– Нет. – Просвечивал ее рентгеном? – Да нет, откуда здесь рентген. – То есть вы хотите сказать мне, мистер Рэндалл, что врач просто пришел, взглянул на нее и ушел, так ничего и не предприняв, не проведя никакого обследования и не позаботившись проконсультироваться с коллегами? Это ваш семейный врач? – Нет, – несчастным голосом пробормотал Рэндалл. – Боюсь, что я плохо разбираюсь в докторах. Раньше мы просто никогда не прибегали к их помощи. Кстати, кому, как не вам, судить, хороший это врач или плохой. Это был доктор Потбери. – Потбери? Вы имеете в виду доктора Потбери, у которого я консультировался? Где же вы его откопали? – Ну… просто мы не знали никаких врачей, а к нему попали, проверяя ваш рассказ. А что вы имеете против Потбери? – В принципе ничего. Просто он был не очень вежлив со мной… а может, мне так показалось. – В таком случае, что он может иметь против вас? – Не представляю, чтобы он мог что-либо иметь против меня, – озадаченно протянул Хог. – Мы встречались всего лишь раз. Разумеется, не считая проблемы анализа. Хотя зачем ему… – Он беспомощно пожал плечами. – Вы имеете в виду анализ вещества под вашими ногтями? А я-то думал, вы рассказали это для красного словца. – Нет. – В любом случае дело не только в этом. Особенно после всего того, что он о вас наговорил. – А что такого он обо мне наговорил? – Он сказал… – Рэндалл замолчал, вдруг осознав, что Потбери ничего такого особенного о Хоге и не говорил. Все дело было в том, что он ничего толком так и не сказал. – В принципе ничего особенного, просто чувствовалось, что вы ему не по душе. Мало того, он ненавидит вас, Хог, – и страшно вас боится. – Боится? Меня? – Хог недоуменно улыбнулся, как будто сочтя последние слова Рэндалла за шутку. – Впрямую он так не говорил, но это и так было ясно как божий день. Хог недоуменно покачал головой. – Ничего не понимаю. По жизни я больше привык сам бояться людей, чем вызывать страх у них. Погодите-ка… а он сообщил вам результаты анализа, который делал для меня? – Нет. Кстати, это напоминает мне о самой вашей странной особенности, Хог. – Он на мгновение замолчал, вспоминая совершенно невероятное приключение на тринадцатом этаже. – Скажите, вы не гипнотизер? – Боже упаси! А почему вы спрашиваете? Рэндалл рассказал ему об их первой попытке проследить за ним. За все время рассказа Хог не сказал ни слова, хотя слушал крайне внимательно и с удивлением. – Вот поэтому я и спросил, – с выражением завершил свой рассказ Рэндалл. – Никакого тебе тринадцатого этажа, никакой фирмы «Детеридж и Ко», вообще ничего! И тем не менее я помню все до мельчайших подробностей так же ясно, как сейчас вижу ваше лицо. – И это все? – А по-вашему, этого мало? Впрочем, могу добавить еще кое-что. Может, это и не так уж важно, но вы сможете судить, насколько сильно все это подействовало на меня. – И что же это? – Минуточку. Рэндалл встал и отправился в спальню. На сей раз он уже не так осторожно открыл дверь, хотя и притворил ее за собой. С одной стороны, он нервничал из-за того, что не может постоянно находиться рядом с Синтией, с другой – если быть честным, то даже Хог составлял ему компанию и хоть немного снимал напряжение. Для себя же он объяснял свое поведение тем, что пытается докопаться до истинных причин постигших их бед. Он снова послушал, как бьется ее сердце. Удовлетворенный тем, что она все еще жива, он взбил ей подушку и откинул с лица непокорную прядь волос. Потом нагнулся, нежно поцеловал ее в лоб и поспешно вышел из спальни. Хог ждал его. – Ну и?.. – спросил он. Рэндалл тяжело опустился на стул и подпер голову руками. – Все по-прежнему. Хог воздержался от бесполезного ответа. Через некоторое время Рэндалл усталым голосом принялся рассказывать ему о кошмарах, снившихся ему последние две ночи. – И имейте в виду, я вовсе не придаю им большого значения, – добавил он, закончив свой рассказ. – Я вовсе не суеверен. – Интересно, – задумчиво протянул Хог. – Что вы имеете в виду? – Я не имею в виду ничего сверхъестественного, но разве эти сны не могут являться не совсем случайным явлением и быть навеяны переживаниями последних дней? То есть я хочу сказать, не может ли рядом с вами пребывать некто, кто заставляет вас видеть то, что вы видели в здании «Акме», а соответственно, по ночам видеть и подобные кошмары? – Как это? – Скажите, мистер Рэндалл, кто-нибудь ненавидит вас? – Во всяком случае, я о таких не знаю. Конечно, при моих занятиях порой приходится совершать поступки, не способствующие обзаведению друзьями, но ведь я совершаю их ради кого-то другого. Есть один-два ублюдка, которым я не по душе… но они наверняка не способны ни на что подобное. Это просто бессмысленно. А вас кто-нибудь ненавидит, кроме Потбери? – Я тоже таких людей не знаю. И не представляю, чем бы мог вызвать его ненависть. Кстати, о Потбери. Может быть, вам имеет смысл проконсультироваться еще с кем-нибудь? – Пожалуй. Просто сейчас я не в состоянии быстро соображать. И к тому же просто не знаю, как поступить, разве что взять телефонную книгу и набрать первый попавшийся номер. – Есть способ получше. Позвоните в одну из крупных больниц и вызовите «Скорую». – Да, пожалуй, я так и сделаю! – сказал Рэндалл, вставая. – Можете подождать до утра. В любом случае до утра вы ничего нового не узнаете. А тем временем она, может, и проснется. – Пожалуй… да, наверное, вы правы. Схожу-ка взгляну на нее еще разок. – Мистер Рэндалл! – Что? – Э-э-э-э… вы не будете против, если я тоже посмотрю? Рэндалл бросил на него взгляд. Сейчас его подозрения после разговора с Хогом почти рассеялись, причем куда в большей степени, чем он предполагал, но после просьбы Хога тут же вспомнились предостережения доктора Потбери. – Лучше не надо, – натянуто отозвался он. Хог был явно сильно разочарован, но попытался скрыть это. – Ну разумеется, разумеется. Я вас понимаю, сэр. Когда Рэндалл вернулся, Хог стоял у двери со шляпой в руке. – Думаю, мне лучше уйти, – сказал он. Когда Рэндалл ничего не ответил, он добавил: – Если хотите, я мог бы посидеть с вами до утра. – Нет, думаю, это ни к чему. Спокойной ночи. – Спокойной ночи, мистер Рэндалл. После ухода Хога детектив некоторое время бесцельно бродил по квартире, то и дело возвращаясь в спальню и глядя на жену. То, что Хог сказал о методах Потбери, смутило его в куда большей степени, чем он считал, тем более что Хог невольно подтвердил возникшие и у него самого сомнения по поводу доктора. Рэндалл съел холодный завтрак, запил его пивом – и был очень рад, поняв, что завтрак остался на месте. Затем он приволок в спальню большое кресло, подставил к нему табуретку и приготовился провести здесь ночь. Делать было больше нечего, а читать ему не хотелось – он, правда, попытался, но пользы это не принесло. Время от времени он вставал и приносил взятую из холодильника очередную банку пива. Когда пиво кончилось, он принялся за виски. Спиртное вроде бы немного успокоило его, но никакого другого его воздействия он не ощутил. Напиваться ему не хотелось. Он проснулся от страха, на какое-то мгновение совершенно убежденный, что Фиппс вот-вот пролезет сквозь зеркало и утащит Синтию. В комнате было темно, и у него было такое ощущение, что сердце готово вырваться из грудной клетки, если он тут же не зажжет свет. Щелкнув выключателем, он понял, что его страхи напрасны, а любимая, по-прежнему мертвенно-бледная, все так же лежит на кровати. Он подошел к зеркалу, убедился, что оно отражает обстановку спальни, а не является окном в какое-то иное ужасное место, и только потом решил выключить свет. В смутном свете уличных фонарей, пробивающемся сквозь занавеси, он для успокоения нервов налил себе еще капельку. Тут ему показалось, будто он заметил в зеркале какое-то движение, обернулся и понял, что это его собственное отражение. Он снова уселся в кресло, вытянул ноги и твердо решил, что спать больше не будет. Что это было? Он бросился на кухню. Ничего… он так ничего и не смог обнаружить. В панике он вновь метнулся в спальню – может, его специально хотели отвлечь от нее. Да они просто смеялись, издевались над ним, пытались заставить его сделать неверный шаг. Он знал это – они уже несколько дней строили против него козни, пытались вывести его из себя. Они следили за ним из каждого зеркала в этом доме, прячась, когда он пытался засечь их. Сыновья Птицы… – Птица жестока!