем. — Мне ничего такого не докладывали... Как вы говорите, Тавиэль? Что-то знакомое, хм... — сняв очки, Трайн потёр переносицу. — Говорите, он хорошо играл? — И пел тоже прекрасно, — кивнула Алёна. — Я даже не ожидала, что он настолько талантлив. — Талантливые люди часто витают в облаках, забывая о таких приземлённых вещах как правила и законы, — улыбнулся Наместник. — Пойдёмте проведаем вашего знакомого, мне стало любопытно, что он из себя представляет. Допросная располагалась в подвале южного крыла. Алёна ожидала увидеть страшные казематы с пыточными инструментами, но в реальности всё больше напоминало современный полицейский участок: длинный коридор с дверями кабинетов, которые иногда открывались, впуская или выпуская стражников с кипами документов, яркий свет магических светильников, какие-то плакаты и списки на стенах. Войдя в кабинет начальника стражи, они увидели сидящего за столом полноватого усача с книгой в одной руке и чашкой чая в другой. Заметив Наместника, начальник тут же подскочил, чуть не расплескав чай, и вытянулся по струнке, отдавая честь. — Вольно, — усмехнулся Эллинари. — Прошу меня простить за неподобающее поведение на рабочем месте, господин Наместник, — смущённо пробормотал толстяк. — Я понимаю, что у вас не так уж много работы, лай Кресс. И это скорее хорошо, чем плохо. — Что вам угодно?