* * * Мы мыли руки в ванной и дразнили животных, когда щёлкнул замок на входной двери и в прихожую вошла Ксюша. Сразу бросилось в глаза, что вошла она как-то тихо, без своего обычного: — А что у меня есть… Сбросила сапоги, повесила дублёнку, звякнули на тумбочки ключи… Проходя мимо ванны, негромко бросила в нашу сторону: — Привет. Ванну надолго не занимайте… — И бесшумно прошла в спальню. Мы с Женькой переглянулись, пожав плечами, и я пошёл «на разведку». Войдя в спальню, я всё увидел собственными глазами и плотно закрыл дверь. На кровати сидела немного зарёванная Ксюша с огромной синей шишкой на лбу и кровоточащей нижней губой. Мы оба молча смотрели друг на друга. Она — в ожидании вопросов. Я — в ожидании объяснения. Первой «ожила» гражданская жена: — Потом, Андрюш. Я в ванную. Помоюсь и припудрюсь, чтобы Женьку не испугать. Я понял, это были не спортивные травмы… * * * Мы выключили люстру и включили ночник в спальне. А потом легли на нашу широкую кровать всей семьёй, то есть впятером. И мы с Женькой начали рассказывать маме и животным, как интересно и содержательно мы провели этот вечер. Мама, накрывшись одеялом по самые глазки, внимательно нас слушала. А в самых прикольных местах немножко морщилась и, прикрывая разбитую губу ладошкой, посмеивалась. Тимка и Боцман иногда менялись местами и ходили по нам, урча и повизгивая, как бы напоминая Ксюше, что животных ещё не кормили. Женька нечаянно уснула во время рассказа о «лебедином озере», и я, осторожно взяв её на руки, отнёс девушку на её законное место. Потом мы с её мамой прошли на кухню, я достал бутылку водки, налил две рюмки и серьёзным тоном сказал: — Всё по порядку… Мелочи не пропускай. — У меня тренировка с утра, — подозрительно глядя на рюмку, неуверенно сказала ответственный тренер. — Отмени. Хочешь, я тебе записку напишу? Выпили. И Ксюша… моя сильная и целеустремлённая Ксюша… девушка с железным характером и жёсткими кулачками, чемпионка всего, чего только можно, уткнувшись мокрым носом мне в шею, заплакала. Нет, не рыдала, не билась в истерике, проклиная судьбу и обидчиков. Она тихо плакала, хлюпая носиком и не вытирая слёзы, как плачут обычные слабые женщины. Знаете, так ещё плачут дети от обиды и несправедливости. Когда веришь, доверяешь, надеешься на помощь, а тебя вдруг… Пришлось налить ещё полрюмочки и сунуть ей в рот кусочек лимона. От лимонной кислоты защипало ранку на губе, Ксюха затопала босыми пятками, замахала руками и… перестала плакать. Посмотрела на меня ещё полными слёз глазами, тихонько высморкалась в мою футболку и сказала: — Только ты не ругай меня… ладно? — Ладно, — пообещал я, вытерев пальцами её последние слёзки. — Когда ты позвонил, у меня последняя группа занималась. Обрадовалась, думала, после работы заеду в маркет, куплю чего-нибудь… Пир закатим! Вспомнила, что у нас в холодильнике ничего, кроме этого лимона, нет, — наконец улыбнулась Ксюша. — Села в машину, еду. Мне нужно было вправо с главной дороги уходить, чтобы к супермаркету свернуть. Начинаю перестраиваться в правый ряд, а тут, откуда ни возьмись, чёрная «бэха» из левого ряда меня подрезает… Я правее ухожу, а эти уроды меня всё больше поджимают. А потом — бах… Удар! Я по тормозам. И эти останавливаются впереди меня. Сначала один мужик выходит из «бэхи», подходит к своему бамперу, что-то щупает и мне машет, мол, выйди, посмотри, что ты наделала. Ну, я вышла, подхожу и вижу: на бампере у них приличная такая трещина. А тут выходит ещё один бычара и бьёт ногой по своему же заднему бамперу… А бампер… бах… и отвалился, Андрюша! Бампер «БМВ»… на асфальт! Он мне: — Ты что натворила, кошёлка? Кто тебя ездить учил? А я оборачиваюсь, думаю: а что тогда с моей машиной, если у бээмвэшной «семёрки» бампер вдребезги? И что ты думаешь? На «морде» у моей «мазды» ни одной царапины. Целенькая такая стоит моя девочка… И тут я начинаю понимать, что меня вот прямо сейчас, вот только что подставили и на бабки развести хотят. Чувствую, закипать начинаю. Ну, я им и говорю: — Слышите, вы, чуханы! А ну-ка жопы в руки и на… отсюда! — И что эти «чуханы»? Послушали тебя? — уже представляя себе, чем всё это представление закончилось, спросил я. — А тот, первый, здоровый такой, захватил «в замок» мои руки сзади. Видно, борец, потому что захват был правильным, и я пошевелиться не могла. Поворачиваюсь — а тут кулак летит мне в голову… Бац! Хорошо, подбородок чуть успела поднять, так бы в нос… И была бы я сейчас похожа на белую негритоску с приплюснутым носом. Чапаев, нравятся тебе афророссиянки? А как больно, б… Второй кричит: — Виталька, залезь к ней в машину! Виталька — это третий. Доходной такой. Вылезает из «бэшки», открывает багажник и бросает туда разбитый бампер. Потом забирается ко мне в машину и вытаскивает мою сумочку. Я начинаю понимать, что что-то нужно делать. Почти ещё день… машины по дороге туда-сюда… Ну и ору, выпучив глаза: — Помогите! Помогите! Воры! А, хрен! Машины проезжают спокойненько мимо. Второй ко мне подскакивает, хотел рот, видно, закрыть. А тут первый, который меня сзади держал, чуть позу поменял, и мне немного посвободней стало. Ну и я этому второму головой по носу… хрясь! Тот как заорёт… А я смотрю на дорогу и глазам своим не верю… Мимо нас медленно так машина ППС проезжает. Думаю, ну, всё, конец моим мучениям. Наши! Родненькие! Хана вам, пи…ры. А хрен, Андрюша! Не наши это были. Можешь себе представить… Стоят почти вплотную две машины. У капота один здоровенный лось держит сзади орущую во всё горло женщину. Второй согнулся в три погибели, и из его носа красная юшка на снег капает. А третий тут же на капот вытряхивает из женской сумочки содержимое. И эти… Ковбои! Джеки Чаны, мать их… Хозяева дорог! Суки ментовские! — Ксюша! — жёстко обрываю оскорбления в адрес доблестных… — А может, они не видели? — Что? Да тот, который справа сидел, офицер, даже отвернулся и вперёд своему напарнику рукой махнул, мол, давай, давай вперёд, — вскочила со стула от возмущения Ксюха. — Ладно! С этим разберёмся… Дальше что было? — нетерпеливо спросил я. — Дальше? Дальше этот Виталик крикнул, что права мои нашёл и техпаспорт на машину. А второй урод поднялся — и ногой мне в живот… Я ноги поджала, и этот меня в сугроб отшвырнул… Ну а дальше самое интересное. Прямо над нашими головами что-то как загудит! У меня аж шапка дыбом встала. Смотрю, огромный длинномер возле нас притормаживает. А его по гололёду тащит, и он опять громко так: у-у-у-у-у!!! И тут на пассажирском месте стекло опускается, и оттуда дядька в тельняшке высовывается и орёт: — Отпустили девку, суки! Всех покрошим! А в руке, представляешь, нож — как меч у Ильи Муромца размером. Ну, эти уроды засуетились… Я в сугробе копошусь, встать пытаюсь… Виталик мне в карман куртки бумажку с телефоном сунул и сказал, что права и документы на машину можно выкупить за «полтинник». Короче, уехали они. Дядька-дальнобойщик ко мне подбежал, спрашивает: — Автоподставщики? Помощь нужна, дочка? Я говорю: «Нет, спасибо, дяденька». Ну, они и уехали. Теперь у меня нет прав, документов на машину и ещё чего-то. Слово это — «ВЕРА» — называется. Кому верить, Андрей, если «наши защитники» морды свои от чужой беды отворачивают? Завтра у Лильки пятьдесят штук займу, — переходя на ультразвук, закончила свой рассказ Ксюша и опять беззвучно заплакала, уткнувшись в мою только высохшую шею. — Я тебе займу, у Лильки неудобно как-то, — попробовал перевести Ксюшину идею в шутку. — А ты что, зарплату получил? — не поняла шутки униженная, избитая и оскорблённая. — Послушай, а ты, когда остановилась, двигатель в своей машине выключала? — безразличным тоном спросил я. — Нет, кажется… Нет, не выключала. Холодно же было, климат работал, — хлюпнув носом, ответила Ксюша. — Умничка моя, ключик от своей машины дай. Я сбегал во двор, где стояла «бесправная» Ксюшина машина и вытащил из авторегистратора флэш-карту. А после того, как уложил до сих пор вздрагивающую от пережитого жену в постель, уединился на кухне в обнимку с ноутбуком. Нужно будет Дрозду проставиться. Это он подарил Ксюхе китайский авторегистратор в день покупки её машины. Сам настроил и установил. Радости было… «Кино» смотрел три раза. После первого долго не мог успокоиться. Мозг сравнивал то, что рассказывала моя смелая девочка, мой домашний ангел, и то, что я видел своими глазами. Глазами не подполковника полиции, а глазами нормального, здорового физически и морально, русского мужика. Кто вы, скоты? На вид вроде славянской внешности. Как там Жданов говорил? «Только я имею право его судить и наказывать. Я — муж униженной и изуродованной этим ублюдком жены». Может, прав? На отъезжающей «БМВ» седьмой серии чёрного цвета чётко читается номер… Что за… А! Номера ДНР. Донецкая народная республика. Их сейчас на территорию России пускают без проблем. Ну да, кто-то в окопах, а кто-то на «БМВ» автоподставами занимается. Их нужно на родину депортировать. Там, кажется, смертную казнь не отменяли. А вот и «рено» ППС. И правда, медленно катится. Номер двести сорок шесть. Лицо в окне… смотрит… погоны… старший лейтенант, по-моему. А что там меленькими буквами на двери? Да ладно! «Новокузнецкое» отделение. Родные вы мои! Звонить Мишину… поздно. С утра «обрадую». Фура катится. Номера… крымские номера. Вернее, Севастопольские. Регион 192-й. Вино в столицу привезли? А вот и дальнобойщик! Ты мой дорогой! За полтинник мужику, наверное. Недельная щетина, мятое лицо от недосыпа, застиранный полосатый тельник, старые треники с обвислой задницей и пузырями на коленях. На ногах морпеховские берцы с болтающимися шнурками. Таких хрен чем напугаешь! Такой один рванёт на себе тельник и с криком «Полундра!» на толпу супостатов пойдёт. Спасибо тебе, батя, за то, что вступился за мою девочку! Ровной тебе дороги и адекватных моих коллег. После третьего просмотра эпизода, где главную героиню играл мой домашний ангел, я позвонил Жданову. — Извини, что… — Ничего. Не спим… — Вить, я с тобой. С условием… — Согласен, под грифом «секретно». Только к шефу идём вместе. — И ещё… — Завтра в девять к тебе Ленку приведу. — Спокойной ночи, Жданов. — До утра, Чапаев. * * * Ночь спокойной не была. Ксюшка во сне дрыгала ногами и, как я ни берёгся, таки заехала коленкой мне в пах. Что-то мычала непонятное, ворочалась, а среди ночи вдруг села и абсолютно спокойным голосом спросила: — Андрюш, ты их поймаешь? — Поймаю, поймаю обязательно… но только завтра. А сейчас спать, моя хорошая. * * *