— Я узнал, что вчера вечером был задержан исполнитель музыки, менестрель... — Бард, — поправила Алёна. — Бард по имени Тавиэль. Могу я увидеться с ним? — Конечно, господин Наместник. Он во второй камере, где же был ключ... Сейчас... Вот. Следуйте за мной. Алёну усач как будто не замечал: видимо, относился к тому типу людей, что лебезят перед начальством, наплевательски относясь ко всем тем, кто ниже по статусу. Алёна, выбравшая сегодня самое простое из своих платьев, явно не произвела на него впечатления влиятельной придворной дамы. — Вот он, — слегка запыхавшись, начальник стражи Кресс отпер дверь, приглашая Наместника внутрь. Тави валялся на кровати (которая оказалась вполне приличной, и вовсе не напоминала тюремные нары) и страдал, перебирая струны лютни. — Как славный герой я вступил в этот бой, Но не было счёта врагу. Ужель не увижусь вовек я с тобой, Коснуться тебя не смогу? Навек замолчу, и потухнет мой взгляд, И лютня сгниёт средь корней... Но дух не сломить мой, и смерти я рад, Коль кто-то заплачет о ней. - О ком, "о ней"... Я имею в виду, кто-то заплачет о моей смерти, но будет ли понятно это слушателям? Нет, эту строчку надо переписать... О, у меня посетители! - наконец обратив внимание на вошедших, воскликнул бард. - Глазам не верю, прелестная лайа Алёна? Вам так идёт это платье! А это... Ммм... — Ты что, Наместника в лицо не знаешь, бестолочь? — побагровел Кресс. — Откуда мне знать, у вас они тут каждые лет тридцать меняются, — пожал плечами Тави, поднимаясь с кровати. — Как и законы, по всей видимости. — Я Трайн Эллинари, — представился Наместник. — Понимаю, для жителя Эль-Фаррана наш век действительно короток, но проявите уважение к стране, в которой вы сейчас находитесь. — Я проявляю, просто по-своему, — хмыкнул Тави. — Даю вам возможность насладиться прекрасной музыкой, например. Провожу культурный обмен и несу просвещение в массы. — За деньги, — заметила Алёна. — Любой труд должен быть оплачен! К тому же, я ничего не вымогаю, всё исключительно на добровольной основе. — Однако, правила есть правила, — покачал головой Эллинари. — Вы их нарушили, и просто так отпустить вас я не могу. Но... Мне понравилось, как вы поёте, Тавиэль. Пожалуй, я могу сократить срок вашего заключения и отпустить вас не через неделю, а через пару дней, но с условием, что вы окажете мне честь, выступив на балу. Разумеется, бесплатно. При слове "бесплатно" лицо эльфа скривилось. — Вы вправе отказаться, но тогда вам придётся сидеть здесь полные семь дней. И я не подпишу разрешение. — Не подпишете?! — Я имею право отказать в разрешении без объяснения причин, — усмехнулся Эллинари. — То есть, вы фактически не оставляете мне выбора! — возмутился эльф. — Тави, ты что, не хочешь на бал? — удивилась Алёна. — На таких вечеринках всем лишь бы потанцевать, поесть с фуршетного стола да пофлиртовать друг с другом, — Алёне показалось, что кончики его ушей немного опустились вниз. — Меня просто не станут слушать, а я люблю внимание, знаете ли. — Это я заметила, — рассмеялась Алёна. — Но ты очень артистичный. Думаю, не всё будет так плохо. К тому же, тебя ведь не заставят петь весь вечер, и ты тоже сможешь повеселиться вместе с гостями. — И вы тоже там будете? — Конечно. — И потанцуете со мной? — Обязательно. — Тогда я согласен, — проворчал эльф. — Отлично, — кивнул Эллинари. — От вас потребуется исполнить несколько баллад примерно в середине вечера. До и после можете быть свободны, а по окончании бала идти на все четыре стороны с подписанным мною разрешением выступать в любой точке Альмерии. Но до бала, уж прошу меня простить, придётся посидеть здесь. — Премного благодарен, — вздохнул Тави. — Что ж, потрачу это время с пользой, сочиняя новые песни. Начальник стражи снова запер камеру, и Алёна с Трайном, попрощавшись с ним, вышли во двор. — Занятные у вас, однако, знакомые, лайа Алёна. — Ну... На самом деле я с ним знакома едва-едва. Это друг Сирила, — смутилась девушка. — Насколько я поняла, очень старый друг. — И поэтому вам захотелось помочь ему? — На самом деле нет, — Алёна покачала головой. — При первой встрече Тавиэль произвёл на меня отвратительное впечатление, и я вовсе не была рада его видеть. Но... Его музыка по-настоящему меня тронула. Знаете, бывает так... Даже если у людей есть какие-то недостатки, эти люди всё равно могут создавать что-то прекрасное. А может, именно недостатки и помогают им в этом? Например, Тави очень ветреный, но его переживания становятся вдохновением для новых песен... — Да, в этом что-то есть. Честно говоря, мне всегда казалось, что все деятели искусства немного... Как бы сказать помягче... Чудаковаты. Но то, что делает их не такими как все, зачастую является основой их гениальности. — Поэтому мне и захотелось что-то сделать. Мне кажется, музыка Тавиэля достойна того чтобы быть услышанной как можно большим количеством людей. И то, что он выступит на балу, пойдёт ему только на пользу, хоть сейчас он и кривится. — Я тоже так думаю. Он вполне может получить несколько приглашений на званые вечера аристократии, где его работа будет неплохо оплачена. — Интересно, почему выходец из Эль-Фаррана так привязался к Флорелии... Честно говоря, он единственный эльф... то есть, эль-фарранец, которого мы встретили за всё время. — Это правда, они здесь нечастные гости. Возможно, у него какие-то проблемы в родной стране, а может, ему просто здесь больше нравится. В любом случае, у вас ещё будет возможность расспросить его об этом лично, — улыбнулся Наместник. — А как вы с ним познакомились, почему невзлюбили, если не секрет? — Ох... Даже не знаю, уместно ли рассказывать такую историю на прогулке в дворцовом парке, — фыркнула Алёна. — Поделитесь уж по-дружески, — Трайн легонько толкнул её локтем, как будто они и впрямь были давними друзьями. — Он напоил Сирила и подмешал ему в вино сильный афродизиак, — вздохнула Алёна. — Хотел бы я на это посмотреть, — хохотнул Эллинари. — На самом деле это было не забавно, а очень жутко! Трайн закусил губу, сдерживая смех. — Если вы сейчас пытаетесь представить себе Сирила, который пристаёт ко всему, что движется, лай Трайн... — Простите, но да. — Так вот, вы не правы! Он очень хорошо держался. На его счастье, у меня был заряженный артефакт-противоядие. Кстати, он и сейчас на мне, — Алёна показала ему кольцо. — И правильно, носите, — кивнул Наместник. — Никогда не знаешь, кто вдруг вздумает обозлиться на тебя и подмешать яд. Я немного другой артефакт ношу, с распознаванием. Если бы у Эртона был такой, он бы не попался. — Он же бессмертный, — пожала плечами Алёна. — Выработал себе иммунитет от большинства смертельных ядов, вот и не беспокоился на эту тему. Теперь я, кстати, понимаю, каким образом он это сделал... Яды просто не могли его убить, тренируйся сколько влезет без малейшего риска. — Странное наказание всё же выбрала Богиня, — задумчиво сказал Эллинари. — Она ведь не убила его, не лишила магии или рассудка, а наоборот одарила бессмертием. Многие бы отдали всё, что имеют, за такое "наказание". — Когда люди мечтают о вечной юности, вряд ли они понимают, что в этом не так уж много хорошего, — вздохнула Алёна. — Он уже пережил почти всех, кто знал его в прошлом, и ещё переживёт многих... И нас с вами тоже. На следующий день Алёна уломала начальника стражи на ещё одно посещение заключённого и немного поговорила с Тавиэлем. Ей было интересно, не видел ли он Сирила, но эльф уверил её, что пока что их пути не пересекались. — Смотри мне, — погрозила она пальцем. — Если узнаю, что ты опять к нему приставал... — Да не буду я, — проворчал Тави. — Сказал же, я всё понял. — Что именно ты понял? — Что вы меня чем-нибудь тяжёлым прибьёте и под кустом закопаете, прекрасная лайа. — Ой, давай просто Алёна и на "ты". Мы с тобой, конечно, не такие уж хорошие приятели, но... — Ладно, — кивнул эльф. — Будь уверена, я не полезу в ваши отношения. — Да какие у нас отношения, — покраснела Алёна. Эльф фыркнул. — Вот давай без этого. Я видел, как ты на него смотришь, да и он на тебя. Уж поверь, я своего друга знаю. Честно говоря, я потому и добавил тогда зелье... Понимал, что без этого у меня уж точно никаких шансов на его внимание.