— Есть, товарищ капитан! — Хорошая? — Конечно! — Кошель бросил огрызок яблока под ближайший куст. — Учится? Работает? Старлей оглянулся, видно было, что личное обсуждать пока стеснялся. — Ну что ты в самом деле! Клещами тянуть? — Воха обиженно поджал нижнюю губу. — Учится на учительницу младших классов. — А звать как? — Мария. Маша, — голос Кошеля потеплел. — Знает твоя Маша, чем ты занимаешься? — Мы со школы вместе. Конечно, знает. Воха вспомнил, что они с Томой тоже вместе с первого курса института. Правда, она не его девушка. Его девушка сейчас Лариса Островая, журналистка криминальной хроники, которую люди узнают на улице. Вот, черт! — Воха хлопнул себя по карману куртки, где лежал мобильный. Он же обещал перенабрать ее, как освободится. — Да, ладно, наверняка с какой-то ерундой звонила. Вроде, вызвать мастера починить бойлер, горячей воды уже неделю нет, а у них бойлер полетел. Ларисе надо голову мыть перед укладкой каждый день, а под холодной, как Воха, она не может. И белье постельное у него турецкое, а не «Енглиш хоум», и зубная паста не «Сенсетив». И крем после бритья пахнет дешево. И сыр он покупает Российский, а не Бри. Была бы у него учительница младших классов, наверное, жизнь была бы попроще. С другой стороны, его окружают такие женщины, которых он выбирал сам: Лара — с замашками звезды; Тома, которая в последнее время вообще выглядит, как икона стиля с обложки журнала. У нее вроде теперь даже секретарша есть. Правда, последним таким журналом они с Бобом топили буржуйку. Некоторым дзен-буддистам, к которым Воха почему-то причислял Шульгу, вся эта глянцевая слава вообще до лампочки! Калганов усмехнулся про себя и поднял воротник куртки. Они со старлеем подошли к главному входу в клинику. — А у вас, то есть тебя? — Кошель проявил вежливость. — Что? — Воха потерял нить разговора, отчего спросил чуть резче, чем следовало. — Девушка? — Ага. Будь оно неладно! Лучше б собаку вернул, — Воха отмахнулся. В душе он обрадовался, что Шурика еще не просветили, с кем живет Калганов, хотя это было излюбленной темой для троллинга у всей конторы. «Приберегают, черти, для особого случая». Воха видел Сушко впервые, но, даже не зная доктора, он пришел к мгновенному выводу, что происшествие существенно повлияло на того. Держался главврач не столь уверенно в себе, как, наверное, раньше, судя по дорогому костюму и раболепству встречного персонала. За последние сутки он заметно осунулся, впалые щеки тронула сизая щетина. Пожимая руки оперативникам, доктор притронулся пальцами левой руки к веку. Пытался унять нервный тик. «Что ж вы, доктор, не пропишите себе успокоительного», — подумал Воха. Сушко не знал, как информация просочилась за стены клиники, но уже двоих его пациентов решили забрать домой, не завершив оговоренный заранее курс. Десять лет труда, положенных на создание имени и репутации, оказались под ударом. А тут еще и полиция. Воха уселся нога на ногу. Кресла в кабинете главврача, как и положено, были удобными. Пока Кошель уважительно разглядывал дипломы на стене, Воха взял со столика брошюру на английском и, с видом знатока пролистывая страницу за страницей, обратился к Сушко: — Бежать из вашей клиники Тимуру помогли! Это же очевидно! Доктор заерзал на стуле: — Ну, вы же смотрели видео с камер! С восьми сорока пяти утра они работали. Их никто не отключал! В повисшей паузе стало слышно, как в коридоре гремит ведром уборщица и хлопают двери. Наконец Кошель оторвался от дипломов: — Охрана куда смотрела? Камера лиц не фиксирует. Воха бросил на напарника одобрительный взгляд: — Верно, Саня! Так, и куда же у нас охрана смотрела, господин главный врач? Сушко поежился под пристальными взглядами оперативников, и в этот момент раздался спасительный стук в дверь. В дверном проеме выросло две крупные фигуры парней в костюмах и галстуках. Один из них — с типичной внешностью качка, светловолосый с массивными надбровными дугами над колючим взглядом, а второй — такого же крепкого телосложения, разве что на пару сантиметров ниже — обладал располагающим к себе с первого взгляда детским выражением лица. Сушко с облегчением перевел стрелки на вошедших. — А вот и они сами. Спрашивайте у них. Воха сразу же повернулся к белобрысому: — Охрана, как я понимаю? Сушко позволил себе расслабиться и бросил вдогонку: — Они самые. — В театр собрались? — Воха оглядел парней с ног до головы, не особо деликатничая. Парни переглянулись. — Чего, спрашиваю, в таком прикиде? Охрана молчала. Доктор поморщился, сленговый оборот речи из уст капитана резанул его интеллигентное ухо. — Видите ли, капитан, такова наша политика. Контингент клиники особенный. Пациенты не должны чувствовать себя, как бы это выразиться, заключенными. — Сушко подхватил манеру Вохи. — Увидят, хм, амбала в камуфляже — весь настрой лечиться пропадет. Кошель с уважением посмотрел на главврача: — А вы — психолог! — По первому образованию, молодой человек! Сушко явно польстила реакция лейтенанта, что не укрылось от Вохиного взгляда. «Расслабляется доктор, это хорошо!» Воха встал со своего кресла и подошел вплотную к белобрысому. — Кто из вас вчера утром стоял на вахте? Тот понял, что отдуваться придется за двоих. — Мы оба стояли, я и вот он, Никита. Но как раз в это время за входом не следили. — Что значит — не следили? Тот, кого назвали Никитой, поправил галстук и неожиданно приятным поставленным баритоном ответил: — Олег смену сдавал. Я принимал. Объект режимный. Целая процедура! — Долгая? — Воха не отставал. — Не очень. Но в процессе минут на десять-пятнадцать отвлекаемся. — Олег глянул на напарника, и тот согласно закивал головой. — Вчера ведь воскресенье было. — И что с того? — Чужие по выходным не ходят. Только свои. — Олег развел руками, будто бы извинялся за то, что приходится объяснять очевидное. Кошель снова кашлянул, привлекая к себе внимание: — Извините, а как вы своих отличаете? — По униформе, конечно. — Дюжий Никита ухмыльнулся, но, натолкнувшись на взгляд главврача, тотчас сник. Воха хлопнул Кошеля по плечу. — Вот так, старлей! Понятно теперь, что за шапка-невидимка у Тимура была! 21 Воха клацнул брелоком, и машина отозвалась, мигнув фарами с той стороны улицы. Кошель поднял воротник. Сейчас проедет эта «беха», и они перебегут через дорогу, сядут, включат в салоне печку и радио. После теплой клиники даже эти 30 метров до парковки казались долгими — промозглая сырость ранней весны, усиленная поднявшимся ветром, действовала на нервы. Кошель еще утром промочил ноги и теперь отчаянно мерз. Мимо воли, он даже позавидовал тем качкам из охраны: «Сиди себе в тепле да уюте, плюшками балуйся, камеры просматривай да с сестричками заигрывай. Как они только форму не теряют?» На обочине Воха резко остановился, и Кошель едва не столкнул его на проезжую часть. — Что-то забыл, капитан? Воха повернулся, и впервые Кошель заметил у него особое, «нулевое» выражение лица. Капитан не рисовался, был спокоен и собран. В глазах сквозила усталость — серая, давнишняя. Кошель понял, что перед ним сейчас настоящий Калганов — средних лет мужчина, заглядывавший за изнанку жизни, переживший своих друзей и врагов, — и ему стало не по себе. Неужели к своим тридцати с хвостиком и он будет выглядеть так? Это если еще повезет! Старлей впервые усомнился в правильности выбора профессии. — Ему форму сюда принесли, Шурик. А когда он проходил мимо охраны, просто отвернулся. — Воха подышал на ладони. Ему тоже стало зябко после душного кабинета Сушко. — Точно! Сообщница! Та «дама в черном». Жанна, про которую говорил главврач. Походу, персонал вычеркиваем? — Кошель на мгновение забыл про мокрые ноги. — А вот фиг вам, коллега! Фирменный прикид в магазинах не продается. И время для побега — в цвет: пересменка церберов. У «черной дамы» есть подельники в клинике. Их и надо искать. — Воха опустил старлея на землю. Мотор завелся с третьей попытки. — Блин! Чертово корыто! Никак до ремонта не доеду. — Воха стукнул кулаком по рулю. «Опель» с визгом сорвался с места.