Но в какой-то момент её нелепая тревожность взбунтовалась даже сквозь сон, и девушка распахнула веки, чтобы в следующею секунду вздрогнуть всем телом оттого, что над ней возвышался…Роман. — Фантомас, твою мать… — прошептала с раздражением. Ну, кто так делает, а? Этот человек всегда будет пугать её своим бесшумным режимом ниндзя? Он осторожно гладил Богдану по голове, присев на одно колено, а на реплику ответил коротким безмолвным взглядом ей в глаза, после чего послышался голос Евы, оповещающей, что она готова, и можно ехать… Спать больше не хотелось, поэтому, как только за ними затворилась дверь, Элиза аккуратно приподнялась, придерживая кроху в своих объятиях, и подошла к окну, через пару мгновений лицезря, как эти двое садятся в машину и уезжают. Сердце сжималось…от жалости. Все время отсутствия Руслана она наблюдала за сестрой и ужасалась тому, как зыбко это чувство — любовь. Или лучше её назвать зависимостью? Острой иглой, на которую подсаживаешься добровольно, саморазрушаясь как целостная личность, поскольку больше не видишь себя отдельной системой. Это настолько претило самой Элизе, что в голове не укладывалось, как Ева подписалась на подобное…да ещё и второй раз наступая на те же грабли. Хорошо, допустим, с Кареном всё было иначе. Но ведь симптоматика — та же. Она страдала, не находила себе места и тоже пыталась казаться сильной. Пусть сейчас роль жертвы досталась не ей, а Разумовскому-младшему, но поведение…идентично. Смотреть больно. Внутри щемило от яростной злости. Разве можно так с собой? Превратиться в раненую птицу, которую в любую секунду легко добить контрольным ударом... Быть уязвимой перед кем-то, кто спокойно прикончит тебя оружием, что ты же ему и вручила. Это просто глупо. И совсем не для нее. Элиза вновь и вновь давала себе слово, что никогда не полюбит и не позволит так с собой поступать, не проявит слабость и не трансформируется в убогое зрелище. Впрочем, хладнокровие и доля отвращения, с которыми она относилась к противоположному полу, романтическим чувствам и не способствовали. У девушки другие приоритеты в жизни. * * * Выпавший ранним утром снег уже успели убрать, а неожиданно выглянувшее солнце вкупе с высохшим асфальтом давало обманчивый эффект поздней осени или ранней весны в декабре. Стоило только выйти на улицу — колючий ветер наглым образом просачивался под верхнюю одежду и щекотал кожу холодом. Но у природы нет плохой погоды, а полугодовалая тиранша спит добротным сном только на свежем воздухе, поэтому Элиза оделась и выкатила коляску, с которой наматывала круги один за другим. Удостоверившись, что Богиня крепко заснула, направилась к площадке прямо напротив подъезда, где закономерно никого не было. Натянула дополнительный зимний утеплитель на люльку, отрезая ребенка от мороза и оставляя крохотный зазор, а затем вытянула из ниши баскетбольный мяч и принялась оттачивать броски. Тело, разогретое ходьбой, не требовало дополнительной разминки, и девушка с удовольствием упражнялась в точности и дальности. Своеобразная тренировка обычно не превышала двадцати минут, поскольку Элиза опасалась, что Бодя может замерзнуть. Сегодняшний день исключением не стал. Девушка напоследок выполнила ряд лей-апов и постепенно стала отходить подальше от щита, попеременно совершая броски с различных расстояний. Когда её спина врезалась в препятствие, она, грешным делом, сначала подумала, что напоролась на столб. Но это было нелепое предположение — барьер был достаточно широким и далеко не холодным. Она молниеносно развернулась и практически лицом к лицу столкнулась с Романом, от неожиданности выронив мяч. Разумовский ловко подхватил его за секунду до того, как тот покатился бы куда-то в сторону, и выпрямился: — Привет. — Привет, — ответила заторможенно и отступила на шаг, — давно ты здесь? — Пару минут. Не хотел тебе мешать. А потом он вдруг сделал резкий выпад, и оранжевый шар взлетел в воздух по направлению к кольцу, но не достиг цели. Мужчина вполне спокойно пошел за ним, подобрал с асфальта и неспешно вернулся, крутя добычу в руках. А Элиза настороженно наблюдала за ним. Это выглядело…невероятно фантасмагорически — элегантный Роман в темном пальто поверх дорогущего костюма и яркий дешевый баскетбольный агрегат в его ладонях. — Вы тоже играли в «двадцать одно» в детстве? — черт её дернул спросить это. Разумовский почти улыбнулся, но тут же тряхнул головой и сосредоточил на ней совсем уж странный зависший в одной точке взор. Девушка всегда была не робкого десятка, но у Романа получалось вызывать в ней принужденность, а в данную секунду — подозрительность. Как оказалось, не зря, ибо в следующий миг прозвучало: — Сыграем? Интересно, у неё когда-нибудь получится выбить его из колеи так же, как он это делает с ней?.. — На желание? — выпалила провокационно, скрывая за дерзостью свое изумление и пока не осознавая, что происходит. Мужчина пожал одним плечом и внезапно кивнул: — Почему бы и нет? Словно в прострации, Элиза последовала за ним, когда он двинулся к щиту, всё еще не веря, что сейчас этот серьезный сдержанный человек будет соревноваться с ней в умениях кидать мяч. Ну да, рост у него подходящий, но тот первый бросок наглядно показал, что Рома не особо ладит с данным видом спорта, а для неё — это как вода для рыбки, то бишь, привычная среда. Внутри задорно защекотало тщеславие, и будто павлин распустил хвост, попискивая от предвкушения — у неё появилась возможность хоть в чем-то щелкнуть по носу этого сноба! Даже потом она не сможет себе объяснить природу этого алчного азарта, лавиной сметшего все остальные чувства. Вообще-то…по части азарта и слабó у них в семье была Лилит, обожавшая любого вида споры. Но, видимо, данное состояние передалось и Элизе. Они остановились у линии штрафного броска, откуда по правилам начиналась игра. Разумовский галантно передал ей мяч, и девушка, пару раз пружинистыми движениями зарядила его об асфальт, а после — сделала первый рывок. Процесс захватил ее, как всегда. Но сознание ни на мгновение не давало забыть о присутствии мужчины рядом. Странно, но в ее действиях стало проскальзывать несвойственное Элизе позерство, прослеживались профессиональные выкрутасы, будто...она хвастается и...непроизвольно стремится произвести впечатление. Что ее и сгубило в паре шагов от триумфа. Девушка промахнулась, и мяч, гулко ударившись о полотно над кольцом, отскочил, чтобы практически тут же быть пойманным Ромой. Мужчина не выразил ни единой эмоции. Был сосредоточен и серьезен, словно в эту секунду разум его производил какие-то подсчеты, решая иррациональные уравнения и щелкая логарифмы. Она даже засомневалась в том, что все это время он следил за игрой. А потом все мысли из головы выбило. Разом. Как только Разумовский принял эстафету. Ровно через пять минут всё завершилось его сокрушительной победой со счетом 17:21. Элиза потеряла дар речи по нескольким причинам. Во-первых, ее заворожило это зрелище: отточенные взмахи, хищная грация, сила и уверенность в каждом движении. Ему вообще ничего не стоило выполнять эти броски даже через скованность в столько слоев строгой одежды. А ведь даже она иногда затруднялась в своей свободной дутой куртке. Складывалось ощущение, что этот человек подобен маятнику — по своей размеренности и четкости. Во-вторых, ее пугала стремительность реакций мужчины. Это было сверхъестественно — он ловил мяч настолько быстро, что она не успевала проследить траекторию его перемещений. Нечто подобное девушка видела лишь в фильмах с Брюсом Ли и Джеки Чаном. В-третьих, ее одолел жгучий стыд за показушное представление десятью минутами ранее, когда еще была уверена, что в этой области он ей не конкурент. В-четвертых, ее добило осознание того, что Рома точно занимался баскетболом, а первый бросок был, скорее, приманкой... И именно эта мысль заставила ее хмуро резюмировать, глядя на поправляющего манжеты мужчину: — Ты меня обманул... — Ввел в заблуждение, — сразу понял, о чем речь, и не стал отрицать. — Не стоит недооценивать противника. Никогда не теряй концентрацию, не позволяй самоуверенности усыпить бдительность. Помнишь, к чему из-за этого пришел Заяц, уступив Черепахе?[1] Он снова преподал ей урок. Непринужденно и изящно. На этот раз Элиза испытывала адскую досаду и разрывающее раздражение. Потому что сама была виновата...а его правота бесила. Лучше бы Разумовский был хвастливым болваном, кичащимся выигрышем, а не поучающим ее безупречным стратегом. Мяч мягко перекочевал ей в руки, и она встретила открытый оценивающий взгляд. Заинтересованный. Но не по-мужски. И внезапно захотелось от него...спрятаться, девушке не понравилось абсолютно всё, что сейчас произошло. В том числе и то, как Рома ее считывал, идентифицируя эмоции во время игры. — Говори свое желание, и поднимемся, пока Богиня не замерзла, — проворчала, и они одновременно двинулись к коляске. Как говорится, карточный долг — святое, и от этого долга Элиза хотела поскорее избавиться... Сама же напросилась на такую подставу. Вот и карма настигла мгновенно. — Выйдешь за меня замуж. Тишина сделалась звенящей. Будто даже ветер, до этого свистевший непрерывно, ушел в осадок от этой фразы. Сказанной так обыденно, что и сама девушка не сразу признала смысл. А ведь он абсолютно серьезно. И черт ее дери, если в этом предложении прослеживался хотя бы намек на вопрос. [1] Речь об одной из Эзоповских басен, где из-за своей кичливости и самоуверенности быстрый Заяц проиграл соревнования медлительной Черепахе прямо у финишной прямой. Глава 11 «Нужно носить в себе хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду». Ф. Ницше «Так говорил Заратустра» — Здравствуйте, меня зовут Элиза Спартаковна Мамиконян, и я — кретинка, — пауза. — Благодарю за бурные овации. Как я докатилась до такой жизни? Согласилась выйти замуж на слабó... Дверь одной из кабинок хлопнула, и оттуда вышло чудо в перламутровом кремовом платье с рюшками. Конструкция была на кринолине и казалась такой необъятной, что самостоятельное пребывание девушки в туалете вызывало удивление и сомнение. Она подошла к раковине и включила воду. Обе покосились друг на друга с подозрением. И Элиза готова была спорить до победного, кто из них более неадекватный: она, которая говорила со своим отражением, или эта особа, добровольно надевшая данное убожество. Разве такой выбор сделаешь в здравом уме? Их соседка, гордо именующая себя устаревшим «модистка», занималась пошивом вечерних нарядов и презрительно фыркала на огромные свадебные платья, прозвав «бабой на чайнике». Вкус — дело сугубо индивидуальное. Есть пышные модели, которые на невестах смотрятся идеально и красиво. Но...то, что сейчас стояло перед ней, реально относилось к чему-то, что давно пора утилизировать, чтобы не пускать людям кровь из глаз. Даже макияж девушки был отталкивающим. Когда та закончила с водными процедурами и вышла, кинув последний далеко не любезный взгляд в «безмолвную собеседницу», Элиза не сдержалась и громко выдохнула красноречивым «Фу-ух». Жуть какая.