Часть 3 из 13 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ну да, — смущённо пробурчал Ростик. — Немного.
— Тогда доставай гитару, споём! — распорядилась Настя, и Ростислав не смог ослушаться.
Почему-то Настю он не мог игнорировать так, как привык игнорировать сестру и всех других окружающих девчонок.
Ростислав достал гитару и сел на стул, перебирая струны и подкручивая колки. Настя села рядом, не мигая глядя на Ростислава. Даже парни, занятые игрой в приставку, остановились и с интересом наблюдали за разворачивающейся сценой. Ростислав никогда раньше не доставал при них гитару.
— Цоя можешь? — спросила Настя.
— Могу, — удивлённо ответил Ростислав.
Он ожидал от Насти чего угодно, но только не подобной просьбы. Ему казалось, Настя слушает совсем другую музыку.
— Тогда давай, — кивнула Настя.
Ростислав провёл пальцами по струнам, а потом взял аккорд, решительно перешёл на бой и начал петь:
Тёплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног…
Улыбнувшись, Настя бойко подхватила, и они продолжили вдвоём:
Звездная пыль на сапогах.
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок.
Солнечный день в ослепительных снах… *
Один за другим парни подключались к песне, и к концу уже пели все вместе. Потом спели ещё одну песню, и ещё, и ещё…
Вечером, когда парни разошлись по домам, Настя осталась. Она помогла имениннику убрать со стола и вымыть посуду, а потом сама достала из чехла гитару и протянула Ростиславу:
— А теперь ты будешь петь только для меня.
— Но я не знаю ничего такого… — растерялся Ростислав и выдал себя с головой.
— Какого «такого»? — сузила глаза Настя.
— Романтического, — смирившись, ответил Ростислав.
— А мне и не обязательно романтическое. Пой то же, что пел. Только для меня одной.
Поздним вечером, почти ночью, когда Ростислав провожал Настю, она взяла его под руку и сказала:
— Спасибо тебе, Слава! Сегодня был замечательный день. Впервые с тех пор, как… С тех пор, как всё это началось осенью. Я знаю, что мне не положено сейчас веселиться и радоваться, бабушка так всё время говорит. Я и не веселюсь. Но мама и папа…они оба сделали свой выбор, и обо мне не думали. Им не было дела до того, что станет со мной. Разве это по-честному? А я хочу, чтобы у меня тоже был день рождения. Он через две недели. И мне никогда больше не исполнится семнадцать лет, понимаешь? Как ты считаешь, Слава, я имею право на праздник?
— Имеешь, конечно, — чуть хрипло ответил Ростислав.
Ему тяжело было говорить от сочувствия и от осознания Настиной беды.
— Тогда я тебя приглашаю. Только тебя, больше никого. Придёшь?
— Обязательно приду, — искренне ответил Ростислав, прекрасно понимая, что даже его смерть не будет являться уважительной причиной не сдержать слово.
— Спасибо, Слава! Ты настоящий. Я обязательно напомню ближе к делу, но уверена, что ты и так не забудешь. И гитару принесёшь.
— Не забуду, — ответил красный от похвалы Насти Ростислав. — Принесу.
Настя положила руки на его плечи и близко заглянула в его глаза.
— Я знаю, — тихо сказала она.
Ростислав и сам не помнил потом, почему и как это получилось. Его руки сами сомкнулись на стройной спине Насти, а его губы коснулись её губ.
* В тексте использован отрывок из песни «Группа крови». Автор музыки и слов Виктор Цой.
Глава 3
— Прости, — испугавшись собственной реакции, Ростислав разжал руки и отпрянул.
Однако Настя сама обняла его за шею и притянула обратно его лицо. Правда, не целовала, а лишь смотрела в глаза.
— Слава, я тебе нравлюсь? — шёпотом спросила она.
Проглотив комок в горле, Ростислав кивнул. Он не мог ничего сказать: отчаянно бьющееся сердце, казалось, заняло весь организм, даже горло, мешая говорить.
Неожиданно он вспомнил, как в одном из мультфильмов у кого-то из персонажей вместо глаз появлялись светящиеся сердца. Стало смешно.
— Ты что? — улыбнулась Настя, продолжая рассматривать его. — Смеёшься?
— Прости, Настя…
Оказывается, он по-прежнему может говорить! Ура!
— Я не над тобой смеюсь, ты не подумай, а над собой. Мне представилось, что вместо глаз у меня сердца́.
— Нет, твои глаза на месте. И они у тебя очень красивые, выразительные.
— У меня⁈ — искренне удивился Ростислав.
Он никогда не считал себя симпатичным. Ему казалось, что глаза у него могли бы быть и побольше, и не просто серые, а синие, например. Также ему казалось, что нос у него длинноват, а брови слишком резко очерчены, очень прямо.
Но эти мысли приходили к нему в голову давно, в подростковом возрасте. Тогда (в глубине души) он очень переживал, что девчонки совсем не обращают на него внимания. Постепенно эти мысли появлялись всё реже, переживания исчезли, а отсутствие отношений с противоположным полом Ростислав начал воспринимать как данность. Всему своё время — так всегда говорит мама.
— Да, у тебя, — ответила Настя, продолжая близко смотреть на Ростилава.
Потом она сняла варежку и провела кончиками пальцев по его широким бровям, спустилась к щеке.
Поняв, что сам себе он теперь не принадлежит и управлять собой не в силах, Ростик снова обнял Настю и прижал к себе. В тот вечер он научился целоваться по-настоящему, и впервые вернулся домой глубокой ночью, потому что они с Настей долго гуляли и целовались.
В воскресенье Настя первая написала Ростиславу сообщение, а в понедельник они вместе пошли в школу и из школы. На следующий день весь класс был в курсе того, что Сотникова и Мещанов — пара.
Через две недели у Насти был день рождения. В назначенное время Ростислав вышел из своего дома с гитарой и большим букетом красных роз. В кармане лежал подарочный сертификат в парфюмерный магазин.
На подарки Ростислав заработал сам: целую неделю неофициально подрабатывал подсобным рабочим на стройке у одного из частников.
Он ещё спускался с лестницы у своего подъезда, когда увидел у подъезда Насти знакомый чёрный внедорожник. Однако, не успев как следует отчаяться, Ростислав стал свидетелем очень интересного спектакля.
Сначала двери подъезда распахнулись, и из них выскочил взъерошенный Макс. Никогда ещё Ростислав не видел его таким. Потом двери опять открылись, и вслед Максу вылетел растрёпанный букет, а затем — подарочная коробка, обёрнутая красной блестящей бумагой.
Потом двери опять открылись, и показалась Настя, держащая в руках бутылку шампанского. Девушка огляделась по сторонам, словно примериваясь, куда запустить бутылку, как булаву, но не решилась и просто поставила шампанское у подъездной двери.
Макс, громко выругавшись, с досадой и злостью пнул букет, а потом коробку. Потом взял бутылку и зашвырнул в сугроб. После этого сел в машину, с силой захлопнул дверцу и быстро уехал.
Настя вышла из подъезда, собрала цветы, подняла коробку и запихнула всё в металлическую урну, стоявшую у подъезда. Посмотрела на сугроб, но бутылку из него доставать не стала.
— Привет, — сказал лохматой Насте подошедший Ростислав. — У тебя всё хорошо? Он тебя не обидел?
— Теперь уже всё нормально. И кто ещё кого обидел — это вопрос, — выпрямившись, Настя сдула с лица прядь волос и указала на розы. — Это мне?
— Конечно, — улыбнулся Ростислав, любуясь пылающими щеками и сверкающими глазами Насти. — С днём рождения, Настя!
— Спасибо, Слава, — Настя тоже, наконец, улыбнулась, принимая букет. — Пойдём.
— Думала, ты пришёл, — рассказывала Настя, доставая из шкафа вазу для роз. — Не спросила, кто, и домофон открыла. А тут этот.
— Ты что, букетом Макса отходила? — улыбнулся Ростислав.
— Ага. Пусть скажет спасибо, что не засунула ему никуда этот букет.