— Никого! — посерьёзнев лицом, ответил «пепс», забросив «калаш» за спину. — Молодец! Отмечу… — пообещал Дрозд, входя за мной в палату. Палата рассчитана была на двух человек и носила статус «послереанимационной». Кушнарёв лежал один. Он был в сознании и непонимающе смотрел на нас с Дроздом, нервно шевеля голыми ногами под простынёй. Одна его рука была загипсована по самую шею, а через вторую, прикованную наручниками к дужке на кровати, в вену бандита и убийцы по трубкам шло дорогостоящее импортное лекарство. Раненый настороженно наблюдал за нами, понимая, что врачи не ходят в халатах на два размера меньше и на пациентов не смотрят, как бультерьер на крысу. Я взял стул, придвинул его вплотную к кровати и спросил: — Надеюсь, понял, кто мы? Как чувствуешь себя, бандит? Изо рта раненого вырвался какой-то хрип, потом в горле у него что-то заклокотало, забулькало, но через пару секунд мы услышали вполне членораздельное: — Понял я… Хреновато… грудину ломит. — Это ничего, пройдёт. А может и не пройти… Как его, Дрозд? — спросил я у Ваньки. — Виктор… — напомнил тот. — Говорить-то с нами будешь, Витёк? Предлагаю тебе «чистуху» написать. И тебе зачтётся, и нам беготни меньше. Тогда уже точно выживешь. Как твоего подельника зовут и где его найти можно? А, Вить? — наклонившись ближе к голове Кушнарёва, громко спросил я. Было видно, как заволновался бандит, как снова задёргались под белой простынёй его ноги и напряглась сильная мускулистая рука, прикованная наручниками к скобе кровати. Кушнарёв что-то зло промычал и отвернул голову к какому-то умному прибору, помогающему ему дышать. — Да, что за ерунда у тебя тут, Кушнарёв? Ни хрена я тебя не слышу. Какие-то трубки, провода, шланги… Они ж тебе жить мешают, Витёк, — убеждённо произнёс я и, не торопясь, начал беспорядочно вытаскивать из тела Кушнарёва всё, что казалось мне лишним. Как-то тревожно завизжал умный прибор, заморгав разноцветными лампочками, а из тонкой трубки капельницы прямо на бинты Кушнарёва закапала какая-то желтоватая субстанция. — Вы чё… Вы чё, демоны? Я же так сдохну! Врача зовите… — испуганно, но очень даже внятно заорал пациент, бешено вращая зрачками глаз. — О! Заговорил… я так и понял, что всё это тебе мешает. Теперь на вопросы отвечать будешь? — спросил я, на всякий случай, показывая Дрозду на дверь. Ванька всё понял. Уже под продолжительный жалобный вой Кушнарёва он взял больничный стул и подпёр его спинкой ручку входной двери. И вовремя. С той стороны больничной палаты раздался сначала нерешительный стук, а потом мы услышали голос медсестры Катеньки и невнятный бубнёж нашей охраны: — У вас всё нормально? У меня по сто шестнадцатой три красные лампочки зажглись… Я Михаила Ивановича позову! — Девушка, идут следственные действия… не положено. Валера, не пускай… держи её… — Ты говорить будешь, падаль конченая? — зашипел над ухом у Кушнарёва с искажённым от злобы лицом Ванька. — На раз, два, три — вырубаю! — сказал Дрозд, насильно повернув голову раненого к панели прибора жизнеобеспечения, где толстый палец опера давил на тумблер с надписью «Выкл.». — Сюда смотри, Куш! Видишь, зелёный курсор дёргается и ёлочки рисует? Смотри… смотри! Если увидишь, что эта ёлочка выпрямилась, значит, ты сдох… — уже спокойным голосом объяснил я бандиту, дёрнув его за ухо. — Буду… буду говорить, — уже задыхаясь, хрипел Кушнарёв, — не вырубай только… Я быстро открыл дверь в палату и пропустил внутрь медсестру Катю со словами: — Что-то пациент ваш разволновался. Метаться начал, нервничать… успокоить не можем. Проводки тут какие-то, трубочки повылетали… Ты, милая, повтыкай ему всё на место, а мы снаружи подождём. Сержант! — позвал я. В палату быстро зашёл второй постовой и замер в ожидании указаний. — Присмотри тут, пока Катя ремонтом занимается. И в следующий раз воды меньше пей, — улыбнулся Дрозд, показывая сержанту, где нужно стоять. Надо отдать должное Кате, она не задавала лишних вопросов, а быстро бросилась подключать Кушнарёва к приборам жизнеобеспечения, настраивать заново капельницы и распутывать разноцветные проводки. Мы с Дроздом отошли к сестринскому посту и без разрешения налили себе из термоса по чашке недурственного кофе. — Думаю, здесь он ещё, — как бы про себя негромко сказал Иван. — Ты это о ком? — О четвёртом стрелке, который двоих парней из ЧОПа вальнул. Странно, что он Куша не грохнул. Пожалел, как думаешь, шеф? Мы же сумку с деньгами так и не нашли. А ты обратил внимание, как инкассатор её нёс? Тяжёлая. Его аж перекособочило всего… Не бросил он её. Это ж единственная его добыча. Спрятал где-то в норке, — задумчиво ответил Дрозд. — Скорее всего, он после того, как добил первого инкассатора, сумку подобрал и в торговый центр побежал. А за ним и Куш раненый метнулся. Там народ бегал, суетился туда, сюда. Затеряться было несложно. Пробежали торговый зал насквозь и вышли через другой выход. Вы внутренние камеры торгового центра отсматривали? — спросил я Дроздова. — Да когда, Васильич? Я же с «гайцами» работал. Смотрели только уличные, — махнул рукой Иван. — Женька Шароев должен был… — Я так себе мыслю, если они такие «продуманные», то и вариант запасного отхода у них должен был быть. Ты прав, Ванятка, они через торговый зал пошли. У них резервная тачка стояла на второй стоянке торгового центра. Так, на всякий пожарный. Во всяком случае, я бы так и сделал, — честно признался я, обратив внимание, что из сто шестнадцатой палаты выходит, на ходу снимая перчатки, медсестра Катерина. Поравнявшись с нами, она, посмотрев на нас грустными глазами, полными слёз, сказала: — Я знаю… ребята сказали мне, что он плохой. Но я вас прошу… не мучайте его больше. Человек же всё-таки. Мы ей ничего не обещали. Да мы в принципе и не начинали его мучить. Так… за провода подёргали. Живой же. А вот парни-инкассаторы, честно выполнявшие свою работу, нет. Кушнарёв ждал нас. Ещё дверной замок не успел щёлкнуть, закрывая дверь, а он уже начал сбивчиво рассказывать: — Это Чистый! Чистов Олег, отчества не знаю. Мы с ним три года назад вместе в двенадцатой читинской колонии сидели. Он по 162-й срок тянул. Это он всё придумал и нашёл меня. Я в завязке был, а Чистый угрожать начал. Стволы он достал через своих бывших сослуживцев. Двое других — это кореша его по Чечне, я их не знаю, — быстро наговаривая текст на включённый диктофон, вещал подстреленный преступник. — Понял. Куда он мог спрятаться, заныкаться, зашухариться? Может быть, лёжка у него какая-то тайная была? — спросил Дрозд. — Куда вы отходить должны были? — Нет, Чистый не москвич, и хаты у него здесь не было. Договаривались после дела к Валерке на дачу в Мытищи завалить. Там и отсидеться. Но после всего… Валерку убили, Чистый туда не пойдёт. Осторожный. У него чуйка как у волка. В разведке служил. Он же, сука, меня из машины на ходу выкинул. Мы с ним через зал первого этажа торгового центра прошли и в припаркованную тачку сели, — продолжал надиктовывать «чистуху» Кушнарёв. — А у меня от быстрой ходьбы кровь начала горлом идти. Пуля край лёгкого задела. Ну, эта сволочь на дублёр безлюдный свернул и меня на полном ходу из машины выбросил. Знаете, что крикнул? «Лечись, Витёк!» Это мне… Я ж ему спину, падле, прикрывал! Пока кубарем летел, руку в двух местах сломал и башкой о бордюр… Очнулся уже после операции. — Но куда-то же он должен был поехать? Подумай… Может, кореша, может, родственники? — подталкивал разговорившегося бандита Дрозд. — Нет… не знаю, — качал по подушке перебинтованной головой Кушнарёв. — А баба у него была? — уже не надеясь на ответ, спросил я. — Баба? Баба была… — кивнул, поморщившись от боли, Кушнарёв. — Ну ты, вражина… Рассказывай всё про бабу Чистого, — психанул Дрозд, замахнувшись на зажмурившегося Куша. — А что про неё рассказывать? Я её видел-то всего два или три раза, — сморщился Кушнарёв, дёрнув рукой в браслетах. — Ресторан «Кольцо» знаете? Вот там она певичкой работает. Вернее, работала. После того как Чистый там из-за неё драку затеял, Таньку попросили уйти. А живёт она на Симоняна, дом девять, на четырнадцатом этаже, — тяжело задышав, ответил Кушнарёв, закрывая глаза. — Номер квартиры какой? — легонько пошлёпав его по щеке, тихо спросил Иван. — А хрен его… я Алика туда подвозил, но в квартиру не поднимался. Я же говорю… ревнивый, как чёрт. Первый подъезд… угловая. Мужики, что-то мне… — чуть слышно закончил свой рассказ Кушнарёв и потерял сознание. На приборе над головой раненого тут же замигали разноцветные лампочки, а на экране монитора появились знакомые с детства буквы латинского алфавита, сложенные в неизвестные слова. Я открыл дверь палаты и хотел позвать медсестру, но Катя уже бежала по коридору, обгоняя приближающегося к палате злого, как чёрт, Михаила Ивановича. Видно, нажаловалась уже… — Мы ничего, мы только спросили… — пытался объяснить что-то Дрозд, успев отскочить в сторону от курса броненосца в белом халате. А я уже бежал по гулкому больничному коридору, извиняясь перед больными и сотрудниками за свой здоровый вид и нарушение скоростного режима медицинского заведения. Первым, чей номер я набрал на бегу, был Шароев. — Слу… Андрей? — удивился звонку мой зам. — Привет. Продолжай слушать. Срочно! Пробить некую Татьяну. Работала певицей в оркестре ресторана «Кольцо». Кто такая? Адрес проживания? Женя, очень срочно и очень конфиденциально! Дальше. Чистов Олег, отчество неизвестно. Приблизительный возраст сорок лет. Три года назад отбывал наказание в двенадцатой читинской колонии по 162-й статье. Бывший военнослужащий. Предположительно главарь банды, напавшей на инкассаторов. Всё. Мы едем в управление, — кричу в трубку, перепрыгивая через две ступеньки. Дроздов догнал меня уже у машины. — А эта Катюха… шкодная такая, — улыбаясь, негромко сказал Ванька. — Э! Товарищ! У вас свадьба через два месяца, — рассмеялся я, толкнув Дрозда в плечо. — Через месяц и двадцать один день, — поправил меня Ванька и в ответ чуть не выбил мне плечевой сустав. * * * Капитан Евгений Магомедович Шароев ждал нас в отделе. Ждал и готовился. К нашему приходу приготовил целый чайник крутого кипятка, банку растворимого кофе, тарелку бутербродов с колбасой и сыром и пакет твёрдых, как морские булыжники, мятных пряников. Мы с Дроздом растрогались. — Шеф! Андрей, я так рад… Меня тут и так, и вот так… Ты же уже приступил? — с надеждой спросил Женька, не переставая трясти мою руку. — У него отгул сегодня. И у Зимы тоже, — решил помучить Магомедыча Дрозд, настойчиво пытаясь откусить кусочек пряника. — Во, б…, они что, из мрамора? — Ты про Татьяну мне… — напомнил я Шароеву. — Всё есть, Васильич. Пробили. Татьяна Дмитриевна Любич, 1993 года рождения, москвичка, закончила музыкальное училище по специальности хоровое пение. Проживает по адресу: улица Степаняна, дом 9, квартира 96. По нашему ведомству не проходила. Только что «свисток» её фотографию прислал трёхлетней давности. Точно такая в её паспорте. Симпатичная, — протягивая мне фотокопию фотографии, с удивлением сказал Шароев. С фотографии смотрела привлекательная темноволосая девушка. Правильный овал свежего лица, большие карие глаза, длинные, умело подкрашенные ресницы, не испорченные ботоксом губы. Что привлекло тебя в этом уже немолодом моральном уроде, девочка? Грубая сила, показная независимость, ничем не обеспеченные забота и покровительство? — А ты думал, у бандюков и женщины должны быть зверского вида? — засмеялся Дрозд, посмотрев фото бывшей певицы ресторана. — Я так понимаю, она должна была петь у меня на свадьбе девятого числа, — удивился я совпадению. — Так, срочно нужна наружка. Тихо всем, звоню Воронину. Как ни странно, полковник трубку взял сразу: — Чапаев… не до тебя. Отдыхай! — Я на работе! — успел крикнуть я, понимая, что полковник сейчас отключится и больше телефон брать не будет. — Так ты ж… Вот это правильно, Чапаев. Давай ко мне, — каким-то раздражённым замороченным голосом рявкнул начальник криминальной полиции управления. Поднимаясь на третий этаж, заметил, как опустели коридоры нашей «конторы». «Народ на “земле”», — понял я. Увидев меня в приёмной, помощник Воронина молча кивнул и махнул рукой на дверь кабинета начальника. — … так точно, товарищ генерал-майор… так точно… Весь личный состав на территории! Из отпусков отозваны… так точно! Районные отделы по особому плану… Я понимаю серьёзность… и важность понимаю. И ответственность… Чапаев? Передо мной стоит, товарищ генерал… Так точно, обсуждаем план… Какой? Вновь составленный, товарищ генерал… Найдём! Я понял про голову… Куда? Я понял… есть! — просипел полковник, падая в кресло и жадно глотая прямо из бутылки минеральную воду. — Валера, ёб…, принеси холодненькой! Две!