— Ай, молодец! — потягиваясь, заулыбалась подполковник юстиции. — Тащи его сюда, Иваныч, вместе с тем, что он там накалякал. * * * По дороге в управление меня так и подмывало остановить машину и прямо здесь начать допрос гражданки Зайцевой Маргариты Сергеевны. На ноже (правда, при беглом осмотре) следов крови я не увидел. Да и смысл ей тащить орудие убийства домой? Хотя она же под кайфом была, могла и не сообразить его выбросить. Да и ополоснуть могла под напором воды. Ну не дура же… Зато шейная косынка! Это уже стопроцентная улика. Точно Светкина. Тогда как она попала к этой… Сняла с шеи перед тем, как горло перерезать? Тварь! — Послушай меня, Марго! — обернувшись в сторону заднего сидения, тихо сказал я. — Если экспертиза докажет, что это платок с шеи убитой, а этим ножом ты её резала… — Да поняла я, поняла! — опять задёргалась в истерике наркоманка. — Десятка мне светит! — Ни хрена ты не поняла, Марго, — глядя перед собой, процедил Зима, — ты, сука, просто не доживёшь до суда. — Не имеете… Да говорю же вам, уроды! Под кайфом я была! Мне вспомнить всё надо. Дозу дашь, всё вспомню. Клянусь! — брызгала слюной Маргоша, трясясь то ли от страха, то ли от жуткой потребности уколоться. Приехав в управление, Зимин повёл Зайцеву в «Дежурную часть» оформляться, а я побежал в лабораторию к нашим экспертам. Из «наших» на месте была только судмедэксперт Наташа. — А где Жорик? — полюбопытствовал я, доставая вещественные доказательства. — А Георгий Вахтангович спит, — негромко ответила Наташа, забирая у меня из рук два целлофановых пакетика с уликами. — Сказал, что в таком режиме у него мозг отказывается функционировать. — А этот «спящий красавец» в курсе, что… — Андрей Васильевич, тише. Разбудите, — приложив палец к губам, прошептала Наташа, показывая куда-то себе под ноги. — А он что, здесь спит? — удивился я, оглядываясь по сторонам. — Где? — Сами вы… «красавец», Чапаев, — пробормотал криминалист Гагуа с нижней полки стеллажа. — Я всё слышу и фиксирую… Извини, конечно, но я сутки перед этим дежурил, потом Светочка… Оставляй, мы всё сделаем, не беспокойся. Блин, как же тебя много, Чапаев! — пытаясь обойти меня, сонно бормотал криминалист. От экспертов я рванул в ИВС. Там сидел мой близкий товарищ, мой самый надёжный опер Ванька Дроздов. Все понимали, что имя Дрозда и близко не может стоять рядом с термином «подозреваемый», но так было нужно. Засадил его в одиночную камеру изолятора временного содержания несостоявшийся тесть не потому, что Иван Макарович сомневался в Ваньке. Он временно изолировал Ивана от всего происходящего, чтобы парень бед не натворил на свою горячую голову. А учитывая все обстоятельства дела, по этому порочному пути Ванька уже стремительно двинулся. Для начала перевернув вверх дном бар и чуть не покалечив бармена только за то, что тот признался, что общался со Светланой. С дежурным по ИВС я договорился, что он закроет дверь камеры, как только я в неё войду. По дороге в изолятор я забежал в нашу столовую, купил в буфете пару литров молока и сгрёб с витрины все оставшиеся после обеда пирожки и сосиски в тесте. — Товарищ подполковник, — обратился ко мне дежурный по ИВС прапорщик, — ваш летёха не ест ничего, но и посуду не отдаёт. Пошвырял всё об стену… Оно, конечно, понятно всё, но мы-то тут с какого боку? Заходить и силой как-то, так ну его на хрен… Короче, вы посуду нам в окошко подайте, пожалуйста. — Ладно, мужики. Как пойдёт, но не обещаю, — не очень уверенно кивнул я и быстро вошёл в камеру. За мной моментально грохнула дверь, и открылся «глазок» наблюдения. Одиночная камера была небольшой, но с «удобствами». Небольшой откидной столик, присобаченный к стене. Что-то типа табурета на одной, вмурованной в пол, ножке. За невысокой перегородкой дырка в полу «а-ля туалет азиатского типа». Рядом металлическая мойка с допотопным бронзовым краном времён нэпа. А в левом углу узкая шконка с лежащим лицом к стене Ванькой Дроздовым. А, забыл… На полу валялись три эмалированные выщербленные миски, две кружки, куски раздавленного то ли минтая, то ли мойвы… На стене разводы от какой-то жидкости с капустой… Наступив сослепу на кучку макарон с липкой подливкой, я добрался до столика и выгрузил на него всё, что принёс. — Вань, вставай. Давай пожрём. У меня со вчерашнего вечера в животе пусто, — спокойно сказал я, открывая пакет с молоком. Дрозд шевельнулся и, не поворачивая головы, спросил: — Чего так поздно, Чапай? Я ждал тебя… я звал тебя. Ты не слышал? Я же просил всех, чтобы тебя позвали, Андрей! — постепенно повышая голос, крикнул Дрозд, ударив кулаком в стену. — Я не слышал, Вань. Я работал, — спокойно ответил, откусывая большой кусок от пирожка с картошкой. — У! Вкусно! Вставай, похавай. — Да пошёл ты… — Сам пошёл! Лежит он мне тут, ногами дрыгает! Парни почти сутки на ногах. Гагуа на полке с реактивами спит. Виолетта третий термос кофе допивает. А у бабы, между прочим, двое детей и мать парализована, — завёлся я, целиком засовывая в рот сосиску в тесте. Дрозд спустил ноги на пол, посмотрел на меня пустыми глазами и пошёл к «водопою». Долго и шумно умывался, потом, не вытираясь, подошёл к столу, залпом выпил полпакета молока, взял в каждую руку по пирожку и, откусывая по очереди от каждого, спросил: — Нашли что-нибудь? — Вань, ты знаешь, как это делается. Это как пазлы собирать. Одной-двух деталей нет, и вся картинка… — Васильич… Я спрашиваю… Ты нашёл что-нибудь? — мрачным голосом спросил меня Дрозд, глядя, не отрываясь, на алюминиевую ложку на полу камеры. — Есть кое-что. Мы с Зимой сейчас взяли наркоманку одну. Нашли у неё нож-бабочку и нашейный форменный платок, предположительно Светкин. Есть свидетели, что они в баре общались на повышенных тонах. Сейчас вот пообедаю и поведу её на допрос, — допивая молоко, сообщил я последние новости. — Васильич… — сверкнув безумными глазами, дёрнулся в мою сторону Дрозд. — Даже не думай… — жёстко ответил я и, встав на карачки, начал собирать с пола миски, кружки, ложки… Прощались недолго. Дроздов после нашего короткого общения немного пришёл в себя, но было видно, как мучительно тяжело парень переживает эту страшную потерю. — Я без неё дышать не могу… Понимаешь? — трясущимися руками закрывая лицо, шептал Ванька. — Она же маленькая такая, а её по горлу. Мы же нашему сыну имя уже придумали… Выпусти меня, шеф… — Я найду, Вань… я найду, — повторял я, медленно отступая к двери, чувствуя, как комок подступает к горлу. — Найди, брат… я очень тебя прошу, найди. А я покараю… — с железом в голосе прохрипел Дрозд, опять ложась на свою шконку лицом к стене. * * * Я шёл во вторую допросную сообщить Виолетте, что привёз ещё одну официантку, но по дороге позвонил Гагуа: — Андрей Васильевич, я великодушно прошу меня простить. Не спал… — Жора, прекрати причитать! Что у тебя? — быстро спросил я, глядя на часы. — А вы к нам зайдите… — как-то виновато попросил Жора. В лаборатории экспертов за своим рабочим столом сидел Гагуа и что-то выписывал с монитора компьютера. А ещё на его столе небольшой горкой лежали разного размера целлофановые контейнеры, в которых временно держат вещественные доказательства, улики и просто изъятые по делу вещи. — Вот, — сказал Георгий, протягивая мне лист бумаги, исписанный телефонными номерами с фамилиями их владельцев. — Это выписка звонков из «телефонной книги» Лядовой за сутки до… трагедии. Анализ только сейчас закончили. — И что получается? — спросил я, пробуя найти логику в написанном. — Четыре звонка Светлана сделала на телефон Дроздова. Здесь ничего необычного… Последним было СМС с текстом: «Гад ты, Дрозд. Можешь не приезжать, я на такси». СМС было передано как раз из района совершённого убийства. — Это она такси вызвала и ждала, — предположил я, — а Дрозд обещал и не приехал. Вернее, он не читал её последних сообщений. — И убийство произошло приблизительно в это время. Да, Наташа? — чуть повысил голос Гагуа. — Совершенно верно! — крикнула из своего угла судмедэксперт. — Понятно. Дроздов в это время ещё у портного свадебный костюм мерил. Дальше что? — Дальше… Три звонка Светлана сделала в компанию-перевозчик «Тройка», вернее диспетчеру. Вызывала такси. — Ну да, её машина на техобслуживании… Дальше, — кивнул головой я. — И двенадцать звонков в течение дня Лядова сделала некой Кузнецовой Татьяне Игоревне, проживающей по адресу: Лобачевского, 144, квартира 71. Причём последним на этот телефон была СМС с текстом «Открывай, зараза. Не уйду». Вот на это, я считаю, стоит обратить внимание, — тревожно глядя на меня, закончил излагать Гагуа. — Эмоция крайне отрицательная… Понимаете? — Кузнецова, говоришь? — задумался я. — Знаем такую. Интересный поворот, интересный. С этого края мы ещё не надкусывали… — Надкусывали? — громко удивился Жорик. — Андрей Васильевич, у меня бутерброд с сыром есть. Хотите? — крикнула судмедэксперт Наташа. Но я уже бежал… я бежал к себе в отдел сообщить Виолетте о новых обстоятельствах дела. Подойдя к двери своего кабинета, прислушался… Тихо. Час назад с моего разрешения в мой кабинет «заползла» эдаким обессиленным удавом старший следователь Корниенко, ибо в моём «штабе» стоял диван, на котором женщина в расцвете лет могла вытянуть ноги. А ноги ей могли ещё понадобиться. Вторые сутки без сна. Постояв, прислонившись лбом к двери секунд десять, я понял, что будить следачку не надо. Пусть тётка поспит. А вот остальным не хрен! В кабинете у оперов, сдвинув вместе два стола и подложив под голову стопку папок, тихо посапывая, спал Шароев. Зато Зимин бодро таращился красными, как у вампира, глазами на экран монитора компьютера. — С чем работаешь? — спросил я у Зимы. — Да вот… сбросили записи с видеокамер. Васильич, засада! Ночь, дождь, камеры слабого разрешения китайские. Уже и так кручу, и так… — начал чертыхаться Зима. — Но хоть что-то видно? — Начну с того, что Светлану видно только когда её из бара бармен выносит. Вынес, аккуратно поставил на землю, десять секунд о чём-то мирно поговорили, и бармен убежал к себе. Лядова пошла вперёд, видимо, под навес остановки маршруток, дождь же шёл. А там уже мёртвая зона. Ровно через двадцать две минуты из бара выходят четыре байкера. Останавливаются, смотрят туда, куда ушла Светлана… Один из них дёрнулся, на что-то показывая рукой, даже пытался пойти в ту сторону, но самый здоровый поймал его за руку и не пустил. После этого они быстро завелись, и через две минуты уехали, — читая свои записи, прокомментировал Зима. — А куда уехали? — сонно спросил я. — В противоположную сторону. Причём все сразу и очень дружно газанули! — Брать их всех надо и колоть. А там разберёмся, кто куда газанул, — сказал я, поняв, что садиться мне никак нельзя. Засыпаю. — Шароев, на связи, — сказал я, проходя мимо спящего на своём рабочем столе Женьки, но потом, подумав, взял со стола чёрный фломастер и «жирно» написал на запястье Магомедыча: «На связи!» — А мы куда? — проверяя наличие обоймы в табельном «ПМ», с готовностью спросил Зимин. — А ты за мной. Познакомлю тебя с несостоявшейся свадебной свидетельницей. Серёга, предупреждаю: как только я сяду в машину, сразу усну. Поэтому запоминай адрес. Лобачевского, 144, квартира 71. Если можно, меня прямо к квартире…