Стариков очнулся от нестерпимой боли в нижней части туловища. Он мельком увидел лицо того парня у ресепшена и в ту же секунду почувствовал, как хрустят его шейные позвонки и он теряет сознание от удушья. Но через некоторое время сознание к нему начало возвращаться. Появилась возможность дышать. И тут же прямо в ухо жаркий шёпот: — Где мне найти твоих напарников, тварь? Не успев ничего ответить, Стариков почувствовал, как неумолимо его шею сдавливает «гильотина», и он опять потерял сознание. Между небом и землёй он пробыл секунд пять и снова вернулся… На этот раз он увидел перед собой лицо девушки… Она держала в руках кусок металлической арматуры, конец которой больно давил на его шею, прямо под кадыком. — Где твой друг Тищук? Убью тебя, сука! Где Тищук? — повторяла девушка, и из её глаз градом текли слёзы. Стариков узнал её. Он захрипел, засучил ногами, понимая, что возмездие неотвратимо. Но в его сознании мгновенно пронеслось: «Почему я? Я же ничего… Это всё они! Тищук и Иванченко! Я не хочу умирать!» И уже почувствовав, как «гильотина» начала перекрывать ему доступ воздуха, Виктор дёрнулся, вращая красными белками глаз, и, брызгая слюной, выдавил из себя: — На ры… рыба… на рыбалку поеха… Тищук, на рыба… — На рыбалку поехали? Куда? — проорал ему в ухо мужской голос. — Посё… Чёрные Воды… озер… Чёрны… Воды… Это всё Тищук… — Посёлок Черные Воды, на озеро? Сегодня? — крикнул в ухо Старикову Сергей. — Ды…да! Не надо… меня не надо, — почти связно простонал Стариков. — Поздно, тварь! — Серёг, не надо! Уходим. Идёт кто-то! — закричала Наташа, услышав протяжные звуки «импортной» песни. Но Сергей уже никого не слышал и не слушал. Он, как в железных тисках, сжал бычью шею бывшего лейтенанта полиции. Что-то хрустнуло, Стариков в судорогах замолотил по земле ногами и затих. Сергей, подхватив Наталью за плечи, быстро-быстро побежал к пролому в заборе. Они бежали туда, где их ждал припаркованный Серёгин спортивный байк — подарок бывшего командира. А Стариков Виктор Иванович… таки выжил. * * * Google быстро нарисовал брату и сестре Еремеевым карту Подмосковья. Дорога предстояла неблизкая. Выехав за МКАД, ребята остановились на первой же заправке. Нужно было залить полный бак и перекусить. Сидя за столиком в кафе, Наташа наклонилась к Сергею и тихо спросила: — Ты же его не убил? — Ешь давай, — отвернувшись к окну, глухо ответил брат. — Серёж, а давай в больницу позвоним, может быть, нам с Лёнькой поговорить дадут. — Звонил уже, пока ты в очереди за пирожками стояла. Завтра Лёньку заберём уже. Нам главное сегодня успеть все намеченные дела сделать, — задумчиво ответил Сергей, подумав: «Надо было Наташку дома оставить». В посёлке Чёрные Воды был только один магазин, к нему и подъехали. Не слезая с мотоцикла, Сергей поднял стекло на шлеме и крикнул стоящим у крыльца продмага мужикам: — Здорово, земляки! А как к вашему озеру проехать? — А ты ехай прямо, не промажешь! — прищурившись, ответил один мужичок, махнув рукой в сторону пыльной дороги. И после того, как резвый байк, подняв столб пыли, помчался в указанном направлении, мужичок с завистью закончил свою мысль: — Трахаться поехали… Ну-ну… Вот кому комары задницу-то обглодают! Темнело. Костёр на берегу озера Сергей увидел издалека. Возле огня были видны два мужских силуэта в камуфляжной одежде. Близко подъезжать не стал. — Наташ, напомни мне фамилию этого… урода, — попросил Сергей. — Тищук. Оставив байк метров за пятьдесят до стоянки рыбаков, Еремеев стал медленно к ним приближаться, но уже пешком. Один из рыбачков заметил мотоциклиста и пристально за ним наблюдал. «Потерялись, небось. Дорогу спрашивать идёт», — догадался сидевший у костра. Но оказалось, что не так. Парень, не доходя до рыбака метров десять, поднял «забрало» на шлеме и крикнул в его сторону: — Тищук, ты здесь? — Ошибся ты, парень. Нету тут таких, — ответил ему рыбак дребезжащим голосом подвыпившего пенсионера. — А вон на той стороне могёт быть. И Серёга увидел поднимающийся над камышом дым от костра на противоположной стороне заросшего ряской озера. Ни слова не сказав в ответ, Сергей развернулся и пошёл к мотоциклу. Через десять минут они были уже на другой стороне озера. Остановились так же, как и в первый раз. Метров за тридцать — сорок от костра рыбаков. Сергей снял с Натальи её шлем и сказал: — Ты остаёшься здесь. Что бы ни случилось, ты остаёшься здесь. Если что-то пойдёт не так, заводишь байк и едешь домой. Дома загоняешь байк на мойку и тщательно его моешь. Всю свою одежду — в стиралку. Стиралку гоняешь два цикла. Потом вынимаешь фильтр стиралки и промываешь его. Как это делать, я показывал. Поняла? Где я, чего я — ты не знаешь! — Поняла. Серёж, а что может пойти не так? — возмутилась Наталья. — Убиваем этих уродов и уезжаем. — Я убиваю, и мы уезжаем. — Ладно, пусть так. Вторая пара рыбаков их тоже заметила. А нетрудно не заметить пыльный смерч над дорогой, поднимаемый протекторами резины спортивной «Ямахи». Сергей шёл не торопясь, прикидывая расстояние между противниками, их близость к костру, топору возле сваленных дров, машине с открытым багажником. Один из рыбаков встал. Высокий крепкий парень. Вероятно, это он — Тищук. Парень кинул в рот сигарету, достал из костра толстый горящий прут и прикурил, не спуская глаз с Сергея. А тот неумолимо приближался. Но в его расслабленной походке, в спокойном и доброжелательном выражении лица никакой угрозы не чувствовалось. Подойдя к самому костру, Сергей спросил, обращаясь к стоявшему парню: — Не узнал, Тищук? А говорят, что мы так похожи друг на друга! После этих слов Сергей сорвал с крючка большой чугунный котелок с варящейся в нём кашей с тушёнкой и со всей силы ударил им по голове Тищука. Мужчина упал так, как стоял — навзничь! Он так и лежал до конца заварушки… с широко открытыми глазами и ртом. Второй мужчина попытался встать, но сильный удар ногой по корпусу помешал. Он завалился набок, потом, встав на четвереньки, попытался добраться до воды… На этот раз ярость Сергея никто не сдерживал. Он бил и рычал сержанту в лицо: — Это тебе за брата… за Лёньку нашего! Потом уже полумёртвого Иванченко Сергей за ноги отволок в камыши и бросил в воду. Но тут шевельнулся Тищук, чем вызвал дополнительный приступ ярости. Серёга приподнял Тищука и, приблизив к нему своё перекошенное яростью лицо, спросил: — Ты убил моего брата. Он мёртв, понимаешь? Ты остановил его сердце! Ты, тварь, надругался над моей сестрёнкой. Я же её за своего друга хотел отдать! Понимаешь, Тищук? Но друга моего на войне убили. Его убили, а ты живой. Почему ты ещё живой, Тищук? Я это сейчас исправлю! Сергей подпрыгнул и приземлился на район промежности Тищука. Кричать младший сержант уже не мог. — Серёжа-а-а!!! Серёжа-а-а!!! — услышал Еремеев. Метрах в двадцати стояла Наташка и, прижимая руки к груди, кричала. — Я заканчиваю, Наташ. Немного осталось, — прошептал Сергей. Еремеев взял, пускающего красные пузыри Тищука под мышки и, подтащив его к костру, бросил на ярко тлеющие головёшки животом вниз. — Это твоя дорога в ад, гнида! * * * По дороге домой они заехали на мойку и тщательно отмыли свой байк от чёрной грязи и такой же пыли посёлка Чёрные Воды. А приехав домой, сняли с себя всё, вплоть до нижнего белья, и запустили стиральную машину на полный цикл. Пока Наташка изобретала на скорую руку ночной ужин, Сергей быстро смотался в круглосуточный магазин и купил бутылку водки. Сели за стол, Сергей налил Наталье большую рюмку водки и сказал приказным тоном: — Пей, Натаха. — Ты чего, Серёг? — удивилась брату Наташа, но рюмку в руку взяла. — Наташ… обманул я тебя… Не дослушав до конца то, что хотел сказать брат, Наташа в два глотка выпила водку и, даже не поморщившись, спросила: — Лёнчик умер, да? — Да, Наташ… — тихо прошептал Серёга. — За упокой души братика нашего… До утра они так и просидели на старом просиженном родительском диване… Укутавшись одним пледом, прижавшись друг к другу, как в детстве. Они вспоминали. Маму с батей. Бабулю. Вечно болевшего и нывшего по всякому поводу Лёньку. Но такого любимого и родного. Из большой дружной семьи их осталось только двое. Вор должен сидеть в тюрьме… Или гореть в аду Первой и почему-то самостоятельно в Управление приехала дознаватель Блекис. Увидев у неё красным светофором горящие глаза и нос, я понял, что «ребёнка» обидели. Но кто? Дроздов на выезд не выезжал! К тому же я приметил пикантную подробность… У дознавателя Блекис отсутствовали её повседневные чёрные колготки, а на ногах вместо уставных чёрных туфель были резиновые пляжные тапки. А это что за новость? Вскоре под родную крышу вернулись Шароев и Лядова, и я зашёл к ним в кабинет узнать результаты выезда.