— Так вроде и рабочий день ещё… — попытался выкрутиться я, тыкая пальцем в циферблат часов. — Срочно! — выпучил на меня глаза дежурный майор из своего «аквариума». Ну, срочно так срочно. Кивнув майору, я побежал по ступеням вверх, на ходу набирая Шароева. — Женя, меня к генералу вызвали… Да, не знаю… ждать меня всем, не разбегаться, — крикнул я в трубу и отключился. В приёмной помощник начальника Управления, увидев меня, молча махнул рукой в сторону двери генеральского кабинета. Я посмотрел на свои джинсы, застегнул под горло молнию ветровки, чтобы не была видна моя ковбойская в клеточку рубашка и, стукнув два раза по косяку двери, вошёл в кабинет. Раз-два-три… мягонько так кроссовочками по генеральскому паркету. — Товарищ генерал-майор, начальник отдела… — Всё-всё, Чапаев, заходи, садись, — одним словом скомандовал генерал Ващук. Кроме генерала, в кабинете находилась ещё одна довольно неординарная с виду личность. Это был мужчина лет шестидесяти пяти кавказской внешности. Одет он был в тёмно-серый костюм, чёрного цвета рубашку без галстука, застёгнутую под горло на все пуговицы. Строгое горбоносое лицо, с почти полностью седой, аккуратно подстриженной бородой. На голове богатая папаха из серебристого каракуля. Уж я-то этим головным уборам цену знаю, опыт имеется. Мужчина молча пил чай и смотрел в окно, медленно перебирая блестящие чёрные камни чёток. Мне показалось, что ему абсолютно всё равно, кто и зачем зашёл в кабинет генерала. — Исмаил Умарович, это тот человек, о котором я вам говорил. Чапаев, это Исмаил Умарович… — как-то скомканно нас представил Ващук. Мне даже интересно стало… Этот самый Исмаил Умарович после представления не повернул в мою сторону ни одного сантиметра своей папахи. Нормально! И что дальше? — Чапаев, как у тебя сейчас загрузка? — спросил Ващук, махнув рукой на стул. — Хватает, товарищ генерал. Что-то конкретное вас интересует? — спросил я, привставая. — Нет. В приоритете у тебя будет дело, о котором тебе сейчас расскажет Исмаил Умарович. — Скажи, уважаемый. У тебя есть опыт поиска похищенных людей? — неожиданно удивил меня вопросом Исмаил Умарович, так и не удостоив меня своим взглядом. — Есть. Есть у него такой опыт, — ответил за меня генерал Ващук. — Полгода назад у самого подполковника Чапаева похитили жену и дочь. — Нашёл? — наконец полностью развернувшись ко мне, спросил кавказец, изучая мою реакцию на вопрос. — Нашёл, — кивнул я, встретившись с его колючим взглядом. — Живы? — опять отвернувшись к окну, спросил Исмаил Умарович. — Да, — коротко ответил я и вопросительно посмотрел на генерала (мол, что за х…ня, товарищ генерал?). — У тебя есть место, где мы могли бы поговорить? — уже не обращая внимания на генерала, задал мне вопрос московский «горец». — Есть, — вставая, ответил я и опять посмотрел на генерала. — Тогда идём. Степан Анатольевич, спасибо вам за участие. Очень надеемся на вашу помощь и работу ваших сотрудников. Сегодня же передам информацию нашему руководству, — твёрдо выговаривая каждую согласную, с небольшим акцентом произнёс свою короткую речь Исмаил Умарович. Генерал провожал нас до самой приёмной и, пожав руку гостю, придержал меня и шепнул: — Один из руководителей чеченской диаспоры в Москве. Не подведи, Чапай… Слушай, как ты одеваешься? Почему не по форме, Чапаев? Позоришь, понимаешь… — Так специфика ж работы, товарищ генерал. Сливаемся с окружающей средой… — Да иди уже! Сливается он… Доложишь, — кивнув на исчезающую за дверью папаху, чуть слышно приказал генерал. * * * Своего нового знакомого «московского чеченца» я привёл в свой кабинет. По пути нам попадались коллеги и не коллеги, сотрудники следственного комитета и прокуратуры, вызванные по повесткам жители столицы и других населённых пунктов нашей необъятной… Но практически все… практически все они, увидев за моей спиной «породистую» каракулевую папаху, уступали нам дорогу. Вот, что значит воспитание! Только в учреждениях МВД России с особым вниманием и уважением относятся к посетителям почтенного возраста вне зависимости от их национальной принадлежности. Услышав, что я открываю ключом свой кабинет, захлопали другие двери, и оттуда повыпадали сотрудники моего отдела. А Дроздов даже спросил, подозрительно поглядывая на Исмаила Умаровича: — Васильич, всё нормально? Помощь не нужна? — Занимайтесь своими делами. Никому не расходиться, — ответил я, пропуская гостя в кабинет. Предложения присесть гость не ждал, он сам занял место, которое ему больше подошло. Моё кресло. Вспомнив горячий генеральский шёпот в своё ухо, я «проглотил» чуть не вылетевший матерный вопрос (а с…уя ли?) и скромно присел рядом. — Итак, Исмаил Умарович, я готов выслушать вас, — сказал я, положив перед собой блокнот и ручку. — Чай, — негромко сказал гость. — Не совсем… — Скажи, пусть чай сделают. Зелёный, — доставая из портфеля какие-то бумаги, пояснил чеченец. Зная наверняка, что в отделе чай, как напиток, не пользуется популярностью, я забежал к своим операм и скороговоркой поставил задачу: — Так, быстро все по соседям. Изъять чай, желательно зелёный. Лядова, заварить и красиво подать. Чай налей в свою чашку, она самая красивая. Когда будешь подавать, на моего гостя не смотреть, глаза в пол. Ясно? И в чашке пакетик не оставляй! Выполнять! Потом, не торопясь, зашёл в свой кабинет и, сев на чужой стул, предложил: — Чаем занялись, может быть, и мы займёмся? На стол передо мной начали по очереди ложиться бумаги. Каждый документ комментировался Исмаилом Умаровичем. — Копия Свидетельства о рождении. Копия паспорта на имя Усманова Ибрагима Хамидановича. Вот штамп о прописке. Номера телефонов: его, мой, матери, сестры и моего офиса. Копия студенческого билета. Ибрагим учится в Московском государственном академическом художественном институте имени В. И. Сурикова. Факультет живописи. Мальчику двадцать первый год, из них двенадцать живёт в Москве. Из нашего рода это первый художник. Очень талантливый, так все преподаватели говорят. На двух конкурсах первое место занял. Живёт с мамой и сестрой вот по этому адресу. Мама домохозяйка, сестра тоже студентка. На менеджера гостиничного хозяйства учится. Мальчик позавчера пропал. А сегодня утром мы поняли, что его похитили. — Позвонили? Или как-то… Во сколько и кому? — спросил я, приготовившись писать. — В семь утра. Мне позвонили, — ответил чеченец. — Суть разговора… — Сам слушай, — ответил Исмаил Умарович, и включил диктофон на телефоне. — Алло, Исмаил? Привет, дедушка. Нам Ибрагим сказал, что ты у них старший. Слушай меня, старший. Мне один мужик рассказывал, что во время чеченской войны вы за наших пацанов выкуп требовали. Уши, пальцы им резали и по почте родным отсылали. Было, старик? Ну, вот мы и подумали, время идёт, всё меняется… А почему бы и нам с вас выкуп не взять? Как тебе такой оборот? (Смех.) Короче! Мы хотим за твоего Ибрагимку тридцать лимонов. Тридцать! Ты понял, дядя? На всё про всё тебе три дня. Если не соберёшь бабки, в четверг начнём тебе его отдавать по кусочкам! (Смех как минимум двух человек.) Поторопись, а то ему здесь холодно и кормить мы его не собираемся. (Смех.) Мы следим за тобой. Дёрнешься — кончим твоего «чеха» сразу! Как понял? Приём! (Смех двух человек и пятисекундная быстрая речь на чеченском языке.) — Вы парню кто? — после небольшой паузы спросил я. — Я ему вместо отца, — ответил Исмаил. — Отец на войне погиб? — Да. В дверь постучали. Я открыл, и в кабинет медленно вошла Лядова с подносом в руках. Светлана не шла, а плыла между столом и стульями, опустив ресницы и окаменев лицом, как истинная дочь кавказского народа в благородном танце гордых вайнахов. Правда, длина юбки не очень соответствовала моменту… Но хоть ноги были ровные! Правда, чай налила в кружку Шароева, на которой детскими каракулями было написано: «Папина». Вот зараза! Но хорошо хоть не кружка Дрозда. Та вообще была зелёная эмалированная, с отбитой эмалью по краям. Армейская ещё! За чаем разговор пошёл оживлённее. — Мы даже представить не могли, что может произойти такое. И почему Ибрагим? Я не скажу, что семья бедная, тайп помогает вдове и детям, пока на ноги не встали. Но живут скромно. У Ибрагима даже машины нет, на метро в институт добирается. — Я скажу вам по секрету, уважаемый, но у половины офицеров в этом управлении нет машины. Подчёркиваю, у офицеров МВД, — немного вспылил я. — Наверняка эти уроды силой выпытали у парня, кто может (а главное — кто захочет) заплатить за него такие деньги. Кстати, а вы готовы… ну, я к тому, что… — попробовал намекнуть я. — Это уже другой вопрос, товарищ Чапаев, — ответил Исмаил и улыбнулся. — Раз двадцать смотрел фильм «Чапаев». Помню, к нам в аул приезжала передвижка… — Исмаил Умарович, так вы — родственники? — решил форсировать разговор я. — Двоюродный брат его отца, — немного задумавшись, ответил гость, — дядя получается. Я, товарищ Чапаев, предводитель тайпа. Возглавляю Совет старейшин. И ещё. Если нужна будет какая-то помощь, обращайся. Деньги там, люди дисциплинированные, транспорт… обращайся, поможем. Найдёшь, я со своей стороны… — Мы люди государевы, Исмаил Умарович, нас государство жалованием обеспечивает. А сейчас, извините, мне нужно с операми потолковать. — Вставая, я дал понять, что аудиенция закончена. Уже в дверях горец развернулся ко мне, взял за лацкан мою куртку и, глядя в глаза, тихо спросил: — Ты убил тех, кто твою семью похитил? — Не всех… — так же тихо ответил я, осторожно освобождая свою куртку от сухих, крепких пальцев чеченца. — Вот и мне нужно, чтобы не всех… Отдай мне тех, кто в живых останется, — ещё тише сказал чеченец. * * *