[1] Потрясающие пляжи Мальдив, с наступлением темноты зажигающиеся неоновыми огоньками, словно упавшими с неба звездами. Глава 10 «Мужчины часто делают предложение просто для практики». Оскар Уайльд Элиза с кислой миной разглядывала себя в зеркале лифта, попутно ловя заинтересованные взгляды мужчин и реагируя на них предостерегающим прищуром, пока кабинка двигалась на нужный этаж. После духоты, царившей в воздухе невидимой давящей субстанцией, прохлада бизнес-центра вызывала чуть ли не удовлетворенное попискивание. В приемную она вошла после короткого стука и сразу же попала в немилость секретаря, которая так и застыла с написанным на лице «WTF». Да, они и во время практики очень «любили» друг друга. А внимание девушки привлек смачный прыщ прямо посреди её бровей, замазанный тоналкой, но никак не замаскированный должным образом, поэтому и напоминавший тику. В голове заиграла задорная индийская мелодия. Ладони сами собой приветственно сложились в районе солнечного сплетения, и Элиза чуть подалась вперед: — Намасте. Кажется, у Лены случился приступ асфиксии от такой показательной бестактности. Она буквально поперхнулась воздухом и слегка закашлялась, возмущенно надувшись. — Он занят! — рявкнула, когда смогла собраться и придать себе напускной безразличный вид. — Он всегда занят, — равнодушно отозвалась девушка и двинулась к кабинету. Сзади раздался шум отодвигаемого кресла, скрипнули колесики, и, видимо, стукнулась о стену спинка, а её нагнали ровно в ту секунду, как она отворила дверь, перешагивая через порог. — Роман Аристархович! — беспомощно пожаловалась, заходя следом. — Не успела удержать… Разумовский всего лишь вскинул голову и уставился на обеих с олимпийским спокойствием, не комментируя наглое вторжение. Проанализировал ситуацию, перевел непроницаемый взгляд с раздосадованной Лены на воинственно настроенную Элизу, демонстративно выгнувшую бровь, а потом сухо изрек: — Всё в порядке, можешь идти. Секретарь замешкалась, но спустя несколько секунд развернулась и бесшумно захлопнула деревянное полотно. — Привет, — начала Элиза, сделав пару шагов. — Я не займу много времени, не переживай. — Привет, садись, — откинулся назад и посмотрел на неё уже более осознанно и с интересом. Она присела и раскрыла рюкзак, вытащив из него продолговатый бумажный пакет с изображением смокинга. В таких принято преподносить алкогольную продукцию, и девушка не сделала исключения — внутри лежала бутылка. — В общем-то, я хотела извиниться. Лучше поздно…чем никогда. Пусть и прошло три месяца, а ей понадобилось созреть, данный жест был необходим прежде всего именно Элизе, которую изнутри постоянно грызла совесть. И это ощущение усиливалось, стоило только Роману появиться в гостях, чтобы навестить племянницу. Почему она не сделала этого сразу? Хороший вопрос. Сначала время и мысли занимала новорожденная Богдана, появившаяся на свет на следующий день после её возвращения домой. Позже — экзамены и защита дипломной. Потом — бесячее смущение из-за своеобразного истечения срока… — Признать вину не зазорно, — вздохнула, придвинув к нему презент. — Прости, что ушла тогда так некрасиво. А это…дедушкина тутовая самогонка. Недавно прислали с родины. Мне кажется, это лучшее подтверждение моего раскаяния. Разумовский эпично взмахнул ресницами — так, как умеют только уверенные в себе мужчины: сначала слегка задержал взгляд на подарке, затем на мгновение прикрыл веки, словно в замедленной съемке, и резко распахнул глаза, гипнотически уставившись на девушку. Внимательно. Чертовски внимательно. И не поймешь, что несет в себе этот взор — одобрение или порицание?.. Всё-таки…очень он нечитаемый, когда как сам — верх проницательности. Элиза даже не осознала, что непроизвольно застыла, пока Роман не заговорил: — За что ты извиняешься? За то, что была собой и проявила характер? Разве за это просят прощения? Вопрос знатокам: это завуалированное оскорбление, мол, что с тебя взять, я знаю, что ты дикарка, или же высшая степень любезности, типа, всё в порядке, я не в обиде? Она не понимала, как воспринимать данную фразу. Но надо было что-то ответить, поэтому осторожно начала: — Ну, да…я была немного не в себе из-за ограничения свободы. Проявила…м-м…характер. Но ты этого всего не заслужил после того, что сделал для нас. Для меня. — Я ничего такого не делал, Элиза, — пожал он плечами и вдруг приподнялся, притягивая к себе спиртное, — но за легендарную семидесятиградусную самогонку благодарен. Она займет достойное место в моем домашнем баре. Мужчина приподнял прозрачную стеклянную бутылку за горлышко и покрутил, словно примеряясь. Аккуратно вернул её на место и убрал куда-то вниз подальше от посторонних. Девушка наблюдала за ним с нескрываем любопытством. Было в его действиях что-то по-человечески простое, а не выверенное, как всегда. — Я рада, — улыбнулась мягко, поняв, что инцидент исчерпан, он не стал углубляться и устраивать разнос её личности, а «подкуп» ему по душе. — Как твои дела? Всё сдала? Преследователи не донимают? Последний вопрос заставил напрячься, но Элиза не подала виду, выдав беспечно: — Да, спасибо, сдала и собралась в магистратуру. И нет…Самвел на горизонте больше не появлялся. Иногда злодеи способны помочь лучше, чем герои…у них влияния больше в определенных кругах — там, где топчутся им подобные. И это было чистой правдой. Не могло быть совпадением. Сразу после того, как Карен пообещал, что её не тронут, его брат исчез. Перестал появляться на пути девушки, хотя она до сих пор чувствовала, как натягивается струна внутри, стоит только остаться где-нибудь на улице одной. Этот осадок…наверное, он никогда не растворится. После того, как побывал в роли жертвы, почувствовав вкус животного страха, пусть и не сразу, уже не сможешь ощущать себя в полной безопасности на чужих территориях. На самом деле, Элиза не преследовала никаких подводных целей. Но после сравнения злодея с героем, Роман вдруг тихо хмыкнул, а уголок его рта на секунду дернулся в усмешке. Только в этот момент она спохватилась и поняла, как двусмысленно прозвучали её слова, будто акцент сделан на том, чтобы обвинить его в чем-то… — Вот и отлично, — отреагировал привычно ровно. Хотя…после того, как он пекся о ее защите, это весьма странное безразличие. — А что по поводу работы? Есть возможность оттачивать навыки параллельно учебе? — Может, потом. Сейчас намного важнее помощь Еве. Бодя не самый спокойный и шелковый ребенок. Уже сейчас проявляет свой темперамент. О, а вот и искренний смех Аристарховича. Сразу видно, что он вполне осведомлен о том, что вытворяет его племянница – сам не раз становился свидетелем и участником истерик. Невозможно было не засмеяться в ответ. И именно этот момент выбрал некто, постучавший и вошедший почти сразу. И этим некто оказалась умопомрачительно красивая блондинка в строгом одеянии, которое, однако, весьма выгодно подчеркивало все её изгибы. Это эфемерное существо было женственным и прекрасным в черном коротком платье и обуви на высокой шпильке. Волосы, убранные в утонченную прическу, сияли под светом, и на этом отблеске можно было залипнуть — так восхитительно вспыхивали лучики в её белокурых прядях. О, да, Элиза оценила её внешний вид. Роскошный. Незнакомка была не просто красива — она была ухожена и выглядела стильно. Даже невооруженным глазом видно, что её одежда стоит примерно…как весь гардероб простой смертной среднестатистической девчонки. И совершенно внезапно сама девушка почувствовала себя нелепо в этой обстановке в джинсовом летнем комбинезоне, легкой маечке и простых сандалиях. Ах, да. Еще и с рюкзаком. — Ой, я помешала? Простите. Просто хотела уточнить, пообедаем мы вместе или… — Я уже ухожу, — спешно подорвалась Элиза, смекнув, что лишняя. — Всего хорошего. И ушла так стремительно, что Роман даже не успел с ней попрощаться. Ну да ладно, она и не в обиде. У него сейчас дела поважнее. Привлекательные такие… Где-то под метр семьдесят вместе с каблуками. Так вот, какие у него вкусы. Миниатюрные блондинки-красотки, которых хочется холить и лелеять. Высокие брюнетки-дикарки и рядом не стоят с такими. На этом Элиза себя одернула, и мысль скоропостижно скончалась в зародыше. А девушка вышла из здания и шагнула в убийственную жару, вытаскивая из кармана резинку и на ходу стягивая тяжелую копну в хвост. * * * За исключением того, что в глазах Евы плескалась неутомимая тоска, в общем-то, жизнь вошла в своё обыденное русло. Все учились жить с тем, что имеют: сестра — без любимого человека, но с его частичкой в лице дочери, родители — смирившись и окончательно приняв сложившееся положение дел, Элиза — пытаясь заглушить отголоски страха, о котором никому не говорила. Нет, её не одолевала паника или истерика, но, стоило услышать приближение шагов сзади…или ощутить чей-то продолжительный взгляд, внутри неприятно стыла тревога. Она стала оборачиваться чаще, чем раньше. И ходить по улице в разы стремительнее. Пусть район, в котором девушка теперь жила вместе с сестрой и племянницей в квартире Руслана, и считался элитным, подстраховаться никогда не помешает… К тому же…а чем это помеха несостоявшемуся насильнику? А ведь на этот раз Карен своё слово сдержал. И в ней родилось противоречивое чувство — будто Элиза ему осталась должна. Но разве это так? Он всего лишь отвадил от неё своего неуравновешенного сородича, который появился в её повседневности исключительно из-за самого Аракеляна — из-за их с Евой истории. Верить в такое стечение обстоятельств сложно. Это означало бы, что ненавистный ей мужчина обладает хоть каким-то мизером человечности. А сказки Элиза никогда не любила. Им свойственно усыплять бдительность. Но пока что получалось так: злодей действительно оказался эффективнее героев. Больше всего в этой ситуации жалко родителей. Они названивали девушке десятки раз на дню, боясь повторения сценария, и буквально сходили с ума, когда она не отвечала сразу. Вот за это — беспрерывное беспокойство мамы и бесконтрольное смятение папы — ей хотелось прикончить Самвела собственными руками. Пройдет еще немало времени, чтобы в семье смогли вздохнуть с облегчением… До начала учебного года оставалось чуть меньше месяца, лето обжигало солнцем, из-за которого гулять с Богданой приходилось либо ранним утром —задача возлагалась на родную мать, ибо тетушка не удосуживалась вставать спозаранку, или же поздним вечером — что с удовольствием взяла на себя уже Элиза. Богиня, Бодя, Боня, Богдуся — племяннице достались именно эти уменьшительно-ласкательные варианты, которыми теперь пользовались окружающие с легкой подачи девушки. Малышку обожали все: их с Евой родня, друзья Руслана, приходившие в гости, и, конечно, Роман, ставший довольно частым посетителем квартиры. Исходя из его занятости, два-три раза в неделю на целых пару часов — это баснословно много. Чаще всего Элиза покидала троицу — Еву, Богдану и Разумовского — и уходила в спальню, где смотрела какой-нибудь фильм. Ибо чувствовала перед ним свою вину. Не сказать, что мужчина её напрягал, но в его присутствии странным образом было невероятно трудно оставаться расслабленной. Это притом, что вел он себя всегда сверхвежливо — даже на выписке крохи, несмотря на то что на тот момент прошло всего несколько дней после её «блистательного» ухода из его дома. Не заговаривал, но и не игнорировал демонстративно. Поскольку неделю назад девушка созрела и сходила на поклон, сейчас нужда сторониться Романа отпала, но она всё равно по привычке ретировалась, когда мужчина приезжал. А потом произошло нечто, и убегать стало некуда — жилище превратилось в улей, кишащий людьми. Ева зажглась идеей в отсутствие Руслана сделать для него что-нибудь стоящее. Чтобы он вернулся не к разбитому корыту, а к базе, благодаря которой сможет быстро влиться в социум. Он обладал талантом фотографирования, но по каким-то личным причинам не следовал этому пути, подавшись в чиновники по стопам отца. На этом поприще его больше не ждали — судимость не позволила бы возвратиться в госучреждение, да и сам парень явно не был в восторге от такой перспективы, Элиза часто видела того мрачным после работы. И вот, началось… Идею, пусть со скепсисом, одобрил Рома. Состыковал сестру со специалистами фирмы, а те в свою очередь — подключили известную веб-компанию, приступившую к разработке сайта для молодого перспективного фотографа. Дальше подтянулась тьма народу — Ева посчитала своим долгом созвать всех, кто любит Руслана, чтобы затея стала еще масштабнее. И в квартире вечно теперь тусовались его друзья, приведшие СММ-менеджера, Леся — тетя Разумовских по материнской линии, какой-то крутой чувак, которого все звали мэтром, постоянно меняющиеся лица незнакомцев и, конечно, Лилит с Левоном. С первой на пару они обслуживали всё это скопление — принеси-подай, накрой-убери. А второй сдружился с окружением и в свободное от тренировок время предпочитал становиться частью ажиотажа. Ведь процесс по созданию бренда с нуля и был ажиотажем. С изюминкой — без самой сути бренда, то есть, Руслана. В очень редкие дни, когда в доме стояла тишина, Элиза ею наслаждалась, возясь с племянницей. Этот божественный ребенок будто рос по часам, делаясь красивее и смышленее, хотя и обладал далеко не самым покладистым характером. Бодя непостижимым образом озарила жизнь чем-то невероятно особенным. И вызывал недоумение тот факт, что раньше они жили без неё… Месяцы пролетали друг за другом, сайт был готов, реклама шла полным ходом, организовывалась выставка работ пропиаренного фотографа, на которую собирались пойти все, кроме девушки. Она предпочла данному мероприятию посиделки со своей Богиней. Малышку нужно было с кем-то оставлять, и обожающая её тетушка отреагировала резко негативно, когда речь пошла о бабушке и дедушке, ревностно отвоевав себе это право. Настал день «икс», Ева носилась из комнаты в комнату, прихорашиваясь, а Элиза, уставшая наблюдать за её мельтешением, улеглась на ковер с Бодей и после веселых игр так и задремала с ней на своей груди. Для обеих это было обычной практикой.