Возможно, весь мир держался лишь на том, что ты сосредоточиваешься на нем и веришь в его существование. Стоит лишь усомниться, обратив внимание на мелкие несоответствия, и окружающее начнет рассыпаться на кусочки. Может, именно это и произошло с Синтией, поскольку он усомнился в реальности ее существования. Если бы он просто закрыл глаза и убедил себя в том, что она жива и здорова, она, возможно, была бы… Он попытался. Отключившись от остального мира, Рэндалл сконцентрировался на Синтии – Синтии живой и здоровой, с той легкой улыбкой, которая появлялась на ее губах всякий раз, когда он рассказывал что-нибудь смешное, – Синтии, просыпающейся утром, еще сонной и такой прекрасной, – Синтии, в хорошо сшитом костюмчике и модной шляпке, готовой отправиться с ним куда угодно. Синтия… Он открыл глаза и взглянул на кровать. Она по-прежнему лежала там, все в том же состоянии и все так же неподвижно. Он решил, что может ненадолго отлучиться, высморкался и отправился в ванную, чтобы умыться. VIII Зазвонил домофон. Рэндалл подошел к входной двери и, не снимая трубки, нажал кнопку отпирания замка. Сейчас ему просто не хотелось ни с кем говорить и уж тем более не с тем, кого нашел бакалейщик Джо для доставки продуктов. Через некоторое время в дверь негромко постучали. Он открыл ее, сказав: «Заносите», и тут же замер как вкопанный. На пороге стоял Хог. Несколько мгновений оба молчали. Рэндалл был удивлен. Хог, казалось, был не уверен в себе и ждал, что Рэндалл объяснится с ним. Наконец он застенчиво сказал: – Я не мог не прийти, мистер Рэндалл. Позволите… войти? Рэндалл взирал на него, не в силах вымолвить ни слова. Ну и типчик, надо же быть столь наглым! – Я пришел, поскольку должен был доказать вам, что ни в коем случае сознательно не причинил бы вреда миссис Рэндалл, – просто заявил он. – Если же я совершил такое невольно, я бы хотел помочь, чем смогу. – Поздно уже помогать! – Но, послушайте, мистер Рэндалл… с чего вы взяли, что именно я причинил вред вашей жене? Я просто даже не понимаю, как я мог бы… во всяком случае, не вчера утром. – Он смолк и беспомощно взглянул на каменное лицо Рэндалла. – Нельзя же пристрелить собаку просто так – за то, что она вам не нравится. Рэндалл в агонии нерешительности пожевал нижнюю губу. Вид и слова этого человека казались более чем приличными. Наконец он широко распахнул дверь. – Заходите, – мрачно произнес он. – Спасибо, мистер Рэндалл. – Хог неуверенно шагнул в прихожую. Рэндалл потянулся, чтобы закрыть дверь. – Это, случаем, не Рэндалл? – В дверях стоял другой человек, незнакомый и нагруженный пакетами и свертками. – Да, – подтвердил Рэндалл, машинально нашаривая в кармане мелочь. – А как вы вошли? – Да вот вместе с ним, – отозвался незнакомец, указывая на Хога. – Просто я вышел не на том этаже. Учтите, хозяин, пиво холодное, – вкрадчиво заметил он. – Прямо из холодильника. – Благодарю. – Рэндалл добавил к полтиннику еще десять центов и закрыл за рассыльным дверь. Потом поднял пакеты с пола и понес их на кухню. Сейчас он бы с удовольствием выпил пива – пожалуй, решил он, ему никогда так его не хотелось. Поставив пакеты на кухонный стол, он вынул банку и уже готов был открыть ее. В этот момент краешком глаза он уловил какое-то движение. Это Хог неуверенно переминался с ноги на ногу в прихожей. Рэндалл даже не пригласил его присесть, и тот по-прежнему стоял. – Присаживайтесь! – Благодарю. – Хог присел. Рэндалл вновь вернулся к своему пиву. Но теперь он постоянно помнил о присутствии Хога, и врожденная вежливость не позволяла ему выпить пива одному, не предложив гостю, пусть и нежданному. Он поколебался всего мгновение, потом подумал: «Блин, ни мне, ни Синтии хуже не станет, если он выпьет банку пива» – и предложил: – Пива хотите? – Да, спасибо. Кстати, Хог пил пиво крайне редко, предпочитая ему тонкий вкус хорошего вина, но в данный момент он, наверное, предложи ему Рэндалл, согласился бы и на порцию синтетического джина или воды из канавы. Рэндалл достал стаканы, поставил их на стол, затем вернулся в спальню, приоткрыв дверь в нее ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть внутрь. Синтия пребывала в прежнем состоянии. Он чуть перевернул ее, будучи в твердой уверенности, что человеку даже в бессознательном состоянии тяжело находиться в одном и том же положении, потом разгладил одеяло. Взглянув на нее, он вспомнил о предупреждении Потбери насчет Хога. Неужели Хог и вправду столь опасен, как считает доктор? И неужели он, Рэндалл, до сих пор невольно подыгрывает ему? Нет, похоже, сейчас Хог никак не способен ему повредить. Когда худшее уже произошло, любые изменения уже к лучшему. Даже смерть их обоих – или пусть даже смерть одной Синтии – приведет лишь к тому, что он тоже покончит с собой. Это он решил для себя еще в начале дня – и пусть кто-нибудь попробует обвинить его в трусости! Нет… если Хог ответственен за все это, то свой ход он уже сделал. Он вернулся в гостиную. Хог так и не прикоснулся к своему пиву. – Пейте, – предложил Рэндалл, садясь и отхлебывая из своего стакана. Хог сделал то же самое, разумно не предложив никакого тоста и даже не приподняв стакана в знак такового. Рэндалл окинул его устало-любопытным взглядом. – Никак не пойму вас, Хог! – Я и сам не понимаю себя, мистер Рэндалл. – Зачем вы пришли? Хог беспомощно развел руками: – Узнать о состоянии миссис Рэндалл. Узнать, чем я ей повредил. И помочь, если это в моих силах. – Так вы признаете, что это ваших рук дело? – Конечно же, нет, мистер Рэндалл. Ни в коем случае. Я просто не понимаю, как бы я мог повредить миссис Рэндалл вчера утром… – Вы забываете, что я видел вас. – Но… Что я делал? – Вы подловили миссис Рэндалл в коридоре здания «Мидуэй-Колтон» и пытались задушить ее. – О боже! Но… вы своими глазами видели это? – Нет, не совсем. Я был… – Рэндалл замолчал, вдруг поняв, что сейчас ему придется объяснять Хогу, почему он не мог видеть его в одной части здания, поскольку следил за ним в другой. – Прошу вас, мистер Рэндалл, продолжайте. Рэндалл нервно встал. – Все это бесполезно, – огрызнулся он. – Я не знаю, как вы это сделали. И не знаю, сделали ли вы что-нибудь. Вот все, что я знаю: с того самого дня, когда вы впервые появились здесь, с моей женой и со мной самим стали происходить более чем странные вещи – более того, плохие вещи, – а теперь Синтия лежит как мертвая. Она… – Он смолк и закрыл лицо руками. Через несколько мгновений Рэндалл ощутил мягкое прикосновение к плечу. – Мистер Рэндалл… прошу вас, мистер Рэндалл. Мне очень жаль, что все так получилось, и я очень хочу вам помочь. – Я просто не представляю, что кто-то может мне помочь. Если только вам не известен какой-либо способ пробудить мою жену. Вы знаете, как это сделать, мистер Хог? Хог медленно покачал головой: – Боюсь, нет. А скажите, что с ней? Я ведь все еще так ничего и не знаю. – Да и рассказывать почти что нечего. Просто сегодня утром она не проснулась. И у меня такое впечатление, что больше она не проснется никогда. – А вы уверены, что она… не мертва? – Нет, она не мертва. – Вы наверняка вызывали врача. Что он сказал? – Он велел мне не трогать ее и постоянно наблюдать за ней. – Это понятно, но какой именно диагноз он поставил? – Он сказал, это lethargica gravis. – Lethargica gravis! Он именно так это определил? – Ну да. А что? – А он не пытался поставить точного диагноза? – Так это и был его диагноз – lethargica gravis. Хог, по-видимому, все еще был озадачен. – Мистер Рэндалл, видите ли, это не диагноз, это – попросту латинский эквивалент выражения «глубокий сон», которое в сущности ничего не значит. Это все равно что сказать человеку с кожным заболеванием, что у него дерматит, или человеку, у которого болит живот, что у него гастрит. Он делал ей какие-нибудь анализы? – Э-э-э-э… Не знаю. Я… – Он брал у нее пробу желудочного сока?