— Думаю, да. Весь сыр бор вокруг ваших денег. А их-то как раз мы им не показали. Поверьте, эти уроды в своих дебильных головах уже давно их получили и потратили. Сейчас мальчишку вашего немного попинают ногами, душу отведут… а потом позвонят. Обязательно позвонят, — ответил я, — Женька, скажешь ублюдку, что разволновался и на свой язык перешёл. Что спросил, как у мальчика здоровье. Так, Исмаил Умарович? Усманов ничего не ответил. Он сидел на стуле у окна и медленно покачивался в такт у одного его звучащей музыки в голове. Время тянулось медленно. Было слышно, как кто-то ругался в приёмной у начальника. Воронин раз десять сбрасывал вызовы со своего телефона… Но на айфон Усманова никто не звонил. Тогда инициативу взял в свои руки капитан Шароев. Он отправил на последний номер бандосов фотографию открытого чемодана с рублями… Минут через пять «возбудился» чеченский телефон. Звонили с другого номера. — Старик, это что за прогоны? Ты смерти своего ублюдка хочешь, Исмаил? — яростным криком содрогнулись динамики айфона. — Успокойся. Согласен, моя вина, — понизив тональность голоса, ответил Шароев, — разволновался я. Думал, уже никогда не услышу своего мальчика. Просто спросил, как здоровье. Он ответил, что всё нормально, что деньги нужны. Вот деньги, забирай и отдай мне моего мальчика, — взволнованным голосом, как бы надламываясь, попросил якобы дядюшка. — Смотри, ещё один такой прокол и… — Я понял, понял… Послушай, у меня к тебе предложение. Сумма, которую вы запросили, очень большая по объёму, если брать в тысячных купюрах. Получается несколько чемоданов. Неудобно нести, передавать, прятать… У меня есть предложение. Если хочешь, я могу эту сумму в рублях конвертировать по текущему курсу на доллары. В банке пойдут мне на встречу. В долларах это будет меньше по объёму и легче по весу. Правда, на это нужно будет время. Но немного, часа три-четыре. Как считаешь? — спросил Шароев и отправил врагам ещё одну фотографию с увесистыми чемоданами рублей. Видно, по ходу разговора бандос посмотрел на «клад» из трёх чемоданов денег и задумался. — Исмаил, давай так… Ты пока рубли не меняй… мы тут подумаем… Перезвоню через пару часов, — как-то задумчиво бросил похититель и отключился. Воронин тут же связался с техотделом. Там сообщили, что с нашим абонентом общались с незарегистрированных номеров. Номера «двигались» к Северо-Западу по Московской кольцевой дороге, потом свернули на Ленинградское шоссе, где на двадцатом километре благополучно отключились. А ещё мне на номер перебросили запись разговора якобы Усманова старшего с бандосом. Но главным был перевод набора слов, которые выкрикивал похищенный парень. Конечно, поведение парня было достойно уважения. Сопротивляясь поломанной рукой, под градом ударов, полупридушенный, он пытался дать нам понять, где его нужно искать. — Выдвигаемся, товарищ полковник? Времени нет, соображать будем по дороге, — подскочил я со своего места. — Давай, Чапай! Виктор, бери своих и вперёд. Чапай, командуешь! — махнул рукой Воронин. — Женя, спустись к нам. Бери бронники, Дрозда и ко мне в машину. Жданыч, выдвигаемся через двадцать минут, — крикнул я исчезающему в приёмной Жданову. — Принял! — услышал я уже откуда-то из коридора. Из Управления я и Исмаил Умарович со своими бойцами вышли одновременно. Их чёрный «мерседес» стоял рядом с моим «барсиком». Совершенно случайно. Перед тем как уехать, чеченец подошёл к моей машине и, поддев ногтем мизинца кусочек шпатлёвки с левого крыла «барсика», сказал, глядя мне в глаза: — Хорошая машина. — Хорошая, — согласился я, похлопав по рулю. — Чапаев, привези мне Ибрагима живым, — так же спокойно попросил Усманов. — Хорошо, — серьёзно ответил я. К моей машине уже подбегали Шароев, Лядова и Дроздов с моим бронежилетом в руках. — Дрозд, твою ж… а Лядову зачем? — психанул я, пытаясь испепелить взглядом прячущуюся за Дроздовым Лядову. — А ты сам ей скажи… — угрюмо огрызнулся Дроздов. — Я в машине… клянусь! Буду сидеть, как мышка, — по-ангельски сложила ручки Лядова. — Дрозд, за руль, — скомандовал я, пересаживаясь на пассажирское место. А возле ворот уже истерил и «крякал» звуковым сигналом чёрный тонированный микроавтобус спецов. * * * Ехать мы знали куда. Ленинградское шоссе, примерно двадцатый километр. А вот дальше… Ясно было одно. Эти черти уже несколько раз выходили на связь ориентировочно из этого — плюс-минус десять километров — района. Звонили на ходу из автомобиля «лексус» золотисто-перламутрового цвета, госномер Б 999 ЕС 99, принадлежащего Чусову Владимиру Ивановичу. Это тоже установили при помощи его бывшей невесты Марины Саблиной. Разосланы ориентировки на задержание данного автотранспорта. — Шароев, а ну ещё раз мне скажи слова, которые тебе кричал Усманов-младший, — попросил я, хотя давно уже эти «несколько слов» выучил наизусть. — Ржавые — пауза, ржавые — пауза, печка, дым, петухи — пауза, петухи орут ночью. Потом вскрик, видно, от боли, и «собаки», — тоже наизусть повторил Шароев, — «собаки», думаю, это, скорее, ругательство. — Понятно. Почему «ржавые» два раза? Что ржавые? А, Лядова? Чего молчишь? Ты у нас несостоявшийся аналитик. Думай давай! — приказал я, посмотрев на лейтенанта недовольным взглядом. Взяли на свою голову! Но Светлана уже сидела с развёрнутым ноутбуком и что-то в нём искала, гоняя пальцами по клавишам. Я заглянул на экран и увидел там подробную карту Солнечногорского района. — Покажи мне место, где крайний раз пеленговали сигнал с мобильного бандосов, — попросил я. — Вот здесь, — постучала по экрану красным ноготком Лядова. Неожиданно для себя чуть выше пальца с аккуратным маникюром я увидел еле просматривающееся за всевозможными топографическими линиями название населённого пункта… Ржавки. Причём там были и М. Ржавки, и Б. Ржавки, взятые в скобки. — Твою ж мать… Лядова! Вот оно! Вот почему «ржавые» и два раза. Малые и большие Ржавки. Что это? Деревня? Посёлок? Светка, выдай мне про этот «ржавый» населённый пункт всё, что найдёшь, — бесновался я, возбуждаясь от собственного предчувствия. Через три минуты мы знали про пгт Ржавки практически всё! Со дня его основания и до сегодняшних дней. Сообщили едущим за нами спецам конечный пункт нашего путешествия, сообщили новость и в Управление. Через пятнадцать минут перезвонил сотрудник аналитического отдела и обиженным тоном сообщил, что они тоже были близки к разгадке, но… Короче, у аналитиков есть предположение, что слова «печка, дым», которые выкрикнул Усманов, могут касаться домов с печным отоплением. Дело в том, что сам посёлок давно газифицирован. Но есть несколько домов, куда газ не подведён и там могут зимой топить печи для обогрева. Это или брошенные дома, или стоящие на отшибе. Схему газификации посёлка Ржавки должны были сбросить нам в течение получаса. Из кармана Шароева послышалась мелодичная восточная музыка. Звонили на айфон Усманова-старшего. Дроздов прижался к обочине и остановился. За нашей машиной остановился и затонированный микроавтобус. — Слушаю, — низким голосом ответил Шароев и включил «громкую». — Ну, что, старина… будем двигаться дальше. А что там у тебя за шум? Едешь куда-то? — поинтересовался бандит, услышав шум моторов и колёс проносящихся мимо по шоссе машин. — Решили сэкономить время. Подъехали к банку и стоим, ждём вашего звонка. Это если ты скажешь, что нужны доллары, — рассудительно ответил Шароев. — Напрасно. Мы решили брать рубли. За границу мы не собираемся, а в России с рубликами безопасней. Слушай и запоминай. Солнечногорский район, город Зеленоград. На выезде из города в сторону Москвы стоит старая бетонная автобусная остановка. Она давно не действует. За ней стоят два ржавых металлических мусорных контейнера. Первый чемодан с деньгами бросите в левый контейнер в час дня. Уезжаете сразу. Там дорога ровная и поле до горизонта. Мы всё увидим. — Сумма в чемодане произвольная? А дальше что? — настороженно спросил Шароев. — Ты говоришь, что вся сумма поместилась в три чемодана. Значит, в одном чемодане должна быть одна треть. У меня с арифметикой всё в порядке, — засмеялся переговорщик. — Дальше? Если мы видим, что всё идёт так, как договорились, то я звоню и говорю, куда вы делаете вторую закладку. Как только вся сумма будет у нас, я сбрасываю вам адрес, где вы сможете забрать своего пацана. Ясно? — насмешливо спросил похититель. — Где гарантии? Давай после первого чемодана ты сбросишь мне адрес, а я по пути где-нибудь оставлю вторую часть выкупа, — предложил свой вариант обмена Шароев. В то время, пока переговорщик думал, пришло сообщение, что сигнал идёт из быстро передвигающейся точки на третьей линии МКАД. И, что патрули ППС и ДПС уже ведут поиск золотистого «лексуса» с козырными номерами. — Нет. Мы так не сможем контролировать закладки. Делаем так, как говорю я, или разбегаемся. Твой родственник тоже разбежится… частями. Честно тебе скажу, папаша, надоел нам твой… Пальцы я ему рубить не буду… Я ему, как безмозглому барану… сразу горло. — Э… Зачем горячишься? Мы же пока всё правильно делаем. Вот сейчас уже поедем потихоньку… К часу успеем, — попытался успокоить разъярившегося бандита капитан Шароев. — Вот так лучше. Помнишь, да? Один прокол и… — мерзкий голос бандоса прервали короткие гудки. — Дрозд, вперёд! — крикнул я, — в Ржавки эти, чёрт бы их… Нужно успеть всё сделать до часа… Светлана, а ну-ка, почитай мне про эти Ржавки ещё что-нибудь интересное. Пока ехали, Лядова читала из разных источников почти одну и ту же информацию. Бывшая деревенька, названная от малюсенькой речушки с грязной водой. Население около пяти тысяч. Практически все когда-то работали на градообразующем предприятии. А предприятие это принадлежало институту, который занимался проблемой переработки мяса домашней птицы. В настоящее время эта тема понемногу заглохла, но птицефермы остались. Короче, наука уступила место производству. Сбросили схему газификации частных домов в пгт Ржавки. Отдельно были помечены дома, до которых цивилизация не дошла. Всего их было сорок два с пометкой «примерно». Ни хрена себе… сорок два, да ещё примерно! Да мы до утра… — Так, стоять! — скомандовал я, чувствуя, что где-то здесь незримо витает разгадка нашего поиска. Дрозд резко нажал на тормоз, чуть не спровоцировав аварию с микроавтобусом подполковника Жданова. Из окна вывалилось разъярённое лицо в «балаклаве», и в наш адрес полетели интеллигентные пожелания найти свой мозг, пройти медкомиссию водителю и поинтересовались здоровьем родителей последнего. Но Ваня его не слышал. Ваня с надеждой смотрел на меня. Внимательно. — Наверняка наш чеченец сидит где-то в надёжном закрытом помещении. В гараже, в сарае, в погребе, наконец… Сидит он там практически третий день и две ночи. Слышит одни и те же звуки, чувствует одни запахи и видит один пейзаж. Аналитики подсказали — «дым, печь» — это дом, который отапливается дровами, углём, коровьими кизяками, чем ещё там… Ибрагим чувствует дым… Петухи… Ребята, рядом с домом птицеферма, курятник, цех какой-то по выращиванию… Там петухи… Их кормят, они гадят, растут и орут… Каждый день… Каждый день и ночь орут! От такого соседства ёб… извини, Лядова, поехать мозгами можно, — негромко, как бы про себя, рассуждал я, глядя в одну точку. — А я всегда говорила, что наш шеф — гений! — тихо хихикнула Лядова. — Лейтенант Лядова! — Ах, оставьте, господин подполковник! — почти хором заорали опера. Шароев выскочил из внедорожника и побежал к микроавтобусу объяснять задачу спецам. Задача состояла в следующем. Ищем на окраинах посёлка дом с печным отоплением (то есть с дымом из трубы) с птицефермой через забор. Въехали в центр посёлка городского типа. На небольшой площади, буквально стена к стене, разместились несколько жизненно важных для местных жителей заведения. Продуктовый магазин, местное отделение полиции, какая-то контора и несколько боксов автосервиса с УАЗиком на «яме» с невзрачной вывеской на крыше. Нужно было торопиться. Неожиданно засуетилась Лядова. Похлопав Дроздова по плечу, негромко сказала: — Вань, останови-ка… — В туалет, что ли? — так же негромко спросил Иван, останавливая машину. — А ты знаешь, это мысль, — в ответ улыбнулась Лядова и, прихватив с собой ноутбук, выпрыгнула из машины. Вопреки ожиданиям наблюдающих, Лядова пошла не в сторону отделения местных коллег, не в ведомственный туалет полиции, а совсем в другую сторону. Светлана пошла к боксам автосервиса, где два чумазых мужика что-то безжалостно резали газосваркой. Ровно через десять минут к нам в машину садилась абсолютно счастливого вида молодая женщина с открытым ноутбуком в руках. На экране был изображён план северо-восточной части пгт Ржавки. Увеличив масштаб, Лядова ткнула своим легендарным уже маникюром в серый квадратик. — Вот этот дом нам нужен. Я так подумала, что посёлок маленький и ремонтники тут должны весь местный автотранспорт знать, даже игрушечный. Парни сказали, что в ту сторону третий день мотается точно такой, как на картинке, золотистый «лексус» с московскими блатными номерами, — щурясь в предвкушении похвалы, сообщила нам Лядова. — Домик этот в тупике. А вот эти длинные прямоугольники везде на плане и есть птицефермы, и откормочные цеха с орущими, вечно голодными молодыми петухами. — В следующий раз, Лядова, между «я подумала» и «Вань, останови», вставляй: «шеф, разрешите?» — недовольно высказался я, в душе понимая, что Светку с собой взяли не зря. Отъехали подальше от местной полиции и вообще от посторонних глаз. Мы с Шароевым вышли из машины и втиснулись в микроавтобус с собровцами. Спецов вместе с их легендарным начальником было шестеро. Нас (Лядову ни в коем случае не считаю) было трое. — Сколько бандосов, не знаем. Чем вооружены — тоже. Подкрепление вызывать будем? — задал сам себе вопрос Жданов. — Начнём драку — увидим. — Парни, заложник нужен живым. Так что открывать огонь в самом крайнем… Меня начальство предупредило… Политика, — тяжело вздохнув, сообщил я. — Значит, так. Работаем согласно утверждённому протоколу. Отсекаем входы-выходы. Пока ты, Чапай, ведёшь переговоры, снайпер занимает позицию. Больше десяти минут думать не давай. Пусть не борзеют. Начнут стрелять — даёшь команду снайперу, — учил меня уму-разуму зловредный старикашка. — Вот тебе уши, — сказал подполковник, вешая на меня гарнитуру портативной радиостанции. — Извини, лишняя только одна. Штурмуем по твоей команде, Чапай. Ты — старший, — с ревностной ехидцей в голосе напомнил мне Жданов. — Сам вперёд не лезешь и своим не даёшь. Это наша работа, сынки. Поехали? Нужный нам дом нашли быстро. А потому, что рядом стоящие завалюхи находились в крайнем запустении, судя по перекошенным заборам и заросшим участкам, и явно были нежилыми. Микроавтобус загнали под навес бывших грузовых весов, метров за триста от дома. Спецы гуськом, вытянувшись чёрной двенадцатиногой гусеницей, неспешным шагом потянулись на обговоренные позиции. Моего «барсика» поставили ближе, в переулке между высоким бетонным забором, отгораживающим территорию птицефермы, и кое-как сложенным штабелем из старых брёвен и досок. Лядова пересела за руль. Её назначили главной по связи, ну и чтобы «тылы» прикрывала своим молодым лейтенантским телом (так Дроздов сказал). Птичий ор из-за забора стоял сумасшедший! Видно, было время кормёжки.