— Я поняла, почему от тебя шарахаются красивые женщины. Ты не выгуливаешь их до логического конца. Кстати, твоих денег хватило ещё на кофе и малю-у-усенький чизкейк, — закончила свой спич старший следователь Корниенко. Кивнув выбежавшему на голос Гагуа, она села за стол напротив меня и начала натягивать на свои ухоженные руки одноразовые перчатки. — Я приехала тебе помочь, Чапаев. — А я кофе тут после Жорика допил, — вспомнил я. — Тю ты… зараза, — снимая порвавшуюся перчатку с правой руки, ругнулась Виолетта. — За колечко зацепила… Извините, вам никогда на голову плита перекрытия не падала? Знаете, такая… бетонная. Шестипустотная! А из танка Т-90-мс вас в упор не расстреливали? У него ещё снаряд калибра 125 мм… А в трансформаторную будку высокого напряжения голым и мокрым не падали? Это как в крематории, только без удобств… — Жора, твою мать, а где кольцо Лядовой? Почему его нет в её вещах? — заорал я, подскочив со своего стула. — Кольцо? Какое кольцо? Не было… Если его нет в ящике и описи, значит, на теле его не было. Мы с Наташей… Не было никакого кольца! Вот же опись всех вещей. Вот дата, время, подписи… Вы что, хотите… — держась за грудь, лепетал подскочивший к столу Гагуа. — Я кольцо хочу, Георгий Вахтангович! У Лядовой на правой руке на безымянном пальце было кольцо, которое она снять не могла из-за отёчности пальцев. Понимаешь, Жора?! Она физически не могла его снять… — орал я, пиная ногами всё, что попадалось мне на пути. — Звони своей… Наташе. Но говорить буду я. А я думаю, чего не хватает? Виолетта, ты представляешь… Чего-то маленького! А самое маленькое может быть самым главным! — продолжал орать я, отмахиваясь от попыток следачки остановить меня. — Андрей, не сходи с ума… — пыталась поймать меня за рукав Корниенко. — А вот сейчас не надо… — зло отмахнулся я. По-прежнему ничего не понимая, Гагуа набрал на своём телефоне номер судмедэксперта и протянул мне трубку. Подарок на «южную» свадьбу Капитана Шароева в «Тройке» встретили не то чтобы радушно, но уважительно. Охранник на «вертушке» доверительно сообщил, что их хозяин сам из бывших и большие погоны носил когда-то. Так что полицию тут не боятся. Работающую сегодня диспетчера службы такси Резникову Наталью Николаевну подменили быстро. На вид Наталье Николаевне было лет двадцать. Короткая чёрная юбочка, которая в сидячем положении превращалась в набедренную повязку, серый кургузый пиджачок, кроссовки на высокой подошве, в руках ноутбук. Короче, молодёжь… Видно, проинструктированная начальством, диспетчер мило улыбнулась удостоверению Шароева и предложила: — А давайте в комнату психологической разгрузки пройдём. Там сейчас свободно и нам никто не помешает. Комната психразгрузки сотрудников «Тройки» представляла собой помещение, вкруг заклеенное фотообоями с изображением берёзовой рощи. В углу на тумбочке стоял огромный отечественный ламповый телевизор производства прошлого века, а вдоль стен располагались потрепанные кресла и два продавленных дивана. И создавалось такое впечатление, что всё это кто-то нарочно завёз в лес да так и оставил за ненадобностью. Как уж тут и с кем психологически и физически разгружались таксисты после смены, одному… диспетчеру известно. — Наталья… Николаевна, — задержав взгляд на круглых загорелых коленках диспетчера, начал Шароев, — мне от вас нужны некоторые данные. Речь, конечно, пойдёт о том дне, когда ваш сотрудник обнаружил убитую девушку на остановке маршрутного такси. — Да… я после смены сутки не спала. Как будто ужастиков насмотрелась. И этот ещё дурак, Муртаев… «Женщина зарезатый, женщина зарезатый…» Орал, как ненормальный, в трубку, — шмыгнув носиком, вспомнила страшные события того вечера Резникова. — Нас интересуют, Наталья Николаевна, некоторые подробности вашей смены. С телефона убитой были сделаны три звонка для заказа такси в вашей фирме. Мне нужны номера машин и данные водителей такси, которые обслуживали эти заказы на протяжении всего дня, — сказал Шароев и, сделав пометки у себя в блокноте, включил диктофон на запись. — Машины? — как бы удивилась просьбе Шароева дежурный диспетчер. — Так это… Она на одной машине и ездила весь вечер. Муртаев её возил… — Это как? А что же ты мне яй… Так, подруга! — резко придвинув к себе кресло вместе с перепуганной Натальей Николаевной, повысил голос Шароев. — Это что за новости такие? Почему раньше не сказала? А ну-ка, мне быстро всё… как на духу! — А что такого-то? У нас все так… Муртаев после первого заказа позвонил и говорит, мол, Натаща, ты мне заказы этот женщина давай. Я тебе после смена деньги давать много, — пробуя сымитировать акцент Муртаева, понизила голос Резникова. — Товарищ начальник, у нас так… как бы это вам объяснить? Короче, если клиент хорошие чаевые водителю отстёгивает, он старается его не упустить. Чаевые же в кассу не сдаются и счётчиком не отбиваются. Водила звонит диспетчеру и договаривается, чтобы все заказы с этого телефона она ему отдавала. Понимаете? — А после смены таксист рассчитывается за содействие с диспетчером, — закончил за Резникову Евгений. — Ну да! А что тут такого? Законов мы не нарушаем… почти, — всхлипнув, промямлила Наталья. — А я, между прочим, мать-одиночка. — Ладно, хватит ныть… одиночка. Где сейчас этот Муртаев? — А фиг его знает. Сегодня ещё на связь не выходил, хотя вроде его смена, — раздражённо ответила Резникова. — Кстати, этот чурка так со мной и не рассчитался. — Так. А где у вас этот… директор, начальник или управляющий? — заканчивая разговор, спросил Шароев. — Зам его есть, я покажу, — плаксивым голосом ответила Наталья Николаевна. Заместитель директора действительно был на месте. Из полуоткрытой двери его кабинета был хорошо слышен поставленный командный голос: — Грымза, мать твою, ещё раз я узнаю, что ты сундучишь выручку… Тебя, б…, ни одна шаражка… — Разрешите, Павел Александрович? — приоткрыв дверь в кабинет начальника, спросила Резникова. — Тут к вам из полиции… Шароев вошёл в кабинет, а мимо него, держась за левое ухо, в коридор выбежал черноволосый мужчина средних лет, похожий на цыгана. — Гражданин Грымза, подумайте над своим поведением, — наставительно крикнул вдогонку начальник. — Слушаю вас, уважаемый. — Павел Александрович, — обратился к заму по кадрам «Тройки» Шароев, показывая своё удостоверение, — меня интересует ваш сотрудник Муртаев… — Далер Юсупович, — добавила Резникова, пригладив на попе юбочку. — Я вам ещё нужна, товарищ капитан? — Да, то есть нет, можете идти. Но следствие продолжается, мы вас ещё вызовем, — ответил Евгений. — Да, именно он нас интересует. Вызовите его, пожалуйста, на базу под любым предлогом. — Муртаев? Ну, так, а не работает у нас уже эта среднеазиатская личность, — с недоумением на лице ответил начальник. — Вчера пришёл ко мне и говорит, мол, увольняй меня, начальник, хочу домой ехать, у сына на свадьбе плов буду кушать. — В смысле? — напрягся Шароев. — Да уволил я его, вот и весь смысл. «По собственному». У нас это быстро делается. Свято место, как говорится… — с готовностью пояснил Павел Александрович, заглядывая в свой компьютер. — Вот у меня отмечено, что бухгалтерия с ним рассчиталась полностью. Должно быть, укатил уже… Из кабинета зама по кадрам фирмы-перевозчика «Тройка» капитан Шароев выбежал быстрее, чем проштрафившийся водитель такси Грымза. * * * Стараясь держать себя в руках, я как можно спокойней спросил у судмедэксперта, подошедшей к телефону: — Наталья, а скажите мне, пожалуйста, кто принимал тело Лядовой и производил опись вещей и предметов, находящихся при ней? — А что случилось, Андрей Васильевич? — немного встревоженным голосом спросила Наташа. — Наталья… — Телом занималась я, а опись делали мы вместе с Георгием Вахтанговичем. Андрей Васильевич… — Наталья… на безымянный палец правой руки у Лядовой было надето обручальное кольцо с бесцветным камнем. Дорогое кольцо… Наташа. С бриллиантом. Мне бы очень хотелось знать, почему это кольцо не вошло в опись предметов, найденных при убитой Лядовой Светлане Ивановне? — как-то очень уж резко прозвучал мой вопрос, вызвав у присутствующих неоднозначную реакцию. — Ты не охренел, Чапаев? — загробным голосом поинтересовалась следователь Корниенко. — Да ты знаешь, что Наташка… — Андрей Васильевич, — после некоторой паузы прозвучал немного дрожащий голос судмедэксперта, — я вам зачитаю выдержку из протокола осмотра тела убитой Лядовой С. И. Вы послушайте, а там уже сами решайте. Кстати, копию протокола вы должны были получить в тот же день на электронную почту. Вопросов тогда сам текст протокола у вас не вызвал. Всё читать не буду, а только то, что вас интересует. Текст: «Механических повреждений на верхних конечностях при визуальном осмотре не обнаружено. На фалангах пальцев правой руки (мизинца, безымянного и среднего) имеются задиры кожи (с небольшим кровевыделением), вероятно полученные в результате соприкосновения с поверхностью асфальта во время падения тела. Под ногтями мизинца и безымянного пальцев правой руки найдены маслянистые выделения тёмно-коричневого цвета, вероятно попавшие туда с того же асфальта. Согласно полученным результатам проведённого химического анализа, под ногтями у убитой Лядовой С. И. было обнаружено моторное масло», — закончила читать выдержку из протокола судмедэксперт. — И что? И что это, по-вашему, значит? — туго соображая, пытался выяснить я. — А то, Чапаев, что твоё кольцо с брюликом сняли с пальца убитой ещё до того, как её тело попало к экспертам. Боже, какие же вы все мужики… сначала наорать, оскорбить, обидеть, а только потом начинать думать, — отбирая у меня из рук телефон, сказала «важнячка». — Спасибо тебе, Наташка, разобрались мы тут наконец. На Чапаева не обижайся… бывает. — Хорошо, Виолетта Юрьевна… — тихо ответила Наташа и отключилась. — Основная версия убийства на сегодня — «ограбление»! Согласен? — жёстко спросила у меня Корниенко. — Согласен, — кивнул я, запуская мозг в этом направлении. — Пальцы у беременной Лядовой были отёчные. Честно говоря, знакомая ситуация… Убийца снял кольцо с её пальца с помощью машинного масла. Его там, на остановках маршруток, лужи целые. А может быть и другой вариант. Кто-то убил, а кто-то снял с пальца кольцо… — задумчиво набрасывала варианты Корниенко. — Хрен там… — раздражённо сказал я. — Не поняла тебя… — Я говорю, хрен там, а не лужи с маслом… К тому времени дождь уже шёл третий час кряду. Какие на хрен лужи масла? Только разводы на асфальте… — долбанув в раздражении ногой по стеллажу, ответил я. — И что? Ты хочешь сказать, что убийца моторное масло с собой принёс? — немного ошарашенно спросила следачка, наверняка вспомнив о байкерах-наркодилерах. — Думаешь, всё-таки эти… байкеры? Завибрировавший в куртке телефон заставил отвлечься от луж с маслом и убийц с канистрами. — Да, Жень… Что у тебя с диспетчером? Ты чего так дышишь? Бежишь? — услышав тяжёлое дыхание Шароева, спросил я. — Мы нашли его, Чапай! — заговорил на бегу Женька. — Все поездки на такси в тот день Лядова делала на одной машине и с одним и тем же водителем. Фамилия… сейчас… фамилия — Муртаев Далер Юсупович. Так вот, он вчера уволился! Представляешь? В «Тройке» сказали, что уволился для поездки к сыну на свадьбу. На родину то есть. Ничего так информация, да? — Куда бежишь? — привстав со своего места, спросил я. — Бегу… машину далеко, б…, поставил. В адрес проживания Муртаева поеду. В отделе кадров «Тройки» разжился. И фотка есть. Маленькая, но рожа приметная. Есть шрам от носа до верхней губы, — ответил Шарик. — Сбрось мне адрес, я туда сейчас ближайший патруль ППС отправлю. Сам не суйся. Кто по национальности Муртаев? — спросил я.