— Я не умная. Была бы умной — не связалась бы с тобой. — Начинается… — Нет, ты не понял. Я лишь имела в виду, что усложнила нам обоим жизнь. — То есть, был бы на моем месте кто-то другой, жизнь у него с твоим появлением превратилась бы в сказку? — протянул саркастически. Ева немного помолчала, затем повернула голову и одарила его серьезным взглядом, словно сканирующим на крепость и выдержку, как дорогой алкоголь перед дегустацией. Опустила его вниз, на секунду мазнув по пространству рядом, и снова взметнула ресницы вверх, вперившись прямо в глаза: — Думаю, не было бы никакого другого. Я бы не решилась. Честно и откровенно. Как он, в принципе, и хотел. Только легче не стало от такого признания. Радоваться бы, что, по сути, с ним-то решилась. Но нет в этом ничего радужного. — Пошла бы на ЭКО всё-таки? Увела взор в сторону и поджала губы, резко нахмурившись. — Так было бы гораздо правильнее и проще. — Не верю, что ты говоришь это серьёзно. Зная тебя, могу прогнозировать, что в дальнейшем это прибавило бы еще один комплекс матери-одиночки, которая пошла против правил, принятых в её национальной среде. — Откуда тебе знать! — фыркнула и снова уставилась на воду. — Я и сейчас собираюсь стать матерью-одиночкой, и это, пожалуй, лучшее, что может со мной произойти. — Нет, ну ты точно дурёха, — качает головой, — мать-одиночка при живом отце ребенка? Ева рассмеялась. Встряхнула шевелюрой. И это движение его внезапно выбесило. Руслан подошел к ней, развернул к себе, будто отгородив от внешнего мира, и протянул руки к парику, аккуратно снимая его. Не заморачиваясь, скомкал и засунул в карман куртки, вовремя вспомнив рыжулю с её угрозами — реквизит терять нельзя. Убрал какую-то сетку, заколки, затем с упоением погрузил пальцы в её волосы, ероша их в пушистое облако. — Так-то лучше. Она скептически хмыкнула в ответ и вдруг замерла. Глаза в глаза. Беззвучная перепалка. Крышесносный тягучий мед, в котором тонешь и тонешь… — Зачем ты лезешь мне в душу, Руслан? — А почему нет? Распахнула веки шире в изумлении: — Потому что мы никто друг другу, у нас уговор, условия которого надо выполнить и разойтись. Зачем усложнять? — Разбежалась. Я тебе уже озвучивал причины. — Не глупи. Ты красивый, молодой… — На х*й эту дичь, если единственная девушка, которая мне нужна, плевать хотела на мою «красоту», так ни разу со мной и не почувствовав себя женщиной, не ощутив страсти… Я всё зря сегодня сделал, да? Ты так и не попыталась вникнуть в суть? Твоя забитость и зацикленность на собственной внешности пугает, Ева! Где ты застряла? Почему до тебя не доходят мои посылы? Ладно, мне ты не веришь. Но Вайс сегодня озвучил мысль, которая посетила и мою голову, когда впервые заметил бегущую на стадионе девушку — статная, породистая, цепляющая. Тоже врёт? Зачем? А Марьяша? Страшная, как сам грех. Но разве именно это ты в ней видишь, когда смотришь на эффектную женщину? Нет! Её огонь, самоуверенность, бьющую энергию, накрывающую всех, кто стоит рядом. Объясни мне, ты вот с таким букетом комплексов собралась рожать и воспитывать ребенка? И считаешь себя старше, умнее меня, постоянно напоминая о возрасте? — Ты прав. Во всём. Этим своим спокойным принятием она разбивает вдребезги желание спорить и доказывать что-то. Руслан резко замолкает. В груди лопается раскаленный шар, очень реалистично царапая легкие, заставляя затаить дыхание. Такой эффект от сдувшегося вмиг запала. Это просто разговоры ни о чем. Как же паршиво… Лучше бы она оставалась в своем новом амплуа, злилась на него, била, давала пощечины. Чем вот это. Беспрекословное смирение. — Тебе нравится быть жертвой, Ева? Я полагал, ты несознательно замыкаешься в себе после какой-то бл*дской истории в своей жизни. Но, кажется, наоборот, всё осознаешь, и более того — усугубляешь положение, скатываясь в пропасть вприпрыжку... Пока он изучает размазанные темные дорожки на её щеках, с прискорбием отмечая, что Ева — печальный мим, девушка тяжело вздыхает и запрокидывает голову, вглядываясь в небо. Её тихий голос разбавляет относительную тишину, устоявшуюся всего на минуту: — Ты не поймешь, мальчик Руслан… Родившийся с золотой ложкой во рту, по умолчанию получивший безупречную внешность и практически неограниченность во всем. У нас тобой, знаешь, сколько различий? Гендерное, национальное, социальное. В моем менталитете у мужчины прав в разы больше, чем у женщины. И место под солнцем добывается непосильным трудом. Чтобы заявить о себе, надо быть смелой и выносливой. Один раз я попыталась это сделать. И даже прыгнуть через финансовую пропасть. А падать, оказывается, не так больно. Вот подняться со сломанными ногами — да. Как одержимый, парень следит за этим манящим хрящиком на вытянутой шее. Миллион порочных фантазий проносится вихрем в сознании. Если бы она позволила себя любить…ох, что бы сделал с этим крохотным бугорочком… Девушка отходит на шаг назад и ложится на перила, ещё ниже свисая через каменное ограждение. — Ты живешь в недешевом районе, — непонимающе очухивается от наваждения Руслан, — если национальное и гендерное различие где-то я понимаю ещё, то с социальным как-то не стыкуется. — Не живу. Проживаю. Временно. Это не моя квартира. И говорить с тобой на эту тему я не стану. — Допустим. Пока не станешь, — поправил, считая это важным. — Что с национальным? Гендерным? Я же тебя не прошу со мной тягаться и мериться…у кого длиннее. — Дурак, — гортанный хохоток откуда-то из глубин, — если бы всё было так просто… — В чем сложности, Зефирка?.. — Какой ты приставучий! Сложность в том, что как мужчина ты в глазах общества не выглядишь гулящей шалавой, которая родит вне брака. А еще и от человека другой нации. В уважаемой семье, имеющей безупречную репутацию. Которую по твоей вине один раз уже…попытались растоптать. Говорю же, не поймешь. Не лезь. — Так и ты нормально не объясняешь! Всё-таки сорвался и кинулся вперед, губами касаясь заветного местечка. Этого сразу же показалось мало. Руслан очертил языком круг, а потом слегка укусил, ловя её реакцию. Девушку передернуло, дрожь ощутимой волной прошлась по телу, цепляя и его самого, а потом Ева резко выпрямилась, задыхаясь… Снова их взгляды схлестнулись — его вызывающе-дерзкий и её осуждающе-возмущенный. — Ты обалдел? Парень поднял ладони и прошелся по её щекам, вытирая грязные дорожки. Ева попыталась отстраниться, но он поймал девушку и приковал к себе: — Ш-ш-ш… Ну зачем? Я же не причиняю боли. Что в этом плохого? — Хорошего тоже мало… — Знаешь, Зефирка, ты действительно очень, ну очень странная. Замкнутая, противоречивая, говоришь загадками, держишь дистанцию. Постоянно меня за что-то пытаешься наказать, но удивительным образом всем этим только подстегиваешь держаться ближе. Узнавать, пытаться понять, помочь… — Очень зря… — шипит, парируя, недовольная тем, как откровенно парень вжимается в неё. — А мне от тебя нужно совершенно другое! — Ну да… Ну да. Ты можешь говорить, что угодно, но сегодня без единого слова ты позволила увезти себя в неизвестном направлении, побывать в компании незнакомцев, одному из которых вверила свою внешность. А потом молча поехала со мной в клуб, где не стала противиться экспериментам. Плохо, что прорвало на плач потом, согласен. Но, может, и эти эмоции тебе полезны?.. А суть в том, что ты доверяешь мне, Зефирка. Я тебе тоже небезразличен. Значит, всё не зря… — Руслан… — предостерегающе. — Бл*, ну как ты это делаешь? — расплывается в улыбке, еще больше выводя этим её из себя. — Сирена, ей-богу… Иногда мне кажется, я готов кончить только от одного моего имени на твоих устах. — Ру… — начала она громко, собираясь отчитать, видимо, но замолкла, упрямо сжав рот, когда поняла, что ему всё в удовольствие. А Руслан расхохотался и коснулся губами её лба в примирительном жесте. — Домой поехали, Зефирка? Ощущение, что эта фраза теперь стала своеобразным ритуалом. Как и её демонстративное молчание в моменты, когда больше нечем крыть. Он вызвал такси до «Лиона», где была оставлена машина. А уже за рулем всю дорогу бросал взгляды в задумчивую девушку, уставившуюся в окно с таким видом, будто на её плечи возложена миссия по разработке препарата для спасения человечества. Слишком загружена. Оставалось только надеяться, что всё действительно было не зря… Глава 21 Как странно, что время через призму воспоминаний кажется таким ничтожным. Быстротечном. А в моменте «здесь и сейчас» будто, наоборот, размеренным и тягучим. Шесть лет её жизни уместились в получасе езды до дома по пустынным улицам столицы в четвертом часу ночи. Упорядоченными кадрами. У Руслана получилось выбить почву из-под ног. Забросить в прошлое своими действиями. Начиная со вчерашнего дня рождения и заканчивая сегодняшним сюрпризом. Это был третий курс. Дикое возбуждение студентов перед препарированием наформалиненного трупа в специальной комнате при кафедре анатомии. Шутки про невозможность попасть в морг и «полапать» настоящего тепленького покойника. А на самом деле большинству было не только противно, но и страшно. Поговаривали, что среди новичков минимум один с синдромом «кисейной барышни» всегда находился. Обмороки были делом привычным. Но, к счастью, их группу эта участь обошла. По крайней мере, именно так Ева и думала, когда они толпой выходили из помещения. Черт её дернул обернуться, когда она уже ступала на лестницу. Практически у самой кафедры по стенке медленно сползала одногруппница Алиса Аракелян. И неудивительно, что этого никто не заметил, поскольку с ней никто близко не общался, слишком демонстративно эта девушка вела себя эти несколько лет, задирая нос. Быть богатой и красивой очень непросто. Ева кинулась к ней, несколько раз похлопав по щекам, поскольку та уже теряла сознание. Очухавшаяся Алиса подняла на неё бессодержательный взгляд и снова закрыла глаза. В этот момент удачно вышел преподаватель, который помог поднять её, отвести в аудиторию и добыть нашатырь с водой. Первым — откачивали, а вторым — отпаивали. Правда, девушка никак не хотела восстанавливаться в цвете, а сказать, что зеленовато-желтый ей шел — соврать. — Надо сопроводить домой девочку, — было выдано твердо одним из представителей светил медицины. Поскольку рядом находилась только Ева, удар пришелся на неё. Скрипя зубами, но радуясь, что патанатомия была хотя бы последней в расписании, кое-как выведала адрес у Алисы и вызвала такси. Не таскать же эту слабачку по метро? Единственное, что интересовало саму девушку, это вопрос «Почему я?». Одногруппница была редкостной стервой, и сколько ни старался найти в ней хотя бы один плюс, не получалось. Ну, максимум, она могла быть привлекательной для парней. Всё. Пустышка. Мажорка. Но пройти мимо человека, которому плохо, это просто кощунство для медика. Поэтому всю дорогу Ева терпеливо ощупывала пульс и с беспокойством наблюдала за подопечной, которую слегка вело из стороны в сторону. Элитный частный сектор поражал уровнем и помпезностью строений. А уж их особняк и вовсе…выделялся. Величие и состоятельность были выставлены напоказ. Девушка готова была биться об заклад, что краны у них позолоченные, как в самых пошлых традициях изощренного вкуса. А мраморная плитка обязательно содержит узор «Версаче». В какой-то момент устыдившись своих сардонических мыслей, Ева закусила губу, сильнее сжав локоть Алисы, которая повисла на ней, пока они шли к воротам. Устрашающие охранники отворили и пропустили вперед, а парадная дверь тут же открылась, и на крыльцо выбежала взволнованная женщина в строгой одежде. Умирающий лебедь так и не ожил. Её отвели в гостиную, а потом начали носиться с ней, словно с писаной торбой. В процессе Ева объяснила, что и как случилось. Стала прощаться и мысленно прикидывать, хватит ли ей денег на такси, учитывая, что сюда транспорт явно не ходит. Она и так потратила почти всё, что у неё было, не требовать же у обморочной Аракелян расплачиваться с водителем? А надо было бы!..