– Больше и сказать нечего, – добавил он совсем уж расстроенный. – Спасибо, Карл Арнольдович, – грустно улыбнулась Надя. Повар кивнул и пошел к своей вотчине. К полицейской подошел Андрей. Он так и остался в одной рубашке, и пока возился с тем, чтобы оборудовать из погреба ледник, порядком замерз. Он проводил взглядом повара и произнес негромко. – Надежда Ивановна, не могли бы вы мне кое в чем помочь? Они поднялись на первый этаж, в одну из ванных комнат. – Если вы хотели познакомиться таким образом со мной поближе, то это не лучшая идея, – Надя неуверенно улыбнулась. – В следующий раз, Надежда Ивановна, – Андрей набрал в кувшин для умывания свежей воды. Здесь хоть и был проведен водопровод, но регулярно давал сбои, поэтому в каждой комнате по старинке стояли кувшины и тазики. – Мне надо смыть с себя остатки магического воздействия. Работа с мертвыми – всегда тяжело. И оставляет непряитный осадок. Маг поднял руку, демонстрируя ладонь в огне. Глубокий синий цвет, которым обычно мог похвастать Андрей теперь был будто бы более тусклым. Будто в него подмешали серую краску. – А чем я могу помочь? – Надя перевела недоуменный взгляд с огня на лицо мужчины. – Лучше всего для этого подошел бы другой маг, но пойдет и барышня с чистыми помыслами и добрым ко мне отношением, – Андрей с улыбкой вручил Наде кувшин. – У вас же ко мне исключительно добрые помыслы, Надежда Ивановна? Полицейская фыркнула, принимая сосуд. – Вот и посмотрим. Пока маг с каким-то остервенением тер ладони душистым мылом, Надя коротко пересказала разговор с Карлом Арнольдовичем. Андрей только кивнул задумчиво. Наконец, банные процедуры были окончены. Маг заставил огонь снова вспыхнуть. На пальцах снова заплясал яркий индиго. – Вот что, – Андрей сжал пальцы в кулак, огонь погас. – Думаю, нам с вами надо ускориться. Чем дольше мы здесь, тем больше возрастает риск оказаться на месте Ильи. Я пойду на второй этаж и займусь камином, а заодно и остальным этажом. А вы поговорите с нашими друзьями. Мало ли, может кто-то что-то видел или знает, куда так спешил камердинер с портфелем. Надя согласно кивнула. Ей и самой не терпелось приступить к своим непосредственным обязанностям. – Есть у меня одна версия. Они расстались в холле. Надя, хоть и полная решимости, всё равно почувствовала, как сердце предательски подскочило к горлу на мгновение, когда Андрей крепко сжимал её ладонь на прощание. Полицейская одновременно хотела большего: обнять крепко, поцеловать его, также, как тогда за занавеской. И в этот же миг ей было ужасно неловко. Она никак не могла разобраться в собственных чувствах. Да, маг ей был симпатичен, но при этом Наде упорно казалось, что он испытывает к ней нечто большее, чем она к нему. Даже не произнесенное вслух предложение не давало полицейской покоя. Будто бы и без этого мало треволнений. Надя проводила взглядом спину мага, борясь с нервозным предчувствием чего-то тяжелого, неизбежного. Это всё влияние внезапной гибели камердинера. Здесь и без того всё на оголённых нервах, а теперь угроза стала более осязаемой. В пальцах Надя крутила сигарету, предпоследнюю, что ей одолжил Андрей. Ей нужно подумать. Надя вышла за порог, немедленно оказавшись в снегу. Дверь оставила чуть приоткрытой, для того чтобы наблюдать за тем, что происходит в холле, но больше для внутреннего спокойствия. Казалось, что так она не потеряет связь с домом и ничего плохого не случится. Впрочем, далеко отходить полицейская не собиралась. Прикурив от спички, Надя уставилась на темную гряду леса вдали. Версия, о которой она сказала Андрею, была скорее догадкой, хваленой профессиональной интуицией. Но нельзя же бросаться на человека, не обосновывая это хотя бы малейшими доказательствами. Поэтому для начала, нужно было собрать и утрясти всё это в собственной голове. Надя стряхнула пепел. Начнём с конца. Портфель, что лежал рядом с погибшим – сплошь набит драгоценностями. Конечно, версия о том, что камердинер, не желающий находится в столь опасном месте (многие из них не желали, чего уж), рисковать жизнью непонятно из-за чего, мог захотеть сбежать. Естественно, не с пустыми карманами. Но не стоит забывать, что Илья был всего лишь слугой. Слуги тащат что-то из личных вещей хозяев или, раз уж на то пошло, просто столовое серебро. Но тут подбор вещей был не из простых. Часы, например, были дорогими именно из-за сложного механизма и большой редкости. Надо знать, как сбывать такое. Не говоря уже об алхимических ингредиентах. Даже Надя плохо разбиралась во внутреннем рынке магов, что из всего этого будет дороже, а что – дешевле. Однако тот, кто этот портфель собирал, знал. Мог ли это быть Илья? Почему бы и нет. Образованность, утонченность вкуса, да и к тому же прислуживал он непростому человеку. Но все это никак не вязалось с образом рыжеволосого, открытого камердинера. Как просто он признался ей при первом разговоре в том, что Долгорукий скрывался от кого-то. Да и когда они поймали их с Александром в погребе… Надя неожиданно поняла, чем там на самом деле занимались молодые люди, и немедленно покраснела. Илья был готов признаться во всем, это камердинер дяди его прикрыл, взяв вину на себя. Да и потом, в этом разговоре с Ариной Игнатьевной. Разве мог тот же человек, что обещал учительнице разыскать её сына, сбежать в зиму с портфелем тщательно подобранных драгоценностей? Надя покачала головой. Нет и еще раз нет. К тому же драгоценности на продажу собирались тщательно, без торопливости. Возможно, не один день. Возможно, они были припрятаны до того момента, пока не понадобятся грабителю. Перед глазами всплыла картина в зимнем саду. Разговор Долгорукого и камердинера, данное обещание. О чем? Да и обнаружили они графа с Андреем в зимнем саду, а не в комнатах, как все думали. Надя выдохнула дым вперемешку с паром, решительно отщелкнула сигарету. Ее подозрения обрели вполне весомые аргументы. Осталось узнать только одну вещь, а для этого ей нужен был дворецкий. Остин нашелся в зимнем саду. Надя, удостоверившись, что никто их разговор подслушать не сможет, спросила напрямую: – Остин, о чем спорили дядя с Александром Борисовичем? – Не могу сказать, не слышал, – дворецкий пожал плечами, открыто и безмятежно глядя на барышню Огонь-Догоновскую. – Преклоняюсь перед вашим талантом актера, Остин, но я спрашиваю не из праздного интереса, – Надя спрятала руки за спиной, сжимая и разжимая кулаки, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – Вы лучший из дворецких, которых я когда-либо знала, и всегда в курсе, что происходит в каждом уголке дома. – За мальчишкой я всё же не уследил, – качнул головой мужчина. – Это было в силах только Господа Бога, – твердо произнесла Надя. – И всё же. – Вы же знаете, что я не имею право это обсуждать. Никакие дела Владимира Александровича, пока он сам не захочет, чтобы это стало известно. – Остин! – Надя вспыхнула. – Дяди здесь нет, а личное перестало быть таковым как только дело коснулось чужой смерти. Теперь это полицейское расследование, если вам так больше нравится. И вы обязаны ответить на мой вопрос. Девушка особенно нажала на слово “обязаны”. Дворецкий смерил полицейскую взглядом, в котором смешалось уважение и недовольство. Мужчина поджал губы и, наконец, коротко кивнул. – Я не слышал всего, как вы понимаете. Но, кажется, Владимир Александрович отказал Его светлости в какой-то важной просьбе. Потому как Долгорукий крепко разозлился. – Когда это было? – На неделе, – дворецкий замялся. – Если позволите, я буду говорить так, чтобы не запутаться. – Этого достаточно, – Надя кивнула. – Спасибо, Остин. – Надежда Ивановна, – дворецкий окликнул уже уходящую полицейскую. – Прошу, не спешите, сначала найдите Владимира Александровича. Но промедление казалось Наде подобно смерти. И даже не в переносном смысле. Полицейская едва не бежала сквозь подвал, взлетела по ступеням вверх. Короткий взгляд на лестницу на второй этаж – тихо. Андрей справится и без нее, сейчас важнее… Открылась дверь из гостиной. В холл вышел граф. Он рассеянно хлопал себя по карманам брюк, будто потерял что-то. – Александр Борисович! На пару слов, – Надя, словно гончая, напавшая на след, мечтала вцепиться в свою добычу и не отпускать. – Что-то случилось, Ваше благородие? – Долгорукий изобразил на лице вежливый интерес. Вот скользкий тип. Намеренно подчеркивает её невысокое звание. – Думаю, вы не против поговорить со мной о вашем камердинере? – Разве его смерть не случайность? – На этот раз граф был даже искренен. – Так и есть, – согласилась полицейская. – Хочу прояснить для себя каким человеком был Илья. А никто не знает его лучше, чем вы. – Ради Бога, – Долгорукий пожал плечами. – Пройдемте куда-нибудь, где нам не помешают? Они нашли тихий уголок в помещении, которое очевидно использовалось для отдыха слуг в ожидании, когда их позовут. Граф указал на мягкую скамью, но Надя отрицательно покачала головой, некогда рассаживаться. – Скажите, Ваша светлость, когда вы в последний раз видели Илью? – Вот тогда, в зимнем саду. Вы, кажется, слышали часть нашего разговора, верно? Надя чувствовала, как в ней начинает нарастать раздражение. Чувства такта у Долгорукого было не занимать, он просто специально действовал ей на нервы. – Нет, не имею привычки подслушивать чужие разговоры, Александр Борисович, – граф в ответ едва заметно хмыкнул. – Илья ничего не говорил о том, что он собирается уйти? – Нет, ничего такого. Для меня его поступок был полной неожиданностью. Илья служил мне уже не первый год и не высказывал никаких жалоб, так что я был уверен, что он всем доволен. – Рядом с Ильей нашли портфель с драгоценностями. – Наверное прихватил с собой, чтобы было на что жить, – пожал плечами Долгорукий. – Недобросовестные слуги так делают. – Зачем же ему было сбегать, если он был всем доволен? – Чужая душа – потёмки, Надежда Ивановна, – снова пожал плечами граф. – Быть может, он был напуган тем, что происходит в доме. – Вы знаете что-то о его отношениях с Александром? – Сашкой? Камердинером Владимира? – Долгорукий поморщился. – Нет, первый раз слышу. – Да как вы можете… – Выдохнула Надя, чувствуя, что ещё немного и она просто ударит Долгорукого в эту самодовольную рожу. – Простите? – На лице мужчины отразилось искреннее удивление. – Как вы можете с такой откровенной наглостью врать? – Надежда старалась, чтобы голос её звучал ровно, всеми силам удерживая рвущуюся наружу ярость. – Это же вы всучили Илье портфель. Что вы хотели от него? – Что за вздор? Кто вам дал право разбрасываться такими обвинениями?