Ноутбук. Сердце срывается в галоп. Кто станет прятать ноутбук в гараже? Кто-то, кто промышляет чем-то бесчестным. Кто-то, кто занимается чем-то настолько гнусным, что это может стоить ему жизни. Кто-то вроде Маршалла. С проворством, какого в себе не подозревала, Вера спрыгивает со стула, прижав ноутбук к груди, и спешит обратно в дом. Убеждается, что Эмма еще крепко спит, и чуть не бежит в хозяйскую спальню. Сглатывает и открывает ноутбук. Система запрашивает пароль. Вера издает стон. Не-е-ет! Она же так близка к разгадке! Но Вера еще раз смотрит на экран и понимает, что требуется не совсем пароль. Там написано: «Вставьте ключ». Ох уж эти новомодные машины! Вера поднимает ноутбук и заглядывает вниз, готовая отыскать там замочную скважину. Ничего. По бокам тоже. Только для верности она смотрит еще и сверху. Никаких замочных скважин. Только отверстия для флешек. У Веры отвисает челюсть и перехватывает дыхание. Флешка! Ну конечно! С того самого дня, как обнаружила труп Маршалла, Вера носит флешку в поясной сумке под футболкой. Теперь она торопливо достает ее и дрожащими пальцами снимает колпачок. «Поехали». Вера вставляет флешку в разъем и ждет, затаив дыхание. Экран ноутбука мигает, появляются два слова: «Проверка данных…» Затем: «Ключ принят». И появляется папка с названием «Активы». Вера щелкает по ней, и взору открываются десятки других папок. Прищурив глаза, она пролистывает их, не вполне сознавая, что ищет. Пока взгляд не цепляется за название одной из папок. Она открывает ее. И ахает. 24 Оливер Кто бы мог предположить, что воскресным утром, через две недели после смерти/убийства брата, Оливер поедет в Чайнатаун наводить порядок в чайном магазине, том самом, где было обнаружено тело. «Но вот пожалуйста», – думает Оливер и паркуется перед магазином. Рики и Сана уже ждут его у дверей. Видеть их необъяснимо радостно, как будто они давние друзья, а не случайные люди, сведенные вместе трагическими обстоятельствам. Оливер машет им, и они машут в ответ, а когда он выходит из машины, Сана протягивает ему пластиковый стаканчик. – Подумала, нам всем не помешает кофе, – говорит она. – Ох, только бы Вера не узнала, – отвечает Оливер. Сана и Рики ухмыляются, и от этого Оливер чувствует себя… счастливым? Это малознакомое ощущение, но ему нравится. Он достает ключ из кармана и отпирает дверь. Вчера он сам поставил новый замок. Внутри их встречает печальное, но уже знакомое зрелище. Всюду битое стекло, опрокинутые стулья. Все трое замирают на пороге, и Оливер чувствует их тревогу перед лицом разгрома. – Давайте, я привез все что нужно, – прерывает он молчание. И он действительно привез все. Впервые Оливер благодарен за свою должность управдома. Ему пришлось купить лишь расходники вроде мешков для мусора и моющей жидкости, но все прочее он позаимствовал из подсобки. Перчатки, щетки, швабры. Сана с Рики помогают ему выгрузить все из машины, и вместе они принимаются за работу. Выносят мебель на улицу и выметают осколки и рассыпанные травы, затем Сана берется отмывать окна, а Оливер моет пол. К сожалению, мерзкий контур тела Маршалла никак не оттирается, и от этого ему становится жутко. – Лучше возьми изопропиловый спирт, – советует Сана. – Или, может, зубную пасту. Или пищевую соду. Оливер кивает и с содроганием отворачивается от очертаний своего мертвого брата. Если бы только все плохое в жизни можно было просто оттереть тряпкой. Рики выносит мешки с мусором, а когда с этим покончено, утирает лоб и осматривает мебель на улице. – Вообще, неплохие экземпляры, – говорит он задумчиво и поворачивает один из стульев. – Да? – Оливера не очень заботит мебель, но Рики изучает стулья с явным знанием дела. По его движениям видно, что работа с мебелью доставляет ему удовольствие. – Любишь столярничать? – Немного. Мой отец в Джакарте мастерит всякое. – В голосе Рики сквозит тоска, но он продолжает: – Пожалуй, я бы мог убрать вот эту часть, – он показывает на спинку стула, почти рассыпавшуюся от времени, – и заменить на что-то посовременней, приделать подушку, подкрасить… Думаю, получится отлично. Оливеру с трудом представляется картина, однако он бодро кивает. – Звучит неплохо. Сана отступает от окна и оглядывается по сторонам. – Ух, кто бы мог подумать. Без дюймового слоя грязи на окнах магазин как будто стал больше. – И добавляет после секундной паузы: – Может, прозвучит странно, только, прежде чем я помыла окна, по грязи мелькнула какая-то тень, будто кто-то заглядывал к нам. – Может, та дама из кондитерской? – Может. Все трое озираются. К удивлению Оливера, Сана права. Магазин действительно стал просторнее и светлее. Но ему по-прежнему не нравится освещение. Даже после замены всех лампочек еще немного света не помешало бы. – Я добавлю еще света. Пару дешевых торшеров из «Икеи», и будет намного уютнее. Приятно даже просто произнести это вслух. Он не сидит, сложив беспомощно руки, а что-то делает, меняет. Рики заносит три стула, и они садятся передохнуть, потягивая кофе в приятной тишине. – Кто знает, как там Вера у Джулии? – спрашивает Рики. – Представить не могу, чтобы Вера жила у меня, – говорит Сана, и все смеются. – Вы удивитесь, но Джулия даже рада, что Вера живет у них, – говорит Оливер. Сана и Рики смотрят на него в изумлении. – Серьезно? – спрашивает Рики. – Да, серьезно. – Оливер отпивает кофе, смакует терпкий аромат. – Она говорит, Эмма открылась благодаря Вере. И, судя по всему, Вера каждый обед превращает в праздник живота. Я был у них пару раз, и за эту еду можно полжизни отдать. – Ох, звучит потрясающе, – говорит Сана. – Я так скучаю по маминой стряпне, – признается Рики. – Дома она тоже готовила нам эти гигантские порции. По воскресеньям она делала по семь или восемь блюд, и от каждого дух захватывало. Оливер улыбается и кивает. – Какая она, индонезийская еда? – Острая, – отвечает Рики и смеется. – Ни одно блюдо не обходится без самбала в разных вариациях, это такая чили-паста. Мое любимое – это теронг баладо, баклажаны, обжаренные со жгучим красным чили и томатами. – Ох, люблю баклажаны, – подхватывает Сана. – У нас в семье готовит папа, он делает баклажаны со шпинатом и карри, и это та-а-ак вкусно. Умереть за них готова. Оливер вспоминает мамины баклажаны с чесноком. Наверное, странно обсуждать сейчас блюда из баклажанов, но каким-то неясным образом это кажется органичным. Есть что-то умиротворяющее в разговорах о баклажанах. – Значит, Джулия вкусно питается? – спрашивает Сана. – Ага. Единственный минус в том, что Джулия вынуждена спать на диване, потому что уступила спальню Вере. Сана смеется. – Неудивительно. Бедная Джулия. Могу представить, как Вера канючит, пока Джулия не отдает ей спальню. – А ты бы, значит, не отдала? – Рики пихает ее локтем. Сана смотрит на него с ужасом. – Шутишь? Я боюсь Веру, как черта. Конечно, отдала бы. Только не говорите, что Вера не наводит на вас страх. Видели бы вы, как ведете себя рядом с ней. – Чего-о? – сквозь смех возмущается Оливер. – И как мы себя ведем? – Как школьники, которые знают, что натворили что-то очень-очень плохое. Смех застревает у Оливера в горле. Рики заметно напрягается. Это длится всего мгновение, а затем оба заставляют себя рассмеяться. Оливер поглядывает на Рики. Что здесь происходит? Оливер знает, что натворил, но в чем провинился Рики? Но последнее, чего хочется Оливеру, – это подозревать Сану и Рики, потому что они ему по-настоящему нравятся. Поэтому он отбрасывает все тревоги и пытается придумать остроумный ответ, чтобы спасти ситуацию. Но, что бы ни пришло ему в голову, его прерывает звон колокольчика над дверью. Все замолкают и смотрят, как в магазин входит офицер Грей. Оливер готов был увидеть здесь кого угодно, но только не ее, и на долю секунды у него перемыкает мозг. «Стойте, я снова в полицейском участке, собираюсь опознать тело брата?» – Какого черта здесь происходит? – спрашивает строго офицер Грей. Она явно не рада видеть их. Оливер поднимается со стула. Есть что-то такое в облике офицера, отчего хочется встать. Наверное, дело в форме. Или во взгляде, который напоминает ему о Вере. Или в том факте, что у нее к поясу пристегнута кобура с пистолетом. Или все перечисленное. Будучи самым старшим из всех, Оливер чувствует, что отвечать на вопросы должен он. – Эм, здравствуйте, офицер. – Он пытается придумать, что бы еще сказать. – Как поживаете? Боже, как это вульгарно, как будто Джоуи из «Друзей» подкатывает к девушке. Офицер Грей щурит глаза.