А тот в свою очередь с любопытством посматривал на Еву, весьма неоднозначно приподняв бровь, будто профессиональный оценщик. Руслан спохватился и представил их друг другу, после чего Вайс заключил: — Какая стать. Порода! — цокнул с каким-то восхищением. — Пойдемте, Марьяша заждалась. Ева в какой-то прострации озиралась по сторонам и, вперив в него смущенно-потерянный взор, молча шествовала рядом. Он пока ничего не комментировал, только сильнее сжимал ее ладонь. Главное, что в глазах нет страха. — Но сначала нас ждет экскурсия в тишине, пока есть такая феноменальная возможность, — ведет за собой воодушевленный артист. — Русь, ты всё это помнишь, не так ли?.. Ещё бы... За кулисами Московского театра оперетты маловато места, но удивительным образом помещается весь внушительный реквизит, размеры которого могут испугать неподготовленного человека, и бесчисленные костюмы. Пока Руслан вдыхал знакомый запах, состоящий из нескольких пластов — пыли, пота, краски и других легких ароматов, — его спутница вовсю исследовала пространство вокруг с многочисленным содержимым. Затем они поднялись под самую крышу театра, где находятся софиты, откуда минуты две изучали сцену, и от высоты начинала кружиться голова, но все трое стойко выдержали данное зрелище. Вайс признался, что артисты часто сюда заходят — посмотреть на игру коллег. Спускались вниз на безбожно стареньком и маленьком лифте, гордо именуемом Александром Яковлевичем «асансер» на французский манер. После чего мужчина провел их по одному из коридоров, который Руслан очень хорошо помнил. Уникальность его заключалась в том, что одна сторона была современной, вторая — архаичной. — А это наша историческая реликвия, — указал Вайс на терракотовую кладку аркой, — во время ремонта стену отреставрировали и сохранили, там есть углубление, где покоится кирпич со старинным клеймом. И тут же был выужен сам кирпич, который передали Еве с благоговением. Пока та рассматривала и ощупывала его, «экскурсовод» продолжал: — Реставраторы решили оставить, чтобы каждый мог прикоснуться к истории, взяв в руки ценнейший предмет. Согласитесь, впечатляет? — Не то слово, — протянула девушка, поглаживая выемку значка. Насколько мог судить сам Руслан, не так давно знающий её, Ева в приятном изумлении. Медовые глаза то и дело метались от кирпичной стены к гладковыкрашенной бежевой. — Две эпохи — конец девятнадцатого и начало двадцать первого. А ты между ними из двадцатого, — подшучивает над ней парень, борясь с желанием прикоснуться пальцами к подрагивающим в несмелой улыбке губам. Девушка кладет надломленный кирпич на место, будто боясь что-то сломать. А Вайс, пользуясь случаем, берет гостей под руки по обе стороны от себя и ведет обратно в мужскую половину, где в его гримерной их поджидала упомянутая Марьяша. — За реквизит отвечаешь головой! — указывает на Руслана сразу без приветствия. — А ты садись, дорогуша, у меня только час. Ева, которой кивком головы указали на стул перед зеркалом, нахмурилась и тут же перевела взгляд на него в поисках пояснений. — Это вторая часть сюрприза. — Но… — Вы тут пока колдуйте, а мы пойдем освежим память, — вмешался Вайс, пресекая сопротивление ошарашенной девушки. Парень подошел к экспрессивно-агрессивной женщине с невероятно морковной шевелюрой и неописуемым шнобелем. Но зато такой эффектной и самоуверенной, что хрен такой что возразишь. Неуловимым движением переместил ей в карман благодарность в денежном эквиваленте и очень убедительным взглядом прошелся по лицу, предупреждая, чтобы та была поаккуратнее с подопечной. Ему в ответ дерзко фыркнули, и эта сцена вызвала смех Вайса, стоящего позади: — Она нас не подведет, Руслан. Пойдем-пойдем. Он направился к Еве, которая переводила непонимающий взор с одного на другого. Прежде чем успела задать вопрос, пояснил: — Просто поверь, так надо. Пожалуйста. Понимая, как это всё выглядит со стороны, и как ей непросто, он переживал за результат. Мало ли, взбрыкнет, опять убежит… Хотя вряд ли эта Марьяша её выпустит из своих когтей. Напоследок погладив внутреннюю сторону ладошки с особым трепетом и нежностью, пытаясь передать ей свой настрой, энергию, Руслан вместе с заслуженным артистом покинул помещение, направляясь к женской половине гримерок. Прекрасно зная, что его ждет впереди… Час в компании воспоминаний, в которые Вайс вводил с помощью старых плакатов и афиш, откуда на него смотрела мама, запечатленная в самом рассвете сил и сногсшибательно привлекательная, пролетел безбожно быстро. В процессе он даже забывал о Еве, оставленной на растерзание огненной львице. А когда во взгляде мелькало беспокойство, старый друг, спеша рассеять сомнения, непременно смеялся и уверял, что Марьяна — ас... Парень под конец довольно сильно усомнился в своей идее. Да и собственное состояние ему уже не нравилось — просочившаяся через толстый слой наработанной за годы стойкости тоска неприятно зудела, напоминая о многом из того, что хотелось забыть... А если еще и Ева заартачится... Но Ева была совершенно спокойна. Подозрительно спокойна. Когда Руслан вместе с Александром Яковлевичем вошел в гримерку, Марьяша уже собирала свой внушительный саквояж, а девушка стояла перед зеркалом и внимательно вглядывалась в отражение. Он встал за ее спиной, и их глаза встретились на серебряной глади. — Боюсь предположить, что собой представляет третья часть сюрприза, — иронично выдала, еле шевеля губами, накрашенными блеском, а под конец из неё всё же вырвался нервный смешок. Завуалированная претензия вполне обоснована, потому что перед ним совершенно другой человек — яркая брюнетка, и требовалось детальное изучение, к которому он приступил с обуви. Прилично выглядящие ботфорты на толстой подошве, по бокам которой красуются тематические шипы, заканчивались выше колен. Дальше шел небольшой отрезок кожи, скрытой под колготками, а венчали это дело кожаные шорты не особо критично облегающие верх бёдер. Подняв взгляд выше, Руслан осознал, что это не шорты, а комбинезон, под которым на девушке ослепительно белая рубашка, рукава которой свисали колоколом. Парик тоже был довольно качественный, да и сидел на голове естественно. Настолько, что посторонние не догадаются — под ним скрывается русоволосая скромница со строгим каре. А лицо… Марьяша, видимо, исключительный профессионал, потому что, сохраняя изюминку, она смогла сделать из Евы нечто невообразимое. Появилась дерзость, загадочная томность, отпечаток скрытой силы. Правильно подведенные глаза в стиле «smoky eyes», подбор цвета, выделенные скулы, маленький акцент на губах, которые ярко блестели мириадами крохотных блесток-песчинок… А её глаза обволакивали теплым медовым мерцанием на фоне темных оттенков век. Черт возьми, ему очень нравилось. Эдакая школьница-нимфетка с повышенным уровнем осознанности. Дико противоречивое сочетание. И ужасно гремучая смесь. Руслан опасался, что Марьяна сделает из Зефирки что-то тяжело усваиваемое, вульгарное и доступное. Но нет. Вообще, когда он связался с Александром Яковлевичем и обрисовал ситуацию в двух словах, акцентируя внимание на том, что Ева — непростой случай, и её нельзя просто взять и отвести к стилисту, потому как ей это не требуется с исконным безупречным стилем, парень искал совета. Задумка требовала перевоплощения. И надежда была на помощь их давнего гримера, который в свое время занимался образами женщин, в том числе и мамы. В памяти всплывали гармоничные артистки, каждый раз поражающие своими трансформациями. Так и девушку всего лишь нужно было встряхнуть, придав раскрепощенности и капли обезбашенности. Заверив его, что сменившийся специалист ничуть не хуже предыдущего, Вайс выразил искренний интерес и желание увидеть ту, ради которой Руслан так всполошился. И теперь тоже с интересом изучал результат. — Ну, доволен? — мужчина широко улыбался, глядя на них сбоку. Ева повернулась к тому и с подозрением поинтересовалась: — Хотя бы Вы можете объяснить, что происходит?.. — Любовь. Что же еще? Парень хмыкнул раньше, чем она успела отреагировать. И ответил тоже за нее, вкладывая в тон всю иронию, что в нем накопилась за этот период: — Неправильно. Что угодно, кроме любви... Оба удостоились внимательного прожигающего взора, в котором удивительным образом сочетались нажитая с годами мудрость и чудом сохранившееся мальчишеское озорство: — Так убеди ее... — Алекс, поехали уже? — весьма неприлично втиснулась в разговор Марьяна, стоявшая в дверях. Ева подхватила пакет со своей одеждой и плащ, Руслан подхватил Еву под локоть. И все скопом вышли, направившись к выходу. Очень горячо прощались и обещали друг другу в скором времени увидеться вновь. Рыжая ведьма напомнила про реквизит, и пришлось клятвенно обещать вернуть всё завтра. Дальше было непросто. Молчание напрягало. Сгустившийся воздух был похож на обстановку перед мощной грозой. Неправдоподобное затишье. Единственный раз, когда девушка позволила себе выразить эмоции — это красноречивый взгляд в его сторону, когда через полчаса они доехали до пункта назначения. Снисходительно-обличительный. Мол, банально и ожидаемо. Несвойственная ему злость колыхнулась где-то в желудке и едкой кислотой двинулась вверх, застряв в груди и грозясь в любой момент выплеснуться жгучей волной наружу. Ева уже сделала какие-то свои выводы. Предварительно. И нет смысла бросаться словами. Лучше и на этот раз не комментировать. В двенадцатом часу ночи «Лион» был полон до упора: малолетки с весенним обострением в поисках мимолетных и не очень связей, контингент постарше, с любопытством и легким презрением наблюдающий за первыми, и взрослое солидное поколение, лояльно посматривающее на всех. Пожалуй, самый честный пласт. Они прошли все стадии и теперь открыты к любого рода экспериментам. И явно не потанцевать и попеть сюда пришли. Руслан не стал бронировать столик, у него была иная цель. Посадив Еву на высокий барный стул, он подал знак бармену и, когда тот подошел, заказал легкий коктейль. Затем встал вплотную к девушке и несколько мгновений вчитывался в её глаза. Уж очень ему не нравилось, какие процессы там происходят. Снова ощущая, что ступает по минному полю, размеренно начал: — Сегодня тебя нет. Ты не Ева. Проживи роль на все сто процентов, забывая свое имя. Как сейчас принято говорить — обнули себя. Зефирка, оторвись так, будто в твоем теле другой человек. Сможешь? Без затравленности во взгляде. Без обиды на весь мир. Без отпечатка безнадеги. — А что будешь делать ты? — протянула с сарказмом, моментально поняв его замысел. — Если я должна быть свободной от комплексов пустышкой, ищущей новых знакомств… Ведь для этого меня и изменили? — Поддерживать. Контролировать. Руслан старается сохранить невозмутимость, пропуская её кусающие реплики. — В качества сутенера? Сегодня я — Лолита? П*здец, товарищи. Приплыли. — Если пожелаешь, то да, — не стал поддаваться провокации, — если я буду знать, что это именно та роль, которая тебя встряхнет. Если буду видеть, что ты оживаешь, наконец-то заметив, как мужчины реагируют на уверенных в себе женщин независимо от внешних данных... — Думаешь, подарил мне шанс стать этой самой уверенной женщиной? И дело только в тряпках и парике?.. Чего ж тогда не повел в обычный салон? — почти выплевывает, выдавая свое разочарование. — А ты бы пошла? Нет. Я не преследую цели подарить преображение. Тебе это не нужно. Хочу выключить твое сознание. Пусть хорошая девочка умрет на одну ночь. Никто здесь не знает прилежную Еву, никто не покажет на тебя пальцем, не доложит родителям. Давай забудем о ней. А ты будешь делать то, чего никогда раньше не позволяла себе. Флиртовать. Отшивать. Играть... Золотистые глаза округлились, а затем застыли. Дико. Неестественно. И...с болью. Миг, когда человек дотрагивается до своей раны. Его начинает ломать, и это жуткое зрелище. Руслану было неописуемо паршиво. Ситуация двояка и очень опасна. Самому бы выдержать... И Ева способна накрутить себя с полуоборота и до страшной степени, выбрав наихудший сценарий. Тот момент, когда надо вспомнить принцип «Не навреди». Тем не менее, пока что он не видел других способов пробить брешь в ее стойком молчании и нежелании делиться страхами. Может, это даже немного подло — дать ей другой образ, привести в среду, где она чужда, потребовать вынырнуть из кокона... Но есть ли априори безопасные способы вытурить человека из зоны комфорта, чтобы он двигался дальше, а не плавал в этой мутной и разлагающей душу статичности? Увы, нет. Уж точно не с Евой. Блики фиолетового неона падали на лицо, на котором всё так же безжизненно и расширенно загадочными маяками холодели её глаза. Разве может медовая вязкость превратиться...в кусочки льда?.. Мысль не успевает основаться в сознании. Девушка вдруг резко подается вперед и впивается в его губы. Сумасшедшим бойким поцелуем. Впервые за эти два месяца инициатива исходит от нее. Сначала Руслан теряется, а затем ликует, и его охватывает закономерное возбуждение. Стоя меж ее бедер, чувствуя жар девичьего тела, ощущая вкус во рту, где очень даже нескромно, как оказывается, орудовала скованная в сексе Ева. Нежданчик. Когда парень дошел до черты, за которой плевать на благие намерения и стремление помочь, а потребность оказаться за пределами людного места, где можно легко распластать ее на простынях, завопила вовсю, она...точно так же резко отстранилась. А он только-только протянул к ней ладони, очнувшись от такого напора и вовлекаясь в процесс. Взглянула на него безумными глазами, после чего подняла руку и прошлась пальцами по его губам, вытирая блеск. А потом отстраненно промолвила, очень ровно бросая вызов: — Даже если я захочу уйти отсюда...не с тобой?.. Оцепенел, скинув оковы дурмана.