Жданова мы успели поймать у самого входа в минивэн. Суммарный вес наших с Дроздом физически развитых тел примерно составляет сто девяносто кило. Но нам потребовалось значительное количество времени, чтобы почти пятидесятилетний Жданов перестал сопротивляться. Причём мы отдавали себе отчёт, что старый спецназовец делает всё от него возможное, чтобы не навредить нашему здоровью. В конце концов я так и не понял, кто из нас победил. Наши сто девяносто или его восемьдесят кило живого ментовского веса. Мы втроём сидели в сугробе. Дрозд предложил закурить, а Жданов попросил слова. Дали. — Мужики! — начал свою речь Жданов, нервно прикуривая сигарету трясущимися руками. — Не дай вам Бог по жизни пережить то, что мне пришлось. Я сегодня весь день думал, что буду делать, когда эту мразь найдут. Поверите? Ответа нет! — Вить, я примерно представляю себе, что ты сейчас мне хочешь сказать, — попытался достучаться я до сознания Жданова. — И вот что я тебе скажу… я не отдам тебе его, Жданов. В сугробе сидели и молчали вываленные в снегу три здоровых мужика. У сидящего слева — сзади на чёрной униформе белели четыре буквы «СОБР». Я легонько качнул плечом Дрозда, призывая его быть сейчас особо внимательным. Потому что я один на один со «старичком» Ждановым не справлюсь. — Убивать не буду. Слово даю, эта падаль до суда доживёт, — мрачно продолжил подполковник, зачерпнув рукой большой комок белого снега. — Я просто потрогать его хочу. Руками почувствовать чужого… Он же знаешь, что с моей Ленкой сделал, Чапаев? Сказать? Сказать тебе? А тебе, Дрозд? — яростно закричал в лицо Ивана раздёрганный от нервного стресса Жданов. — Не надо, Игнатьич… — отвернулся Ванька. — Прекрати, Жданов! Это твоя боль! Пойми ты это! — попытался успокоить я товарища. — Сам переживи и Ленке помоги. Ей в сто раз тяжелее. Я даже представить себе не могу, что она почувствует, когда эту сволочь ещё раз увидит. А ведь увидит, Витя! Завтра с утра её ко мне на опознание. Она его опознать должна, а не то, что ты из него сделать хочешь! — Это будет завтра, Чапаев. Ну, будьте вы мужиками, ради Христа. Мне пять минут нужно… и забирайте. Ещё раз говорю: до суда доживёт! — крикнул Жданов и запустил в лобовое стекло своего автобуса огромный снежок. — Пять много… Две! — неожиданно для себя сдался я, кивнув Дрозду. — И что я за две минуты… Ну, три хотя бы, мужики, — привставая, попросил Жданов. — Две, Игнатьич, две… или я его сейчас забираю в «Транзит», — кивнув мне в ответ, согласился Дрозд. Я остановил Жданова у входа в чёрный минивэн и тихо попросил: — Табельный отдай… от греха. Подполковник нахмурился и достал свою «гюрзу» из нагрудной кобуры. Потом заученными движениями вытащил из него магазин, передёрнул затвор и отдал мне. Я отошёл, но дальше на его дороге встал Дрозд и, мило улыбнувшись, сказал одно слово: — Нож. Отдавая нож Дрозду, Жданов укоризненно покачал головой и с упрёком сказал: — Парни, я ж пообещал… Мы ж не пацаны какие. Ключи от браслетов дай. Иван бросил Виктору ключи от наручников и включил секундомер на своих знаменитых швейцарских часах «натовского десантника». Эти часы были его гордостью. На вопрос «откуда?» Иван делал серьёзное лицо и говорил, типа, братья по оружию на совместных учениях подарили. Но все знали: нет у Ваньки в НАТО братьев. Снял с кого-то, паразит. Мы с Дроздом примерно знали, что с насильником своей жены будет делать подполковник Жданов. Знали! Знали, потому, что сами бы сделали с этим недочеловеком то же самое. То же самое за две минуты? Вряд ли… Зато я ещё знал, что поступил противозаконно. Сам преступил закон да ещё и втянул в эту историю своего подчинённого. Сначала всё было спокойно. Видно, разговаривали. Примерно на второй минуте минивэн первый раз сильно качнуло. Потом ещё… ещё… Я махнул Дрозду рукой, и мы подбежали к уже раскачивающемуся, как маятник часов с кукушкой, микроавтобусу. — Васильич, он двери заблокировал! — крикнул мне Иван, пытаясь пальцами подцепить край закрытой двери. — Он же так убьёт его! Отойди, буду стрелять в боковое окно! Жданов, на пол! Стреляю! — крикнул я, чуть не примёрзнув губами к покрытому изморозью стеклу. — Чапай, не стреляй! Время! Десять секунд… восемь… семь… шесть… — закричал Ванька. Неожиданно громко зазвенели часы Ивана, отмерив ровно две минуты экзекуции. Автобус прекратил качаться и вздрагивать, как от предсмертных судорог. Ещё через секунд десять дверь минивэна открылась, и на пороге появился Жданов с блестевшей от лунного света лысиной. Вспотел от трудов… Как-то злорадно улыбнувшись, Игнатьич запрокинул голову и посмотрел на звёзды… Потом, глубоко вдохнув морозный воздух, мрачно сказал: — Я тебе обещал? Живой… После этих слов он начал рывками, держась за меховой воротник куртки Мухтара, вытаскивать из автобуса мычащее, обездвиженное тело насильника. Скатившись по ступеням микроавтобуса, Сулейманов упал в глубокий снег. Он не шевелился, только что-то мычал, хватая губами снег. Жданов лёг с ним рядом и покатался по снегу. Потом начал забрасывать им Мухтара, и вскоре возле нас образовалось довольно реалистичное «поле боя». Жданов, встал, покачиваясь… закурил и вполне спокойным голосом сказал: — Вот тут эта гнида на меня и напала… при попытке к бегству. А я защищался… как мог! А вы позже, мужики, подошли. Ясно? Чапаев, ты во время погони за преступником ногу подвернул, а Иван тебе помощь оказывал. — Ты бредишь, Игнатьич? — спросил, насупившись, Дроздов. — Можно группу вызывать, Чапай. Табельное отдай, — протянул руку Жданов. — Табельное отдам в Управлении. Группу вызвал. Дрозд, притащи из «Транзита» тряпки. Я видел, там есть. Нужно салон в автобусе от крови этого кабана оттереть, а то в СИЗО всей компанией будем ночевать. — Дрозд, тряпки не нужны… крови нет, — негромко ответил Жданов, рассматривая свои кожаные перчатки. — В смысле? Как нет? — в недоумении спросил я, рассматривая абсолютно не повреждённое, чистое лицо Сулейманова. — Как учили… — зло ухмыльнулся подполковник. — Жданов! Ну, ты всё-таки — мудак! Старый, психованный мудак! * * * Минут через тридцать на конечную маршрута двести сорок шесть начала съезжаться дежурная следственная группа. Каково же было моё удивление, когда я увидел, что всё это воинство приехало на нашем «пепелаце», а за рулём сидела наша дознавалка Блекис. — Галина, ты как? — с восхищением спросил я, на всякий случай обходя по периметру наш минивэн. — Да вы не беспокойтесь, Андрей Васильевич, я ещё в школе на права сдала. У меня и машина есть, правда старенькая, — улыбаясь, ответила Галина. — Ой, а что это? Это она увидела перекопанный до асфальта снег «на месте задержания» преступника Сулейманова. Надо сказать, что это место привлекло внимание почти всех сотрудников следственной группы. Изрытое ногами, укатанное спинами снежное пятно, с редкими каплями крови, давало пищу неуёмной фантазии сотрудникам внутренних дел. Эксперт-криминалист Жорик Гагуа, например, сказал: — Я так понял, тут ниндзя друг у друга по очереди конечности тупыми мечами отсекали. А потом без ручек и без ножек куда-то укатились! — Нет, скорее, тут спаривались носороги! — мечтательно заметила Виолетта Юрьевна. — Носороги в наших широтах не водятся, — резонно заметил Жданов и показал всем окровавленный указательный палец. — Кстати, кровь моя. Травму получил при задержании. Тут же на чехле от заднего сидения минивэна «СОБРа» лежал и сам задержанный насильник. Над ним уже склонился судмедэксперт с растерянным лицом, и было такое впечатление, что тот не знает, с чего начать… Строгий окрик Виолетты Юрьевны заставил всех обернуться: — Ребята, шевелитесь. Я не хочу тут воспаление лёгких подхватить. Гагуа, работай в «Транзите». Виктор, это твой транспорт? — спросила следователь по особо важным, кивая на чёрный минивэн собровцев. — Так точно, Виолетта Юрьевна, это наше средство передвижения, — ответил Жданов, сидя на ступенях своего автобуса и загораживая собой вход в салон. — Виолетта, я вызываю «скорую»! Срочно! — вдруг крикнул пожилой судмедэксперт, застёгивая куртку на Сулейманове. — «Скорую» или «труповозку»? — решила уточнить Виолетта Юрьевна. — Пока «скорую». Хотя сердце трепыхается, как тряпочка, — покачал головой судмедэксперт, набирая на телефоне номер. — Наркоман, наверное. — А извращенцы, они на девяносто процентов наркоманы. Да, Жданов? — почему-то не глядя на собровца, спросила следователь. — Точно, — кивнул Виктор, глубоко затягиваясь сигареткой. — Ты что, по нему на танке ездил туда-сюда? — тихо спросила Виолетта Юрьевна у подполковника, отведя его в сторону. — Не поверишь… Сопротивлялся. Физически подготовленный оказался. Видишь, какой здоровый. А я голыми руками… только с целью необходимой самообороны. Вон хоть у Чапаева спроси, — так же тихо ответил Жданов. Я стоял рядом, поэтому слышал их разговор. Естественно, врать не стал. — Так и было. Голыми руками. Приехала «скорая». Сулейманова осторожно перегрузили на носилки и понесли к машине неотложки. Что было удивительным, за всё время после «физического наказания» и до погрузки в «скорую» Мухтар не произнёс ни одного внятного слова, только стонал. И ни разу не потерял сознание, хотя было видно, что боли мучают мужика запредельные. — Галина, ты поезжай вместе с ним… с обвиняемым. Может, говорить начнёт. Ну и заключение первичного осмотра заберёшь. — распорядилась Виолетта, — Будем надеяться, до вскрытия дело не дойдёт. По дороге в больницу врач скорой помощи спросил у дознавателя Блекис: — Это что, его маршрутка сбила, что ли? Вот гоняют, черти! Галина сначала хотела промолчать, но потом задумчиво прошептала: — Нет, это он так сопротивлялся… — Волна, — вдруг отчётливо произнёс подозреваемый. * * * Домой добрался поздно. Или рано… Сон приснился нехороший. Мрачный какой-то. Будто выхожу я из ванной со щёткой зубной во рту, а на кухне только Ксюша кастрюльками гремит. Спрашиваю её: — А где Женька?