* * * Чус и Биря сидели за столом и играли в карты. Игра как-то не шла… Сегодня был решающий день в их коммерческом предприятии. Чус взял с пола бутылку виски и плеснул немного в два стакана. Из закусок были только мочёные яблоки, варёная картошка и лук… — Блин, даже хлеба нет, — поморщился после выпитого Чус. — Ничего, брателла, сейчас Гапа приедет, хавчик привезёт. Кстати, ты этому… сегодня давал что-нибудь? — кивнув на пол, спросил Биря. — Обломится! Ему всё равно скоро кирдык, — усмехнулся Чус, наливая ещё виски. — Мне Гапа сказал, что чечена кончать не будем. С собой заберём. А ты бы не пил больше, Чус. Тебе через час за бабками ехать. Забыл? — останавливая руку Чуса, напомнил Биря. — Нормально? А мне Гапа говорил, что он лично этого чёрного… — Чусик? А что ты со своей долей делать будешь? А? Мы с Гапой решили в Питер уехать. У него там кореш в порту работает. Мы хотим там сеть шиномонтажек открыть. Может, с нами давай? Фирму откроем, начальниками будем! — мечтательно потянулся Биря. — Не, чувак, не моё это! Я знаешь, какую тачку на эти бабки смогу купить? Королём стритрейсеров стану! В Питере обо мне ещё услышите. Я и к вам гоняться приеду, Биря! — довольно улыбаясь, сообщил Чус. Снизу послышался стук. Биря криво улыбнулся и, кивнув в сторону люка в подвал, сказал: — Жрать, небось, просит. Может, бросим ему пару картох? Чус отбросил пыльный затоптанный половик и, стукнув несколько раз каблуком по люку подвала, крикнул: — Ты чего шумишь, падла? Сейчас на голову нассу… — Воды дайте, шакалы, второй день воды нет… — донеслось из подвала. — Вот точно сейчас нассу! — крикнул Чус, расстёгивая молнию на джинсах. — Раз… раз… Внимание!!! — неожиданно громко послышалось через полуоткрытую форточку окна. — С вами говорит подполковник полиции Чапаев! Все, кто находится в доме номер пятьдесят один по улице Зеленоградской. Дом окружён спецподразделением полиции. Сопротивление бесполезно. Выходить на улицу по одному, оружие бросать на землю при выходе. При оказании сопротивления будет открыт огонь на поражение! Даю… пять минут! Время пошло! Секунд пять парни сидели на своих местах с открытыми ртами, ничего не понимая. Первым очнулся Биря. — Нет. Гапа не мог сдать… Гапа — кореш… Пригнувшись, Биря подошёл к окну, отодвинул горшок с засохшей геранью, отвёл в сторону выцветшую занавеску и посмотрел на улицу. Он увидел сразу двоих. В чёрных комбинезонах, в разгрузках поверх бронежилетов, на головах матово-чёрные каски с пуленепробиваемыми прозрачными забралами. Один лежал на крыше квадратного водяного бака со снайперской винтовкой у плеча. Второй присел на одно колено и целился в окно из короткоствольного автомата. — Чус! Слышь, Чус! Нам, похоже, пи…! Стоя на коленях перед окном, Биря старался найти выход из создавшегося положения. Неожиданно он услышал сзади какое-то журчание. «Чус виски опрокинул?» — зло подумал он. Обернулся. Его напарник продолжал сидеть в той же позе, со стаканом виски в руках и открытым ртом, а с его стула на пол стекала жидкость. «Обоссался», — понял Биря. — Чего сидишь, идиот? Подрываться надо, — захрипел от неожиданности Биря, — я ход через огород знаю. Забор перелезаем, а там ищи-свищи на территории фабрики… Идёшь? — Я… я не могу… А машина? — испуганно спросил Чус. — Какая машина, придурок? На ней Гапа уже где-то пилит… Ну, как знаешь, — махнул рукой Биря и быстро, передвигаясь по-собачьи, метнулся на другую сторону дома. Чус услышал резкий звук разбившегося стекла в соседней комнате, потом скрип открывшегося окна и звук какой-то возни. Упав на колени, Вова пополз в сторону печки. Справа от неё было небольшое подсобное помещение, вход в которое было завешено обычной тряпкой. Здесь, между молочным бидоном, пахнущим брагой, старым опрыскивателем и стеллажом с пустыми банками, Чусов Владимир Иванович благополучно и спрятался. Согнувшись в три погибели, Биря бежал. Задний двор придомового участка он знал как свои пять пальцев. Ещё мальчишкой он здесь проводил практически каждое лето. Рыбалка, грибы, ягоды… Дед работал сторожем на птицеферме, а это значило, что жареная курочка на обед и яичница на завтрак не переводились. Вот тут, за малинником, проход к бетонному забору фабрики… — Зараза, — Биря схватился рукой за макушку замёрзшей на ветру головы, — шапку в доме забыл… — Стоять, урод! — Бире поначалу показалось, что его оглушили эти два слова. — Упал мордой в землю! Слева из-за дровяного сарайчика, к Бире медленно приближался здоровенный мужик в каске, весь в чёрном и с коротким автоматом в руках. «Это всё? Он сказал — урод… Это я урод?» — судорожно трепыхались мысли в его непутёвой голове. Взгляд Бири невольно остановился на штыковой лопате, воткнутой в землю. Не соображая, что делает, парень быстро вытащил лопату и занёс её над головой. Реакция спецназовца была нелогичной. Он поднял левую руку… типа, «подожди». Потом перекинул ремень через голову, забросил автомат себе за спину, и негромко сказал: — Теперь давай, б… Но ничего не случилось. Из-за сараюшки вышел ещё один боец, постарше, и с раздражением сказал: — Приходько! Всё не наиграешься? Потом подошёл к оцепеневшему Бире, отобрал и бросил на землю лопату и, саданув его по заднице ногой, спросил: — Отомри, баран! Сколько в доме осталось? Оружие есть? Биря, быстро-быстро заморгав, сказал: — Оди… двое… один в подвале. Оруж… не… ножик только. — Приходько, обыщи этого… и к автобусу, — распорядился подполковник Жданов. Потом, нажав на тангетку радиостанции, крикнул: — Чапай, одного взяли! Третий, один дым в окно! Как понял? Чапай, жду команды на штурм. — Первый, начинаем штурм! — крикнул я и махнул рукой Дроздову. Послышался звук разбитого стекла. Это полетела в дом дымовая граната. Надев противогазы, в дом через окна и двери ринулись наши парни. Вскоре через все щели старого деревянного дома на улицу повалил плотный белый дым. Оставшийся снаружи Жданов громко крикнул: — Парни, открывайте всё, что можно, пусть дым выгоняет. Супостатов волоките на свет! Из помещений дома послышались доклады: — Первый, — чисто! — Третий, — есть один! Под контролем! — Второй, — чисто! Закисшие оконные петли не работали, пришлось оконные рамы просто выламывать. Свежий ветер ворвался в помещения старого дома, и застоявшийся, тягучий, как кисель, смрадный воздух вместе с дымом быстро выдуло. Мы с Дроздом и Шароевым вошли как раз тогда, когда из подсобного помещения за ноги вытаскивали брыкающегося и орущего от страха гражданина Чусова. — Фу ты, б…, а вонючий какой! — поморщился один из собровцев. — Заложник где, сука? — яростно дёрнув Чуса за ухо, крикнул ему в лицо Дрозд. — Адвок… адво… ката… требую! — визжал Вова, бешено вращая зрачками. — Пошёл! Рот закрыл, ссыкун! — толкая Чуса в спину складным прикладом автомата, крикнул боец. Наконец кто-то услышал раздающийся стук в пол. Накинутый на люк толстый стёганый половик поглощал звуки, и только сейчас полицейские услышали крики откуда-то снизу. — Я здесь! Здесь! Под столом! Я здесь! Шароев оттолкнул ногой стол и снял с люка половик. Все увидели небольшой люк, закрытый на обычную щеколду. Через несколько минут наверх подняли измождённого, дрожащего от холода парня. Засохшая сукровица в ушах и в носу. Слипшиеся волосы от только начавшей засыхать крови на голове. Бурого цвета гипсовая повязка на руке, была поломана в нескольких местах. Парень щурился, прикрывая глаза здоровой рукой от дневного света, но, на удивление всем, улыбался. — Усманов Ибрагим? — задал я первый вопрос. — Усманов, — тихо ответил чеченец, кивнув головой. — А можно воды попросить? Не давали… Один из офицеров СОБРа отстегнул свою флягу и протянул парню. Тот взял и долго-долго пил. Мелкими глотками, не спеша и наслаждаясь. Его не торопили. Потом отдал флягу бойцу и сказал: — Спасибо большое. Не знал, что вода может быть такой вкусной. Значит, вы меня нашли. Значит, всё-таки поняли. — Расшифровали мы тебя, — осторожно похлопав по плечу парня, улыбаясь, ответил Шароев. — Ладно, шифровальщики… — как всегда недовольно, буркнул Жданов, — Сколько их было, Усманов? Бандосов этих… — Я видел только троих. Да, троих, — уверенно ответил Ибрагим. — Так… двое у нас… Где третий? — крикнул Жданов и выбежал на улицу. * * * Гапа возвращался в Ржавки на арендованном «логане». «Лексус» Чусова он оставил на платной стоянке в Зеленограде. Бывший сиделец был доволен собой и уверен в исходе затеянной операции. Операции, результаты которой позволят ему безбедно прожить до конца… До конца, которого в обозримом будущем просто не намечается. Всё! Хватит! Крутил ржавые гайки, сбивая пальцы на руках, дышал всякой гадостью в малярных камерах, опрессовывал, подгонял, настраивал… Теперь он будет крутить пробки на бутылках с элитным пойлом, дышать морским бризом тёплого моря и прессовать тёлочек на белом песке тропического пляжа. Лафа совсем рядом! Что делать с пацанами и нужно ли с ними делиться? Ну, с Бирей пока не решил… как пойдёт. Туповат напарник, хотя и преданный. А Чус вообще по боку! Кто ты такой, фраерок? К маме, мальчик, к маме!