Проснулся я в машине, припаркованной в красивом зелёном дворике старого панельного дома. Пятиэтажная «хрущоба» целиком отражалась в лаке капота «мерседеса» Зимина, всем своим облупившимся фасадом понимая, что скорее сгниёт этот немецкий красавчик, чем до неё дойдёт очередь на реновацию. Пока поднимались на пятый этаж, я окончательно проснулся и вспомнил, что мы с Танечкой Кузнецовой ещё на даче у Лядовых обменялись телефонами. Ну как же… свидетели на свадьбе, это ж почти родственники. Тут же набрал номер телефона. — Здравствуйте, Андрей, — спокойным голосом ответила мне Татьяна. — Какие-то вопросы у вас? — Здравствуйте, Татьяна. Не скрою, есть вопросы. Первый. Это на вашей двери кто-то номер квартиры сорвал? — спросил я, тяжело дыша у входной двери. — Да… А что с вашим голосом, Андрей? — с небольшим сомнением спросила Татьяна. — У вас лифта нет, а я не молод и курить мечтаю бросить, — как мог объяснил я. — Не могли бы вы дверь открыть? Мы тут с коллегой уже устали обувь о ваш коврик вытирать. — А вы… зачем… Сейчас я, — как-то неуверенно пробормотала Кузнецова, но замок щёлкнул, и дверь в квартиру открылась. Таня была в домашнем. Коротенькая футболка, широкие мягкие брюки и комнатные тапочки говорили о том, что их хозяйка планирует провести весь день дома. Не ушли от внимания и известные изменения в цвете кожного покрова. Несколько синяков выше локтя на правой руке. Опухшая и треснувшая верхняя губа. Бурого цвета нос и синие круги под глазами наводили нас на определённые мысли. «Интересно, с этого всё началось или этим всё закончилось?» — подумал я, начиная понимать, что пришли мы туда, куда нужно. И события вчерашней ночи однозначно имеют какую-то связь с этой «неудачно упавшей» девицей. — Неудачно упали? — улыбаясь, опередил меня с вопросом Зимин и представился: — Сергей. — Вы знаете, стирала… кафель скользкий… Вот теперь не знаю, как в таком виде на работе показаться. Ах, да… Татьяна, — красиво присев, представилась Кузнецова. — Так, молодые люди, нет у меня времени на все эти политесы. Таня, ты когда в последний раз видела Лядову? — спросил я, борясь с желанием сесть в большое глубокое кресло возле торшера. — Светочку? Вчера. Она ко мне приезжала… по поводу моего «падения». Поболтали немного, и она уехала. Ну, вы же знаете, Лядова на одном месте не сидит, — весело закончила Кузнецова. А я вдруг понял: Татьяна ещё ничего не знает о смерти своей лучшей подруги. — Сидела… — тихо произнёс Зимин. — Что вы говорите? — продолжая улыбаться, спросила Таня. — Я говорю, сидела. Убили вчера вашу подругу, Татьяна. Приносим свои искренние соболезнования, — сухо ответил Сергей. — Как? Вы сказали — убили? Андрей, что он говорит? — меняясь в лице, спросила у меня бывшая свидетельница невесты. — А как же ребёнок? Мы же только вчера… — начала всхлипывать, пятясь назад, Татьяна, и слёзы крупным градом потекли по её разбитому лицу. Мы дали ей поплакать. Две минуты… Нет, мы не звери, просто времени было в обрез. Зима усадил Кузнецову на диван, дал ей стакан воды, намочил под краном полотенце и положил его девушке на «воротниковую зону». Рыдания поутихли, только слёзы всё текли и текли, капая с подбородка и скул на тоненькую футболку. Наконец она посмотрела мне в глаза и, всхлипывая, спросила: — Это всё из-за Кота? Это он всё устроил? Это он, сволочь, Светку мою убил? — забрасывала нас вопросами Татьяна, переходя на крик. — Я так понимаю, это всё того же Кота работа? — кивнув на Танино отражение в зеркале, спросил я. — Как нам его найти? Кто это вообще? — Кот — сволочь и подонок. Я с ним познакомилась на работе год назад, он у нас снабжением занимался. Тогда он не таким был… — опять расплакалась Татьяна. — Танюша, нам не нужно знать, каким он был раньше. Если ты говоришь, что он мог убить Свету, мы должны его найти. Понимаешь? — вступил в разговор Зимин. — У него нет конкретного адреса, он не москвич. От нас его уволили… проворовался. Связался тут с какими-то… Бандит он. Я у него револьвер видела, — с какой-то злобой в голосе рассказывала Кузнецова. — Я его бояться стала. А один раз он под кайфом пришёл. Спиртным от него не пахло, а смеялся всё, как дебил. Агрессивный такой… Бьёт меня и смеётся… бьёт и смеётся! Садист проклятый… — всхлипнула Таня. — Ну и на хрена ты с ним общалась? Послала бы куда подальше или полицию вызвала, — удивился безволию девушки я. — Да? Послала… Он меня предупредил, что если я кому пожалуюсь и его в полицию заберут, то его кореша однозначно вытащат, а меня на ножи поставят. А как Свету убили? В этом баре проклятом? — испуганно спросила Кузнецова. Зимин кивнул, и истерика у девушки продолжилась: — Это я… это я во всём виновата! Это всё эти ублюдки сделали! Она когда вчера ко мне приехала и увидела всё это, в бешенство пришла, — кивнув на своё отражение в зеркале, сказала Татьяна. — Сказала, что позвонит своему Ване, и он с друзьями их в порошок сотрут. А я честно… я честно её отговаривала! Но разве Светка послушает кого-то, если в голову себе что-то вбила. Я сдуру сказала, где можно найти Кота, и она поехала. Но там же Дроздов должен был быть! А Дроздова тоже убили? — закрыв лицо руками, в ужасе закричала Кузнецова. — Иван живой. Так получилось, что, когда ему Светлана звонила, он был на примерке свадебного костюма в ателье. Телефон в машине был, не слышал он звонков. Что-то там портному не понравилось, пришлось задержаться. Короче, Иван прочитал СМС и приехал в этот бар, когда уже всё случилось. Опоздал буквально на полчаса, — объяснил я девушке, как всё было на самом деле. — Бедные ребята… бедные… бедные ребята… — всё повторяла и повторяла Татьяна два этих слова, раскачиваясь, как маятник. Неожиданно зазвенел мобильный телефон на журнальном столике. «Валера» — высветилось на экране смартфона. Я взял в руки телефон и показал Тане. — Это он! — крикнула Кузнецова, зажав себе рот руками. Дождавшись, когда телефон замолчит, я медленно и внятно объяснил девушке, что ей нужно будет сделать: — Включаешь телефон на громкую связь и звонишь Коту. Скажешь, что была в ванной. На какую тему он бы с тобой ни говорил, нам нужно, чтобы он приехал к тебе. Поняла? Скажи, что ты дома и ждёшь его. Удивительно, но Татьяна как-то быстро собралась, вытерла слёзы, высморкалась в мокрое полотенце и со словами: «Я хочу чтобы его расстреляли…» — позвонила Коту. — Кузнечик, привет, — услышали мы мужской голос по «громкой», — а я звоню, а ты трубку не берёшь. Ну, думаю, точно обиделась на своего котика. — Я в ванной была, Валера, — ответила Татьяна, и я увидел, как побледнело у девчонки лицо. — О! Так ты у меня чистенькая? Слушай, я тут собрался свой байк продавать. У тебя на балконе стоят кроссовые колёса и так мелочовка всякая. Я заберу? — Забирай, я давно хотела на балконе порядок навести, — пока без замечаний «играла» Таня, — только приезжай быстрей, меня на работу срочно вызвали, — прочитав по моим губам фразу, сказала в трубку хозяйка квартиры. — В течение часа буду, Кузнечик! — ответил Кот и отключился. — Так, молодёжь… я с вашего разрешения… — сказал я и погрузил своё тело в глубокое кресло. Последней мыслью перед потерей сознания было: «Нужно узнать у Тани… в каком магазине она покупала это кресло. Я в раю?» * * * Я не знаю, чем в моё отсутствие смог расположить к себе Серёга Зимин истерзанную садистом девушку, но вечером после проведения операции по задержанию он рассказал мне: — Васильич, ты, конечно, извини меня за то, что я Коту шкурку… Эмоции плюс адреналин. Пока ты спал, с Таней опять истерика случилась, и я, пока её успокаивал и дышать заставлял… случайно её правую грудь увидел. Шеф, там язва от ожога! Он сначала девчонку вырубал ударом по голове, а потом, прижигая зажигалкой грудь, в сознание приводил. Это она мне сама призналась. Садюга. Зверь. Фашист, б… А тогда в чужом кресле мне сон мимолётный приснился… Будто зима, снега навалило кругом… но с неба всё сыплет, сыплет. А в чистом поле, возле припорошенного стога сена кучка байкеров в кожаных куртках и рогатых шлемах стоит. Жмутся так друг к другу, черти, ёжатся, ногами топают. Видно, мороз их донимает… Оказывается, кожаные понты от русского мороза совсем не спасают. А на пригорке тачанка стоит, как прицеп к моему «барсику». А на тачанке той пулемёт Максима, стволом в сторону байкеров развёрнутый. А за пулемётом Татьяна Кузнецова лежит в Светкиной красной косынке на голове, вся в лентах пулемётных, и через прорезь в щитке на байкеров с ненавистью посматривает. Моей команды ждёт. А я такой в папахе с красным бантом на тужурке, с «маузером» в руке… говорю ей: — Эх! Мораторий у нас, Татьяна Игоревна, на смертную казнь. Но для байкера что хуже смерти? — Поняла тебя, Чапай! — кричит пулемётчица, и только тра-та-та-та-та-та по топливным бакам припаркованных байков этих паразитов в коже. * * * Нет, меня разбудил не звук перегазовки подъехавшего к подъезду байка. Я проснулся от внезапно появившегося чувства тревоги. Тревоги за себя. Именно! Я боялся не сдержаться, поддаться чувствам и просто пристрелить этого червя «при попытке…». Я видел, как посерьёзнел лицом Серёга Зима, из-за оконной занавески наблюдавший за подъехавшим байкером. Видел, как поджала под себя ноги, обхватив в страхе подушку, Таня Кузнецова. Неужели ты такой страшный, Кот? — Тань, зайди в спальню и не выходи, пока мы тебя не позовём, — попросил девушку Зима, надевая на правую руку лайковую автомобильную перчатку. — Чтобы шкурку не испортить? — догадавшись, спросил я, доставая из кобуры свой табельный. Зима молча кивнул, зачем-то пошёл на балкон, взял там колесо от мотоцикла и прошёл в прихожую. Через минуту вяло протарахтел звонок. Зима открыл дверь и сделал пару шагов назад. В узкий коридор квартиры вошёл среднего роста худощавый мужик с давно небритым лицом. В левой руке он держал отливающую чёрным лаком каску с рожками, похожую на немецкую с Первой мировой. — Не понял… — недовольно пробубнил мужик, сделав ещё один шаг вперёд по узкому коридору. — Твоё? — зло улыбаясь, спросил Зима, протягивая Коту колесо от байка. — Ну… — промычал Кот, взяв колесо обеими руками. И как только это произошло, я в очередной раз стал свидетелем до автоматизма отработанного действия. Короткий прямой удар правой в лоб! Такой, знаете, с подворотом кулака на выходе… Кота отбросило на стену, и он, собирая своей спиной висевшие на вешалке вещи, начал медленно оседать. Причём не выпуская из рук своего сдутого импортного мотоциклетного колеса. Глаза клиента были открыты, мозг работал, судорожно пытаясь понять, что вообще здесь с ним происходит. А вот разъехавшиеся ноги и руки, конвульсивно сжимавшие спицы колеса, командам центральной нервной системы уже не подчинялись. Зима взял «гостя» за воротник кожаной куртки и волоком потащил его в комнату, а я пошёл за Татьяной. Хотел постучать в дверь спальни, но тут услышал за спиной короткие вскрики, звуки ударов, а затем истошный крик Кота. Внезапно понял: я беспокоился за себя, а в итоге сорвался Зима. Рванулся назад, перехватил Серёгину руку и тихо, но внятно сказал ему прямо в перекошенное от ненависти лицо: — Не можно, Серёг… совсем не можно. Правда, позитив от произошедшего всё-таки был. Байкер раньше запланированного пришёл в себя. «Пациент» начал чувствовать боль, а значит, был способен слышать и воспринимать вопросы. Дверь в спальню открылась, и на пороге появилась Кузнецова, боязливо пытаясь из-за моего плеча увидеть своего обидчика. Зазвонил мой телефон. «Лядов», — высветилось на дисплее. Я поменялся местами с Татьяной и вошёл в спальню. — Слушаю, товарищ полковник. — Здравствуй, Андрей. Рассказывай. Рабочие версии есть? Как вообще… А то меня тут отгородили от всего. Спасибо, Воронин заехал, телефон мой привёз, — тяжело вздохнув, объяснил Лядов. — Работаем, Иван Макарович. Примите мои… — Да что уж тут, Чапаев, спасибо. Верю в тебя. Найди мне эту сволочь, Андрей, — попросил Лядов, и было слышно, как тяжело ему даются эти слова. — Я уже тут думаю… Может быть, если бы из твоего отдела не ушла, живой была бы моя девочка. Упустил я… Неожиданно из комнаты раздался резкий и продолжительный вой… Я сразу понял, что опять кричит Кот. Прикрыв микрофон телефона, забежал в комнату. На полу лежал согнутый пополам байкер с окровавленной головой. А в углу комнаты стоял Зима и держал за руки вырывающуюся, бешено сверкающую глазами Татьяну. — Чем она его? — шёпотом спросил я, прижимая к груди смартфон. — Да чёрт… железку какую-то с балкона взяла, — виноватым голосом крикнул Серёга. — Что там у вас, Чапаев? — негромко спросил Лядов. — Операция по задержанию подозреваемого, товарищ полковник, — погрозив кулаком обоим, доложил я.