— Вот так, холодным оружием не является, а мужик чуть на тот свет… — начал излагать глубокую мысль Чегевара. Но тут в очередной раз мягко притёрлась к косяку наша дверь, впуская кого-то своего. И неожиданно дружно, не сговариваясь, в одной тональности, но в разных октавах прозвучало трио: — Ноги! — Это что-то новенькое. Обычно при захвате орут: «Руки!», — удержав Алика от неверного шага, сказал Дрозд. Алик, печально посмотрев себе под ноги, чуть слышно сказал, осторожно вытирая кроссовки: — Тёща на День милиции подарила. Смеялись все. Недолго, но с удовольствием! В сущности, всем понравилось, как Светлана предложила расставить нашу нехитрую мебель. Посвежело как-то. — Это по фэншую? — поинтересовался любознательный Дроздов. — Не знаю, — смутилась Лядова, — просто так уютней. — Предлагаю отметить новоселье, — красиво улыбнулся Алик, потирая руки. — Ты Джоника отпустил? — как бы между прочим напомнил я. — Обижаешь, шеф! Ещё до обеда, — изменился в лице Алик. — Решил поверить ему в последний раз. — Коротко — у кого что? Лядова, а ты слушаешь. Поняла? — строго спросил я. Наш стажёр бодро подскочила со своего кресла, отблагодарив присутствующих видом стройных загорелых ножек. — Так точно! — не поняв подвоха, ответила лейтенант, но тут же, прикрыв ноги папкой для бумаг и начиная стремительно заливаться краской, упала в кресло на колёсиках. — Шеф, а спроси ещё что-нибудь… ну Васильич, — заныл Алик, восхищённо наблюдая за столом лейтенанта Лядовой. — Чегевара, ты первый, — кивнул я, прохаживаясь по свободному пространству между столами коллег. «А неплохо получилось у полковничьей дочки. Я всех вижу и слышу, они меня (такого красивого) наблюдают и внемлют», — с удовлетворением укладывалось в сознании. — Понял. Значит, так, Сажин Сергей Трофимович, погоняло «Сажа», 1973 года рождения, русский, проживает по адресу: улица Генерала Стрельникова, дом. — Дальше… самое интересное давай, — нетерпеливо посмотрев на часы, попросил Дроздов. — На свиданку торопишься? — хмыкнул Алик. — На неё, родимую, — улыбнулся Дрозд. — Подвезти? — предложил свои услуги добрый армянин. — Может, хватит? Мне вот спешить особо некуда, могу сначала вас послушать, потом с Лядовой о текущих тенденциях моды поговорить. Кстати, лейтенант, вы говорили о кофе. — вопросительно посмотрел я в сторону пирамиды папок на столе стажёра. — Дальше. В 2012-м привлекался по статье 171-й, части 2-й, тогда с него слупили пол-лимона российских дензнаков. В виде штрафа по приговору. — Катала, наш клиент, — наблюдая, как Лядова подаёт мне кружку с кофе, отозвался Алик. — И не просто катала, а ещё и организатор. В 2013-м, 2014-м и 2015-м привлекался по этой же статье, но осуждён не был. Проходил как свидетель, — продолжал вываливать информацию Чегевара. — Откупился, злодей, — подтвердил общее молчаливое мнение Алик. Тем временем я попытался сделать первый глоток долгожданного кофе… но уже через секунду, отвернувшись, вернул его из себя в кружку. — Что это, бл..? Ля… Лядова, тебе жить надоело? — сморщившись, будто только что сожрал попавшую в кружку беременную зелёную муху, прохрипел я. Язык прилипал к нёбу, а губы свернулись в уродливую, слегка небритую трубочку. Остатки во рту страшно сладкой и холодной коричневого цвета субстанции вызывали тошноту и, мягко говоря, недоумение. — А я… а мне сказали… я и положила шесть ложечек. И в холодильник поставила, — под всеобщее ржание, с ненавистью глядя на упавшего под стол Чегевару, мямлила лейтенант Светлана Ивановна Лядова. — Вот, стажёр, с какими идиотами вам придётся набираться опыта, — мудро констатировал я, вернув ей свою кружку с ледяной бурдой. — А для общего развития: две ложечки кофе на полкружки кипятка без признаков сахара. Дальше поехали. — Два свидетеля допрошены под протокол. Первый увидел и закричал, второй услышал крик и позвонил в дежурную часть, в скорую и МЧС, — начал рассказывать старший лейтенант Дроздов. — А в МЧС зачем? — на всякий случай спросил Чегевара. — А на всякий случай, — невозмутимо отозвался Дрозд, три часа назад сам задававший подобный вопрос. — Были в адресе, разговаривали с мамой потерпевшего. Мама сказала, что у Серёженьки уникальные пальчики, что Серёженька очень востребованный массажист и хорошо зарабатывает, — продолжил доклад уже Алик. — Ага. Это она сказала после того, как ты вылупил зенки на обстановку в квартире, — дополнил друга Дрозд. — Ну, так, как в музей попали. Ни хрена… пардон, мадам, массажисты зарабатывают своими щупальцами! — возмущённо заметил Алик. — Мадемуазель. — чуть слышно прозвучало из-за стопки папок. — Видно, профессионально работает этот катала. Ну не везунчик же он хронический, — вставил фразу Дрозд. В дверь постучали. Из наших общих знакомых по Отделу внутренних дел таким воспитанным, таким интеллигентно вежливым мог быть только один человек. — Заходи, Володя, открыто! — крикнул я, приглашая следователя Корнева на нашу общую дискуссию. — Ни хрена себе! — сразу решил выдать эмоцию на-гора от увиденной перестановки в нашем кабинете Руфатыч. — по фэншую? — По нему. Рассказывай, старина, время уже. — занервничал Дрозд. — Давай, Руфатыч, видишь, как человек ножками сучит. Личная жизнь в цейтноте, — поторопил следователя Алик. — Расколол я его… обосрался наш терпила! — громогласно-жизнерадостным голосом объявил наш воспитанный, интеллигентный следователь Корнев. — Руфатыч! Застрелитесь! С нами… мадемуазель! — показывая на заваленный бумагами стол, пафосно объявил Алик. — Здрасьте. — чуть приподнявшись, кивнула «конским хвостом» лейтенант Лядова. — Ох, ты, ё-маё… извините, барышня, за каламбур-с, — поклонился ей следователь. — Так вот! На понт я его взял, Андрюша! Спрашиваю, мол, где, чего, кого подозреваете, что видели? А он мне блеет, мол, ничего, никого и ваще. — блатным тоном начал объяснять следак. — Конкретней, Володь, — попросил я, понимая, что присутствие дамы только ещё больше распаляет нашего «пинкертона». — Ну, я ж по порядку. Так вот я ему так небрежно, мол, есть сведения, что это заказуха чистой воды. Конкретно вас порешить хотели. Смотрю: побледнел наш терпила, пузыри начал пускать. Лежит, глазками хлопает, маску кислородную жуёт… — Володь. — Короче! С игры возвращался наш господин Сажин Сергей Трофимович. И не пустой. В выигрыше был. Хороший кабанчик был на кармане. Говорит, что никогда барсеток, чемоданов, портфелей не носит. У него пиджак специальный с глубокими внутренними карманами на молниях и липучках. Бросаешь рублик в карманчик, а он как будто в бездну проваливается. А тут всё нашли и вытащили. Но уже с обездвиженного тела. — Не томи уже. Сколько взяли? — поинтересовался Алик. — Да не так, чтобы уж. В «мёртвых американских президентах» двенадцать тысяч семьсот, в европейских деньгах — десять с половиной тысяч, ну и в российских деньжищах мильон двести семьдесят пять тысяч девятьсот пятьдесят рубликов, — заглянув в записную книжку, торжественно зачитал Корнев. — Ни… ёб… во бл… — пронёсся громкий шёпот, от которого шевелились волосы. — Господа офицеры! — напомнил о присутствии слабого пола Алик. — Но и это не всё, господа обладатели пытливых умов, мои любознательные коллеги. Для того чтобы поднять на должный уровень свой внешний статус, господин Сажин надел на свои толстые пальцы две «гайки» с брюликами общей стоимостью шестьсот пятьдесят тысяч рублей, цепочку золотую весом сорок граммов неустановленной стоимости, а также дорогие часы швейцарского бренда «Tisson». Причём клиент просил непременно найти часы, так как они «счастливые». Три раза он ставил их на кон, когда заканчивались деньги, и три раза выигрывал. Часы, с его слов, недорогие. Всего двести двадцать тысяч по сегодняшнему прайсу. На этом арифметика закончилась, — закрывая записную книжку, поведал Корнев. — Подозреваемых у него нет, но обещал подумать. Разлучил нас врач и просил завтра прийти после одиннадцати, а сегодня перестать морочить ему и пациенту яй… простите, голову. — Дополнения, вопросы, замечания? — на всякий случай спросил я, с тоской посматривая на опускающиеся сумерки за окном и мысленно считая оставшиеся яйца в дверке моего холодильника. — Есть. — послышался непривычный в нашей берлоге женский голос. — Я тут посчитала. Всего у потерпевшего похищено наличных денег (в переводе по текущему курсу Нацбанка) и ювелирных изделий (из расчёта сегодняшней стоимости одного грамма золота 585 пробы — 2623 рубля) на сумму 3 580 900 рублей. Извините, копейки не считала, — скромно закончила Лядова, медленно садясь на своё место. Пожалуй, эти несколько предложений произвели на присутствующих такое впечатление, что, казалось, всё вышеперечисленное было украдено у нас. Лично! Захотелось срочно найти обидчика и наказать мерзавца. Публично! — Спасибо, Лядова, за дополнение, — кивнул головой я, невольно осматривая поверхность её стола. Кроме пыльных папок со старыми делами и черновыми журналами, там ничего не было. «В уме», — с восхищением подумал я, набросив Лядовой ещё пару очков в её пока ещё пустую «копилку» достоинств. — Короче, «возбудился» я по 161-й части третей и по 30-й, — хлопнул по столу своим видавшим виды портфелем следователь Корнев, давая понять, что предварительное следствие в надёжных руках. — А стажёрка ваша, смотрю, активная такая. Вам, барышня, в аналитический отдел нужно проситься, а не к этим… — сочувственно посмотрев на Лядову, изрёк следователь. — Я завтра к одиннадцати буду в больничке. Подгребайте, Андрей Васильевич. Пожав, прощаясь, по старшинству руки, Владимир Руфатович вышел в темноту уже пустого коридора. — Алик, подбрось, братан! — взмолился Дрозд, надеясь, что когда девушка увидит, что его привезли на шикарной машине, то немедленно простит его, подлеца, за опоздание. — Извини, друг, жена уже третью эсэмэску сбросила, ждёт у торгового центра с неподъёмными сумками, — развёл руками Алик. — На северо-запад мне срочно нужно. — Ванька, на меня не смотри, — закрывая свой сейф, пробурчал Чегевара. — Мне ещё Варьку из продлёнки забирать по пробкам. — Вань, я могу, если ты не против, — понимая, что очередь до неё не дойдёт, неожиданно предложила Лядова.