Он это серьезно? Сознательный отпрыск олигарха не претендует на растрату отцовских финансов? Впервые Ева по-настоящему оценила его внешность. И жгуче черную шевелюру. И образцово правильный разлет густых бровей, из-под которых смотрели…очень темные глаза цвета крепкого чая, почти черные и почему-то с грустинкой. И величественный подбородок. И изысканные черты. Такой…идеальный мальчик. Красивый, зараза. Еще не перешел эту черту от смазливости к зрелой мужественности, но и так понятно, что с годами станет шикарнее. Наверное, девушки штабелями ложатся перед ним. И тем страннее, что он прицепился именно к ней, если, конечно, действительно испытывает симпатию. А в этом девушка очень сомневалась… Очнувшись от несанкционированного осмотра, который затянулся с обеих сторон, она выпрямилась и неожиданно потупила взор. Лишь бы не пересекаться с ним. — За тобой кто-нибудь будет ухаживать? Лучше не напрягать ногу. — Да, придумаем что-нибудь. Тебе пора? — поинтересовался с пониманием и сожалением. Кивнула, внезапно наткнувшись на фото в черно-белом стиле, висящее в самом центре стены. Невероятная молодая девчушка. От её красоты перехватывало дух. И видно, что это не просто картинка, а нечто живое, настоящее и очень дорогое сердцу. Иначе зачем ей быть на самом видном месте? Может, первая любовь. Изображенной лет восемнадцать… Неземная, нереальная, будто космическая. Совершенная. Повернулась и проследила за взглядом Руслана, который был направлен в ту же точку. С благоговением. Обожанием. Тоской. Да, любил. Или любит. У нее даже сердце сжалось от наполненности, вложенной в его немое обращение к замершему в рамке человеку… Вот такие ему и подходят, пара получается просто неповторимо роскошная. С его и ее внешними данными. И зачем тогда тебе я?.. — Ладно, будь здоров. Я пошла. Ей казалось, ничего ещё более абсурдного больше произойти не сможет. Но парень поймал Еву за руку и буквально вынудил вновь посмотреть ему в глаза. — Сходи со мной на свидание, Зефирка. Позволь моему задетому падением мужскому эго восстановиться в глазах интересующей его девушки. Ты же и сама понимаешь, что ничего плохого я тебе не сделаю. Хотел бы — за эти недели совершил бы что-нибудь. Не отказывай человеку, получившему травму в погоне за тобой. Она вздохнула без наигранности. С неподдельным отчаянием, граничащим с усталостью. Высвободилась и вложила всю строгость и серьезность, на которые способна, в твердый тон: — Выздоравливай, Руслан. Ева махнула рукой и покинула чужую квартиру, дом, улицу. Вернулась к себе и засобиралась на работу. А в течение дня то и дело в сознании всплывали темные глаза. С грустинкой. Ну просто чертенок с печальными очами. Вот кто Руслан. Милый. Забавный. Красивый. Состоятельный. Беспечный. Из той лиги, в которую ей нет пути. Ева знает. Однажды уже пробовала... Глава 8 Моль. Так называла Еву любовница того, кому она готова была двадцать четыре часа в сутки заглядывать в рот с щенячьим восторгом. Никакие звоночки, никакие внешние силы не могли оторвать её сердце от этого мужчины, которого девушка любила не то, что до потери пульса, а реальной потери себя. Удивляясь, что такой посмотрел на неё, ибо они отражали собой миниатюру «небо и земля» — настолько отличались во всех сферах: и внешне, и интеллектуально, и социально. Безумно богатый красавец. Старше не девять лет. Голова — источник неимоверного количества информации. От его голоса подгибались коленки, ему хотелось подчиняться беспрекословно. Весь вид был направлен на то, чтобы уверить собеседника в своей неотразимости, мощи и неприступности. Он всё знал. Не было ни одной темы, по поводу которой ему нечего сказать. В таких невозможно не влюбиться. Такие созданы, чтобы девушки мечтали о них ночами, захлебываясь слезами оттого, что никогда не станут половинкой совершенства… А Ева захлебывалась слезами по обратной причине — став половинкой совершенства. Это очень дорого ей обошлось. Внезапные воспоминания из прошлого отдались вспышкой боли в теле. Она остановила бег и прогнулась, прижав ладонь к диафрагме. Задышала глубже, дрожа от контраста между разгоряченной кожей и холодным ветром, проникающим в ворот — самое уязвимое место на морозе после интенсивных физических нагрузок. Такое теперь случается редко. А три года назад это состояние не оставляло её ни на минуту. Ева тогда сама по себе являлась вибрирующим темным сгустком, излучающим мучения и терзания. И всё повторяла, что так ей и надо, дурочке, поверившей в сказку. Девушка выпрямилась и сделала несколько шагов, восстанавливая дыхание. Уже давно отвыкла от жалости к наивной девочке, когда-то жившей внутри неё. Определенные люди хорошо постарались, чтобы она повзрослела за считанные минуты. Унижение было столь основательным и сокрушительным, что другого исхода и не могло быть. Десятый круг был преодолен. Мышцы наполнились энергией, мозг потихоньку пришел в стабильность. Ева привычным быстрым шагом в освещаемой фонарями темноте вернулась домой. Хотя эта квартира никогда не была её домом. Здесь девушку держало лишь данное когда-то слово. Душ, завтрак, сборы. Укладка на короткие волосы занимала минимум времени, а легкий макияж — и того меньше. На лице отражается уверенность, в глазах — тоска. Отлично. К выходу готова. Успешный косметолог Ева Мамиконян готова нести красоту в массы. Шесть лет учебы в медицинском, два года ординатуры, месяцы курсов по узким направлениям косметологии. И только после этого лишь полтора года полноценной практики — но уже такая востребованность. Потому что заработала славу своим непосильным трудом и тягой к совершенствованию. С семнадцати лет девушка окунулась в этот мир, сделав сознательный выбор, и теперь не отступала от намеченной цели, постоянно проходя какие-то семинары и интересуясь нововведениями на обширном рынке данной индустрии. Иначе здесь не удержаться на плаву. Сегодня у неё по записям самые любимые процедуры, одна их которых — озонотерапия. Ева любит результат, который дает это легкое вмешательство. Все клиентки в один голос твердят, что озоновые капельницы способствуют приливу сил и энергии. Нужно быть очень осторожной и внимательной, чтобы избежать возможного дальнейшего оксидативного стресса, который может быть вызван концентрацией свободных радикалов кислорода, появляющихся из-за нестабильности и реактивности применяемого газа. Стоило только закончить и выпустить пациента, в кабинет влетела запыхавшаяся Тома: — У меня накрылся очередной сосуд Дьюара. Что со мной не так? — Металл не выдерживает твоего темперамента, — ухмыляется, стаскивая перчатки. — В таком случае, мой темперамент очень дорого обходится. Еще чуть-чуть — и буду работать в убыток. Ну, это, конечно, она преувеличивает, но факт остается фактом — данные приспособления сами по себе являются недешевым удовольствием. — Ты закончила? — вздыхает подруга, плюхнувшись на небольшой диванчик. — Да, заполню документы, сверюсь с завтрашним графиком и пойду. А ты? — У меня сбился весь день. Постоянная клиентка слёзно просила перенести на вечер, и я решила в этот раз уступить. Ева с нескрываемым изумлением взглянула на подругу, безмятежно подрыгивающую правой ногой, перекинутой через левую. — Ты? И уступила? Да уж. Любовь творит невероятные вещи. Раньше взашей гнала подобных, ценила своё время и нервы. Тамара отмахнулась, зевнув. — Она скоро выходит замуж, я представляю, что творится в её голове. Если я к помолвке толком не могу подготовиться, что же будет перед свадьбой? — Надеешься, что один добрый поступок способен изменить твою карму и облегчить заботы? — подтрунивает, присев за стол и открыв карту клиента в базе. — Для этого у меня есть жених. Если не потяну, скину всё на него. Ева расхохоталась наигранной беспечности этого заявления. Черта с два та позволит, чтобы её торжеством занималась мать Вардгеса. А именно так и будет, если Тома не станет участвовать в подготовке. — Ты сегодня к родителям? — интересуется подруга с улыбкой, на что получает кивок. — Как бы я хотела пойти с тобой. Хочу фирменных солений теть Риммы. — Я тебе захвачу баночку, не переживай. — Люблю! Побежала, до завтра! Одарив её воздушным поцелуем, Тамара покинула кабинет, позволив девушке закончить дела в тишине. Ужин дома — настоящего, а не в роскошной пустой квартире — снова был с привкусом накала. Тема с волонтерством Элизы за тридевять земель набирала обороты. Спустя полчаса мирного разговора мама всё же не выдержала: — Ева, хотя бы ты объясни этой глупой девчонке, что это не соседний район города, а совершенно другая часть мира. Опасная часть мира! Есть же миллион других программ, почему именно эта?! Девушка нахмурилась, разглядывая пошедшую пятнами мать, затем метнула взгляд в отца, отдающего спокойствием и мнимым равнодушием, когда как шея и скулы у него были напряжены. Сестра насупилась и отложила приборы, с обидой скрестив руки на груди, после чего с непоколебимой решительностью упрямо вскинула подбородок. Её глазища наполнились осуждением. — Почему ты не хочешь меня понять, мама? Это уникальный шанс! Правозащитная работа с зарубежными проектами. И пусть в Южной Африке, и что? Мы же не в Средневековье! Куча народу: другие волонтеры, организаторы, спонсоры, обучающие, кураторы… Моя тема! Права человека! И такой сложный регион. Бесценный опыт! — И это всё можно получить, находясь ближе! Да хоть в Европе! — Спешу тебя огорчить, — фыркнула Элиза, — в твоей Европе больше шансов, что меня развратят. Или что-нибудь сделают… — Элиза! — подал голос Спартак Арсенович. — Следи за языком. Римма Александровна, приоткрыв в изумлении рот, просто смотрела на младшую дочь. В отчаянии. Понимая, что ничего уже не сделать, всё решено. Но с дикой самоотдачей, словно львица, пыталась защитить своё дитя. — Откуда ты знаешь? — прошелестели её губы. — Так говоришь, будто ездила туда каждое лето к бабушке. Что тебе может быть известно о Южной Африке? — Мама, — подалась вперед сестра, — я подала заявку. Как ты думаешь, перед этим я не прочла всю возможную информацию? Я её наизусть выучила, залезла на форумы, поговорила с преподавателями, даже переписывалась с некоторыми иностранными участниками лично, чтобы понять, совпадают ли откровения наедине с теми же публичными отзывами.